МУЛЯЖ

Деньги, даже весьма немаленькие, перестали быть гарантией качества жизни

МУЛЯЖ

Этой осенью таможенники справляли маленький юбилей — десять лет назад таможня из советской стала снова российской. Но праздник оказался изрядно подпорчен — как по заказу на таможенников обрушился нешуточный скандал. Началось с обычного в таможенной практике конфликта: таможня обвинила крупных продавцов мебели — «Гранд» и «Три кита» — в уходе от таможенных платежей и налогов. Продавцы упрек отвергли. Сославшись на то, что сами мебель из-за границы не возили (мол, не царское это дело), а лишь покупали ее у импортеров (вот у них и спрашивайте, чего они там нахимичили). Таможенники стали доказывать, что импортеры действовали в одной связке с продавцами, сообща придумав схему импорта и ухода от платежей. И что мебель на таможнях оформляли то ли как доски, то ли как гайки — как заведено в практике «серого импорта», — а сверхприбылями делились с коррумпированными таможенниками. Во всяком случае, ГТК оценил ситуацию именно так, затеял служебное расследование, снял с должностей кучу своих сотрудников, а Одинцовскую таможню аж даже расформировал за активное участие в «сером импорте».

Оппонент стал «отстреливаться» заказными публикациями в прессе. Нам сообщили, что таможенники погрязли в коррупции и львиную долю поборов с импортеров и экспортеров кладут себе в карман. Что таможенники не вылезают из судов, в которых по всем искам проигрывают. Что сам Герхард Шредер просил Владимира Путина усмирить российских таможенников, — а то, мол, гайки с болтиком из Германии в Россию не ввезешь. И что ГТК сознательно проводит антирыночную политику, идущую вразрез с курсом руководства страны и жестко направленную на удушение импорта.

Мое глубокое убеждение — заказные статьи читать надо. Если у кого-то достало сил инспирировать ту или иную кампанию в прессе, этот «кто-то» явно не последний человек в нашем обществе. А раз так, его мнение лучше знать, чем не знать. Что же нам хотели сказать в этот раз?

На упреках в коррупции я останавливаться не хочу. Судя по разгону целых подразделений, таможенники от этих упреков и не отмахиваются. Гораздо любопытнее тезис: «ГТК закрыл страну для товаров».

В публикации о присоединении России к ВТО я уже писал, что на российский рынок в три-четыре раза труднее ввезти любой товар, чем на большинство рынков в мире. Что ввозные пошлины на многие товары носят характер заградительных — рассчитанных не на то, чтобы их платили, а на то, чтобы импортер опустил руки и товар не вез. Что от товарного голода нас спасает только «серый импорт», когда телевизоры к нам везут под видом гвоздей или зеленого горошка, а ботинки — под видом макарон, чтобы не платить запредельные поборы.

Да, страна закрыта. Но кто ее закрыл?

Во всем мире дело людей в униформе — не пускать через границу наркотики, оружие и прочую классическую контрабанду. Но российская таможня по своим функциям уникальна. Таможенные платежи составляют почти сорок процентов всех платежей в российский бюджет. Ни на одну таможню в мире не возложена функция наполнения бюджета. На нашей таможне бюджет держится. По сути, это экономика Соловья-разбойника.

Как она возникла? Сейчас мало кто помнит, что правительство Егора Гайдара, спасая страну от товарного голода и просто голода, объявило политику открытых дверей и снизило все ввозные пошлины практически до нуля. Как только Гайдара убрали из правительства, начался обратный отсчет. Коммунисты сначала в Верховном совете и на съезде, затем в Думе последовательно перегружали бюджет все более неподъемными социальными обязательствами, при этом столь же последовательно давя экономическую свободу все большим числом разрешений, лицензий, квот и налогов. Когда бизнес внутри страны находится в полузадушенном состоянии, а люди хотят что-то есть, пить и надевать — это «что-то» повезут извне. Да и вообще современная экономика не существует в режиме натурального хозяйства — что-то везут в страну, что-то из нее. И когда внутренняя база налогообложения катастрофически мала — государству только и остается, что встать на большой дороге и обирать импортеров. Кстати, и экспортеров тоже.

Добавьте сюда пресловутую «защиту отечественного производителя» — и вы поймете, почему ввозные пошлины в России в последние десять лет могли только расти, но никак не снижаться.

Но при чем тут таможенники? Они не устанавливают ставок пошлин, это за них делают в Думе, Кремле и Белом доме. Из Минфина таможенникам спускают задания по сбору платежей в бюджет. Появись на таможне диссидент, который заявит, что не будет подчиняться преступным приказам и единственно верный для страны путь — нулевые пошлины и политика открытых дверей, он будет с позором отправлен в отставку. Если не в «Кащенко». Переводить стрелку на человека в форме — ату его, он закрыл страну! — просто нечестно. Да, год-полтора назад, когда все резко озаботились укреплением государства и в первую голову улучшением собираемости налогов и пошлин, таможенники нередко в сердцах говорили импортерам: «Не можете обойтись без «серых» схем растаможки — закрывайтесь!» Но сейчас, когда стало очевидно, что при такой политике закрыться придется всем и стричь будет некого, главный российский таможенник Михаил Ванин озвучивает гораздо более спокойную позицию: ставка таможенной пошлины не вечна, она подлежит обсуждению. Если участнику рынка ставка таможенного платежа активно не нравится — пусть пролоббирует другую. Благо лоббизм в России — вполне процветающий институт.

Но что делать сейчас, пока пошлины такие, какие они есть?

Почти весь уходящий год таможенники уговаривали крупнейших игроков российского рынка работать по «белым» схемам. Приходили в офисы огромных торговых сетей и буквально на пальцах объясняли, что и при легальных схемах растаможки можно не то что выжить на рынке, но вполне даже жить. Договаривались после уплаты недоимок в бюджет начинать историю взаимоотношений «с чистого листа». Только работайте легально, больше ничего от вас не надо!

На эмиссаров таможни, предлагавших подобное, смотрели с изумлением и подозрением: слишком уж все непохоже было на отработанную годами схему отношений. Когда некто приходил к импортеру и говорил: будешь растаможивать товар по нижайшей ставке через такую-то фирму, за что уплатишь ей такой-то процент. И тогда у тебя проблем с растаможкой не будет. Вот и сейчас, когда таможенники пришли с предложениями работать по закону, от них ждали привычного: да, по закону, но через такую-то фирму, которой отстегнуть столько-то. Ждали, но так и не дождались. Люди в форме просто просили: столько-то в бюджет, и мы от тебя отстанем. «А вам?» — следовал привычный вопрос. «А мы как-нибудь сами», — следовал непривычный ответ. Несколько крупнейших московских сетей, торгующих бытовой техникой, электроникой, продуктами питания, решили проверить: что получится? Год работы показал, что даже цены не сильно скакнули. Во всяком случае, все выжили. Оказывается, даже нынешние ставки пошлин не очень-то и страшны, если не заряжаться на сверхприбыли.

Но в том-то и фокус, что чаще всего именно крупные, статусные игроки рынка без сверхприбылей работать не хотят. Почему? Первое, что приходит в голову, — самое банальное: период первоначального накопления капитала в этой стране все никак не кончится, и они все никак не наедятся. Но чуть очухаешься — и рождается еще одна версия, еще одно подозрение.

Летом на пляже в маленьком болгарском поселке, где отдыхала куча огоньковцев и в их числе ваш покорный слуга, две бойкие дамы, подслушав наши разговоры, попросили кого-нибудь из редакции подойти к ним в номер — мол, такого вы еще не видели. Вызвался я. И вправду, такого я доселе не видел.

Под низким потолком раскачивалась лампочка в абажурчике, который в Москве водится только на кухнях у алкашей. Абажур к потолочному крюку не прикрепили — просто скрутили провода. В любой момент лампа могла упасть. Не работали переключение воды «умывальник — душ» и смыв унитаза. Последний нешуточно шатался. Со стен свисали клочья обоев, а с труб в санузле — гроздья ржавчины. В стенах зияли черные дыры — с мясом были вырваны бра, а кое-где еще и розетки. Обещанного и оплаченного кондиционера не было. Отель, отрекламированный как «тихое место», одними окнами выходил на ночную дискотеку, другими — на бассейн, в котором даже ночью с визгами и воплями плескались не совсем трезвые граждане и гражданки.

Турфирма, загнавшая моих визави (с детьми!) в идущий на снос болгарский отель советской постройки, за прошлый год по искам клиентов выплатила несколько десятков тысяч долларов. Но в этом году продажа таких же «тихих мест» продолжилась: все возможные судебные издержки были абсолютно грамотно заложены в сверхприбыли!

Вот для чего они нужны. Можно честно купить в Италии мебель из дерева, провезти ее через таможню как мебель, спокойно продать и не остаться в минусе, потому как никому отстегивать за «серую схему» и ни с кем судиться за проданный брак не придется. А можно ввезти труху, растаможить как гвозди, срубить бешеные бабки, всем отстегнуть — за «серую» растаможку, за черный пиар, за иски разгневанных покупателей — на круг выйдет почти то же самое, но зато сколько адреналина!!! Как интересно и не скучно жить!

На каждый твой заработанный рубль или доллар уже нацелился умный и хитрый человечек, который грамотно заложил в прибыль судебные издержки. В итоге деньги, даже весьма немаленькие, перестали быть гарантией качества жизни! По мере роста российского капитализма в обществе укрепилось мнение, что за свои кровные мы покупаем вполне качественную жизнь; и чем этих кровных больше, тем жизнь качественнее. Но, я думаю, многие из вас заметили: именно в последние месяцы эта неколебимая вера в качество жизни, покупаемое за деньги, стала рушиться буквально на глазах.

Это какой-то новый виток совка. Мы по-советски делаем вид, что работаем. Работодатели платят нам как бы за труд деньги, очень похожие на настоящие рубли или баксы. Но когда мы хотим купить за такие деньги товары и услуги, документирующие статус их получателя, выясняются весьма странная цена и идентичность этих денег. Все, что мы можем на них купить, — это муляж, фантом и имитация — товара, услуги и нашего статуса. Так, в девяносто втором мы победно вешали на запястье тридцатицентовые китайские часы, которые в американских супермаркетах дают на сдачу. Сейчас, в две тысячи первом, мы столь же победно плюхаемся на макет кровати, сработанный из пластика и прессованной бумаги. Таможенники, с которых я начал этот рассказ, уверяют, что как раз их оппоненты — огромные, дорогие, статусные и рекламируемые салоны — вовсю продают нам именно такие вещи. Отлетевшее изголовье испанской кровати за пять штук баксов на место уже не поставишь: оно пластиковое, и никакой новый крепеж, если оно треснуло, туда не ввинтить. Зато судебные издержки в цену уже заложены. Видимо, именно поэтому у большинства моих знакомых (да и у меня тоже) в квартирах стоит мебель тридцати-сорокалетнего возраста. Менять боязно — да, в общем, и не на что. Не на имитацию же из пластика...

Однажды, измочаленный «белым» салоном связи, не желавшим принять у меня купленный у них глючный мобильник, я спросил, почему они издеваются над клиентами, а на Митинском рынке бракованную вещь меняют без разговоров и вообще пылинки с клиента сдувают?

Ответ сразил меня наповал.

— Ну так они ж бандиты!

Слышать это больно. Именно на крупных игроков рынка мы когда-то больше всего надеялись: вот они вытеснят нехороших, беспрестанно обманывающих нас ларечников и станут лицом респектабельного российского капитализма. И будут играть с нами по-честному. Они играют с нами, но совершенно в другие игры. Подсчитывая, какой процент облапошенных махнет рукой и не пойдет в суд и сколько надо заложить на оставшихся. Что-то не сложилось так, как задумал Штирлиц...

Когда-то я брал у Ванина интервью и он сказал мне, что с удовольствием бы избавился от роли мытаря и искренне завидует американским коллегам, которым никто не спускает плановых заданий по сбору платежей. И я не думаю, что он кокетничал. Наивно полагать, что люди в униформе ничего не видят и готовы ради игры в социальное государство удушить рынок. Все они прекрасно видят. Какое к черту социальное государство? Налоги и пошлины летят в трубу, обслуживая давно не работающие институты — бесплатную медицину, которая не лечит; бесплатное образование, которое не дает продаваемых на рынке труда умений и знаний; очередь на бесплатную квартиру и телефон, в которой можно стоять до гроба. Так что есть куда и зачем снижать поборы. Видимо, когда-нибудь их все же снизят. Но станет ли от этого лучше качество жизни, которое мы покупаем за деньги?

Самое смешное — слушать на фоне происходящего победные рапорты о построении в России (всего за десять лет — ур-ра-а!!!) общества потребления и социально ориентированной рыночной экономики. Жуткая, неизбывная привычка рапортовать к дате...

Борис ГОРДОН