ПАДАЕТ СНЕГ

Сальваторе Адамо: самый русский итальянец бельгийского происхождения, поющий по-французски

ПАДАЕТ СНЕГ

Решил блеснуть эрудицией: «Мама! — говорю. — А ты знаешь песню «Падает снег» Сальваторе Адамо?» — «Еще бы. Мы с твоим отцом под нее познакомились». Странное дело: многие почему-то думают, что Адамо давно умер. В этих заочных похоронах (Адамо жив и прекрасно себя чувствует, тьфу-тьфу-тьфу) есть некая грустная закономерность. Русский человек очень требовательно относится к единству творчества и жизни: спел ты, к примеру, «Ах, утону я в Западной Двине...» — будь добр, утони в обещанном месте и в указанный срок. Написал «...в этой жизни умирать не ново» — так, пожалуйста, будь верен себе, накинь петельку на шею в «Англетере» или попроси кого... Вот тогда все точно. Все правильно и все довольны. «Как пел — так и жил!» — победно пестрят заголовки центральных газет, и обыватель спросонья согласно кивает головой. Все верно. Так и должно.

Так, видимо, в соответствии с нашей клюквенной логикой ДОЛЖНО было произойти и с Сальваторе Адамо, итальянцем бельгийского происхождения, поющем на французском и известном в бывшем СССР по единственной практически — но какой! — песне. Tombe la neige.

«Падает снег, ты не придешь сегодня ночью... И когда я слышу твой любимый голос, я чувствую, что умираю. Тебя нет здесь больше». Эта несоветская, потусторонняя грусть в голосе и мелодии неизменно рождала в сознании картинку с далеким, умирающим от любви лебедем, небритым и болезненным. «Ну конечно, эти французики только от любви и могут...» Но втайне, я думаю, в это было приятно верить. Как в сказку. Что у Них. Там. От любви. Ах, шарман... У нас от любви умирать считалось стыдно. Не по-товарищески.

Фиг вам. Адамо, повторюсь, жив и в начале ноября отпразднует свое 58-летие. Дата так себе, но не в дате суть. Просто зима, просто падает снег...

Странная все-таки песня. Недавно во франкоязычных странах проводился опрос на тему «Сто лучших французских песен столетия». Адамо удостоился там жалкого 72-го места с песней — Inch'Allah. Песня эта, как принято у нас говорить, остросоциальная: написана в период «шестидневной» войны, и речь в ней идет о страданиях обеих сторон арабо-израильского конфликта. (Адамо резво откликается на события в мире. Есть у него даже про Ливан и СССР.) Что же до «Снега», то в этом опросе песня вообще не упоминается — я подозреваю, что в самой Франции или Бельгии к этой песне относятся совсем не так, как у нас. Хотя почему «только у нас» — в Японии, например, существуют 500 (!) версий этой песни.

В России эта песня тоже на особом счету. Может быть, согласно известному тезису Достоевского о том, что «камни Парижа русскому человеку дороже, чем самим французам», мы лучше врубаемся в суть и бесконечную тоску этой песни?.. Или сами французы просто не способны осознать весь ее трагизм?.. Взять тот же снег. Один мой знакомый, долгое время живший во Франции, смеялся: «Ты знаешь, почему у Адамо такой трагичный голос?.. Да потому, что снег во Франции — такое же редкое явление, как у нас солнце зимой. Девушка его покинула, а тут ЕЩЕ и снег повалил! Мистика. Этот снег его доконал!..»

Но мы-то знаем, что не в снеге дело. Слепому видно — тут замешана любовь, как говорил один киногерой. «Ты не придешь сегодня ночью». Снаружи-то мы все взрослые, а внутренний наш монолог исполняется голосом обиженного ребенка — точь-в-точь, как у Адамо. «Ля-ля, ля-ля-ля». Настроение совершенно русское народное — только у нас антураж другой. «Там в степи-и глухой за-а-мерзал ямщик». Но смысл тот же. Снег и Смерть — синонимы. Бывают такие редкие случаи, когда иностранный гражданин о тебе лучше тебя самого самое сокровенное расскажет. «Тексты его песен заставляют дрожать различные народы» — так написано в одном корявом переводе, но сказано тем не менее точно: «дрожать». Именно его дрожащий голос стареющего мальчика, его дрожащее, обреченное «ля-ля»... Написанное словно в пику набиравшему тогда (в 1963-м) обороты веселенькому эстрадному стилю «е-е» («ye-ye»), который Адамо почему-то сразу невзлюбил.

...Одна из последних песен Адамо о Боснии: Он и Она, серб и мусульманка, идут навстречу друг другу по мосту. Говорят, еще Адамо пишет роман. У него 90 миллионов проданных по всему миру дисков, но в любом случае Адамо навсегда останется в России в качестве приемного сына именно со своим странным «Снегом». Правда, в последние годы мы как-то незаслуженно позабыли «нашего» бельгийца, словно и вправду похоронили в собственной Книге памяти на страничке одна тыща девятьсот примерно восьмидесятой. И только, глядя в заснеженное окно на мир, который опять находится на грани войны, с грустью понимаешь, что умереть от бомбовых ударов по-прежнему гораздо проще, чем от любви. Tombe la neige...

Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ