"Я самая богатая женщина России, но я чиста перед Богом и людьми",— уверяла суд Валентина Соловьева. Однако хозяйке одной из крупнейших пирамид — ИЧП "Властилина" — никто уже не верил. Да и как верить человеку, которого медэксперты считают психопатом с явными признаками мании величия, а все остальные — талантливой мошенницей. За это ей и дали 7 лет.
По иронии судьбы оттачивать мастерство Соловьева начала на милиционерах. И не абы каких, а на борцах с экономической преступностью. Как рассказывают в УВД Подольска, было это в начале 90-х, во времена ОБХСС. Соловьева умудрилась напроситься в милицейские агенты, и ее решили использовать в операции по изобличению нелегальных торговцев золотом. Отвели ей роль покупателя, выдали деньги и отправили на дело. А она скрылась.
Генеральская дочь
Ее биография ничем не примечательна. Мать работала на Сахалине на лесозаготовках. Там и познакомилась с солдатом срочной службы Иваном Самойловым. В 1951 году у них родилась дочь Валентина. Отец отслужил и уехал к себе в Куйбышев (ныне Самара), но получил от родителей нагоняй за то, что бросил на Сахалине женщину с ребенком. Так в Куйбышеве оказалась вся семья. В этом городе Валентина провела большую часть жизни.
Судмедэксперты характеризуют Соловьеву как "психопатическую личность с завышенной самооценкой, стремлением к лидерству, эгоцентризму, псевдологии, потребности к самоутверждению". Медики не знают, врожденное ли это, или следствие травмы: в три года Валя упала вниз головой в подпол.
Валентина окончила восемь классов и один курс куйбышевского педучилища. Потом у нее случилась любовь, и на этом ее университеты закончились. Правда, следователям она поведала, что окончила музыкально-педагогическое училище, Самарский пединститут им. Крупской, операторские курсы при Высших курсах Прокуратуры РСФСР, Высшие курсы цыганского фольклора при театре "Ромэн" и еще что-то. Ни пединститута в Самаре, ни цыганских курсов никогда не существовало. Впрочем, Валентина и про отца говорила, что он генерал.
Но это было позже. А до этого Валентина Самойлова вышла замуж, стала Шкапиной, родила сына и дочь и в конце 80-х перебралась с семьей в подмосковную Ивантеевку, на родину мужа. Он открыл фирму "Дозатор", ремонтировал и налаживал оборудование на сельхозпредприятиях, а Валентина была снабженцем. В 1991 году она зарегистрировала в Люберцах свой — торгово-закупочный — "Дозатор". Развелась, вышла замуж за москвича Леонида Соловьева, взяла его фамилию. И вскоре договорилась о совместной деятельности с директором Подольского электромеханического завода.
Вещи — рабочим
Зарегистрированное в Подольске ИЧП "Властилина" поначалу занималось продажей произведенного заводом ширпотреба (оборонные предприятия тогда не могли сами продавать свою продукцию). А вскоре в офис фирмы понесла деньги вся страна. Неизвестно, кто надоумил Соловьеву строить "пирамиду". Сама она рассказывала следователям, что окончила американские бизнес-курсы и что никакого обмана не было, а было ее ноу-хау, одобренное специалистами. Но это рассказы того же сорта, что и об отце-генерале.
Первыми клиентами стали рабочие завода. Соловьева собирала с них деньги, добавляла банковские кредиты и покупала бытовую технику, одежду и продовольствие, а потом отдавала рабочим в счет сданных сумм (составлявших половину или даже треть от рыночной стоимости товаров). Так же она обеспечивала и сотрудников УВД Подольска. Клиенты были довольны, особенно директор завода: в память о выгодном партнерстве Соловьева подарила ему Volvo стоимостью $40 тыс.
Праздник жизни
Что было дальше, известно: в начале 1994 года "Властилина" по той же схеме стала продавать "Москвичи", "Волги" и "Жигули". Клиенты млели, когда за машинами их везли на арендованных фирмой автобусах. Никто не жаловался, даже если получал неукомплектованный автомобиль, рассыпавшийся на первом же километре: все равно экономилась уйма денег. Так Соловьева, как сказано в обвинительном заключении, "создала среди населения ложное представление о своем предприятии как о высокорентабельном и доходном".
Деньги текли со всей страны. А когда фирма стала принимать суммы на депозит под 200% в месяц, от клиентов вообще не стало отбоя. Люди закладывали квартиры, дачи, влезали в невероятные долги и несли деньги Соловьевой. Несли все — от простых граждан до членов мафиозных кланов. В прокуратуре, структурах МВД, ФСБ, в налоговых службах и в органах высшей власти деньги тоже собирали централизованно.
Все шло отлично, и Соловьева была на пике славы. Ей только этого и надо было. Деньги как таковые ее как будто и не интересовали. Она могла небрежно бросить клиенту, пришедшему за расчетом: "Вон, возьмите из коробки!" И не проверяла. Финансового учета не было — только квиточки вкладчикам за сданные суммы, больше никакой документации. Миллиардом больше или меньше — какая разница, если огромные суммы все равно тратились на благотворительные акции. В Подольске чуть не каждый день шли концерты. Там перебывали все артисты, встречи всегда сопровождались банкетами. Соловьева спонсировала детские дома, больницы, еще что-то. В общем, атмосфера вечного праздника.
И безопасности. Дело в том, что все время, пока "Властилина" активно действовала, преступность в городе (не считая бытовой) сошла на нет. Вкладывать было выгоднее, чем отнимать. По той же причине у фирмы в это время не было бандитских "крыш". "Они были не нужны,— объясняют милиционеры и 'авторитеты'.— На ней и так все хорошо зарабатывали, и, если бы кто только попытался 'наехать', тут же порвали бы. Хотя дополнительные льготы, например, по срокам расчетов она могла кому-то предоставлять".
Однако денежный поток все же стал иссякать, и тогда "Властилина" бросила новый клич: Mercedes-320 за 20 млн рублей и квартиры в Москве за $5000, $10 000 и $15 000 (одно-, двух- и трехкомнатные соответственно). Людей возили в Бутово, показывали новостройки и говорили, что все это принадлежит "Властилине". Это был чистый блеф. Квартир не было вообще, с "мерседесами" — непонятно. Например, Надежда Бабкина машину получила. Соловьева вообще-то говорила, что это был ее подарок подруге, но певицу такое заявление возмутило — следствие установило, что она заплатила за машину.
В сентябре 1994 года всероссийская халява кончилась: "Властилина" расплачивалась лишь с избранными клиентами, а по заявлениям остальных прокуратура Подольска возбудила уголовное дело. Первыми сориентировались московские рубоповцы и лидеры подольской группировки. Те и другие послали своих людей в офис "Властилины" выручать оставшиеся деньги. Команды прибыли в офис одновременно, но конфликтовать не стали. Подольские уступили милиционерам: денег все равно было мало. Сами они, по некоторым данным, потеряли во "Властилине" более $300 тыс., но сводить с Соловьевой счеты не собираются.
Зато по стране прокатилась волна убийств, связанных с невозвратом денег, сданных во "Властилину". А в регионах завели уголовные дела на руководителей местных "пирамид", которые сдавали "Властилине" деньги своих вкладчиков.
Передачи Соловьевой никто не носил
Прячась от следствия, Соловьева раздавала интервью, обещая расплатиться со всеми и жалуясь на милицию, которая не дает ей этого сделать. С помощью депутата Константина Борового даже сумела собрать еще 12 млрд рублей и рассчитаться с 550 клиентами. Но в июле 1995 года Соловьеву задержали сотрудники ФСБ. И отправили в СИЗО "Капотня" по обвинению в обмане 16,6 тыс. вкладчиков на сумму 536,6 млрд рублей и $2,67 млн. Правда, сама Соловьева утверждает, что должна более 1 трлн рублей 28 тыс. вкладчиков.
В тюрьме началась не менее интересная часть эпопеи — Соловьева стала перечислять своих покровителей и важных клиентов. При этом составила список с фамилиями 23 клиентов из числа сотрудников правоохранительных органов, так или иначе принимавших участие в расследовании ее уголовного дела. Туда, например, попал и. о. генпрокурора Олег Гайданов, якобы лично сдавший ей $700 тыс. Поднялся большой шум, Соловьеву допрашивал лично зам. генерального прокурора Михаил Катышев. На других допросах сидели милицейские и прокурорские генералы и полковники. СМИ тем временем на все лады повторяли откровения Соловьевой, а политики публично использовали их в междоусобных дрязгах. Потом, правда, года три судились между собой и с газетами за оскорбление чести и достоинства.
Одним словом, история приобрела политическую окраску, и подследственную принялись усиленно охранять. Ей и ста метров нельзя было пройти по улице из корпуса СИЗО, где была камера, в корпус, где ее допрашивали. Ее перевозили в автозаке под охраной омоновцев. А машина должна была встать так, чтобы Соловьева, выйдя из фургона, сразу оказывалась в помещении: вдруг на окружающих тюрьму домах засели снайперы?
Вскоре следователи выяснили, что Соловьева, ссылаясь на авторитетные фигуры, блефовала. "Ей только дай волю,— вспоминают сыщики,— такое расскажет! Это ей адвокаты посоветовали так время тянуть. Ведь по закону через полтора года подследственную надо выпускать".
Однако следствие успело допросить всех потерпевших. За это время интерес к Соловьевой поугас, но время от времени СМИ сообщали: то она в камере ест ложками икру, то ходит в шубах на допросы. Но шуба и платья появились с разрешения следователя уже в суде (до этого был спортивный костюм). А надзиратели говорят, что ничего, кроме тюремной пайки, Соловьева не видела: передач ей не носили.
Некому было. Муж отсидел полгода, взяв на себя найденный при обыске у любимой жены пистолет. А когда вышел и узнал, что у той в бизнес-плане была строчка "развестись и уехать в США", с горя запил и повесился. Сын, дочь и внучка до сих пор где-то прячутся, не имея, по данным следствия, ни копейки. По их данным, ни гроша нет и у отправленной в лагерь Соловьевой.
МАКСИМ СТЕПЕНИН