ТВ 6

Не закрывается такое никогда!

Григорий КРИЧЕВСКИЙ

ТВ 6

Хроника событий: 27 сентября 2001 года Московский арбитражный суд принял решение ликвидировать МНВК;
29 декабря Федеральный арбитражный суд Московского округа, рассмотрев кассационную жалобу ТВ 6, отменил решение о ликвидации и направил дело на новое разбирательство; 4 января зампред Высшего арбитражного суда Эдуард Ренов в порядке надзора опротестовал это решение; 11 января протест удовлетворил президиум Высшего арбитражного суда;
14 января МНВК досрочно и добровольно отказалась от лицензии на телевещание;
15 января 50 журналистов компании учредили новое юридическое лицо ООО ТВ 6. Коллектив намерен получить у Минпечати временное разрешение на вещание, а затем принять участие в конкурсе на шестую кнопку

Вы будете смеяться, но ТВ 6 опять не закрывают. Или все-таки закрывают. Или поставим вопрос ребром: у нас что, законы или гадание на ромашке? Нет ответа. Но есть комментарии Григория КРИЧЕВСКОГО, главы Дирекции информационных программ ТВ 6

— Григорий, так ТВ 6 все-таки закрывают?

— С одной стороны, после решения Высшего арбитражного суда взывать к законам бессмысленно. Да, нас закрывают. Суд ликвидировал живую, приносящую прибыль компанию. Интересно, рискнет ли после этого какой-либо западный инвестор вкладывать в Россию деньги? Но с другой... сейчас мы попытаемся заново пройти перерегистрацию и выиграть конкурс на вещание. Мы будем бороться до конца. Как говорили в фильме «Мумия»: «Это только начало».

Мне все-таки кажется, что нельзя уничтожить общенациональную компанию, в которой работают 1200 человек. Нас смотрят практически во всех регионах, за последние полгода наш рейтинг поднялся как минимум втрое, «Новости» ТВ 6 сейчас реально вышли на второе место по Москве после ОРТ. По стране, конечно, показатели хуже, но только потому, что у нас охват меньше — техническая сторона ниже того, что есть на НТВ, не говоря уже о таких гигантах, как ОРТ и РТР.

— Из всех пертурбаций прошлого года вы вынесли хоть какой-то позитивный опыт?

— Да, конечно. Хотя, если его сформулировать, получится трескуче. Мы в редакции о таких высоких вещах никогда не разговариваем. Первый опыт: каждый человек имеет право на информацию. Информация сейчас живет собственной жизнью, ее утаить невозможно.

Второе: главное на телевидении — люди и технология. Телевизионный бизнес нельзя закрыть просто так, механически. Все равно команда профессионалов перейдет на другой канал и сделает его таким же успешным, как и предыдущий. Потому как главный актив этого бизнеса — люди, их исторический опыт и гуманитарный, общечеловеческий background, их подготовка, знания. И третье: несмотря ни на что, надо сохранять терпение и хладнокровие.

— Но вы ведь выступали не только в роли гонимого, вам самому пришлось увольнять с ТВ 6 прежнюю команду. Для них вы тоже были душителем свободы.

— Я хорошо помню этот момент. Я попросил всех сотрудников информационной службы приехать ко мне. Был установлен срок, до которого они должны явиться. С каждым я говорил отдельно. Меня интересовало, хотят ли они сами работать. В результате остались несколько человек: звукорежиссеры, корреспонденты, например, Александр Надсадный, Виктор Дятликович, Сергей Скворцов.

Телевидение — вещь жесткая: каждый день надо доказывать, что ты чего-то стоишь. Если такого желания нет, лучше на ТВ не работать. Телевидение насыщено амбициями. Об этих закулисных страстях не принято говорить, но они есть. Здесь каждый представляет из себя целый мир, самостоятельную боевую единицу, личность. Нельзя прийти к ведущему и сказать: в этом выпуске должна стоять моя новость. Это невозможно. Ребятам с бывшего ТВ 6 надо было проявить разумную инициативу. Кто ее проявил, тот сейчас работает.

ЦЕПОЧКА СЛУЧАЙНОСТЕЙ

— В интернете не слишком много о вас сведений, но есть данные о размере вашей зарплаты. Если суммы действительно соответствуют реальности, я за вас рада. Достойное вознаграждение за труд.

— Спрашивать о деньгах не принято. Единственное, что могу сказать, что все наши зарплаты легальные и с каждого рубля уплачен налог. Может быть, тех сведений из интернета и не надо стыдиться, я не знаю, о каких суммах идет речь.

— Я все к тому, что о вас не очень много известно.

— Я бывший филолог, учился иностранным языкам. Пока учился, думал, что всю жизнь буду заниматься старофранцузскими глаголами. Но в начале 1990-х стало понятно, что это не принесет денег. В спортивном зале я познакомился с человеком, работавшим в Credit Swiss First Boston — инвестиционном банке, который тогда возглавлял Борис Йордан. Через какое-то время мне предложили там работу. Я проводил мониторинг информационного поля, писал аналитические статьи для внутреннего пользования. Потом работал на радиостанции «Свобода». И наконец попал на телевидение.

— Однажды пришли на программу к Киселеву и поняли, что вот оно то самое, о чем всю жизнь мечтали...

— Верно. Мне здесь все понравилось: жизнь бурлит, каждый на своем месте, каждый день что-то новое, нет застоя, динамика. Когда впервые попадаешь в Останкино, думаешь, что здесь обитают небожители. А потом видишь, что они такие же... оболтусы, как и ты сам.

— За четыре года вы сделали просто колоссальную карьеру: от консультанта «Итогов» до главы Дирекции информационных программ. Как вам это удалось?

— Все цепочка случайностей. Вначале работал в «Итогах». После выборов 1996 года Евгений Киселев предложил мне стать телеведущим. Я помню свой первый эфир. Как раз стартовали утренние новости, и моя бригада работала в первый день. Четыре прямых включения мы провалили, потом каким-то невероятным образом из этой ситуации выкрутились. Я все воспринял как полный провал и был уверен, что больше никогда на экране не появлюсь. Пошел в кабинет, где сидели Киселев и Добродеев, увольняться. И в последний момент, прежде чем войти, услышал их разговор. Они весьма позитивно отзывались о моих перспективах, в том смысле, что все получится.

Ну, и все завертелось. 1996 — 1998 годы — самое продуктивное для НТВ время. Позже Татьяна Миткова мне говорила: то, на что она как ведущая потратила пятнадцать лет, я прошел за полтора года. Уж не знаю, можно ли это сейчас считать комплиментом или критическим замечанием, но все действительно приходилось осваивать очень быстро.

Потом ушел Добродеев, и Киселев, став генеральным директором, предложил мне пересесть в административное кресло — поддержать информацию. Когда ушел Кулистиков, я автоматически переместился на его место, возглавил Дирекцию информационных программ.

Конечно, в другое, более спокойное время такого количества событий за столь короткое время в моей жизни не произошло бы. Минус в том, что творческая карьера передо мной закрылась. Все нынешние перспективы связаны с менеджерской работой. Меня стали интересовать вещи, о которых я раньше не задумывался: как правильно мотивировать людей, как оптимально организовать работу коллектива. Учусь на ходу, на практике. Хотя, думаю, неплохо бы получить степень МВА. Опыт без знаний — вещь бесполезная. Я, например, хотел бы побольше узнать об управлении корпоративными финансами.

— Кризис среднего возраста у вас еще не начался?

— Мне 37 лет, у меня преждевременный кризис сорокалетних. Я все время думаю: а что дальше. Хочется сделать что-то свое. Телекомпания НТВ была создана другими людьми. Здесь настолько все отлажено, такие профессионалы работают: им только надо давать отмашку, и новости делаются как по волшебству. Как можно руководить Михаилом Осокиным или Светланой Сорокиной?! Они на телевидении дольше, чем я, у них больше опыта, они все знают. А мне хочется сделать что-то свое, с нуля. Я не уверен, что это «свое» будет связано с телевидением. Может, с новыми технологиями, сотовой связью или интернетом.

— Но вы же делаете цикл авторских программ...

— Это называется: «А в свободное время я еще вышиваю». Чтобы написать сценарий программы, нужно оторваться от основной работы как минимум на два-три дня, а фактически на всю неделю. В моей ситуации это непозволительная роскошь.

Последний фильм, который я сделал, — о вдове офицера Колесникова, погибшего на подводной лодке «Курск». Есть еще один незавершенный проект, но, думаю, это финал. Совмещать невозможно. Это только у Киселева получается.

О ЕВГЕНИИ КИСЕЛЕВЕ, СЕРГЕЕ ЯСТРЖЕМБСКОМ, СВОБОДЕ СЛОВА И ТАЙНЕ ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ

— Кстати, о Киселеве. Его откровенные фотографии напечатала «Экспресс-газета». У вас есть какой-то комментарий на этот счет?

— Есть. Я считаю, что это частная жизнь Киселева, в которую никто не должен совать свой нос. И событие не то, что происходит в этой частной жизни, а то, что ее тайно засняли на видеокамеру, что беспардонным образом нарушили границы privacy. Киселев — не государственный чиновник, не генеральный прокурор, не министр юстиции. Он работает в частной компании. Если кого и должна интересовать его частная жизнь, то только его близких.

Мы живем в открытом обществе, где каждый имеет право и на пуританскую мораль, и на поведение отнюдь не пуританское. Я не вижу в этом проблемы. Плохо, что за частной жизнью в нашей стране безнаказанно подглядывают.

— Но ТВ 6 ведь само сделало подглядывание общенациональным развлечением. Я имею в виду программу «За стеклом».

— Одно дело — программа «За стеклом», куда людей отбирали специально, они прошли кастинг, получили за участие деньги и безумную популярность. Другое — когда подглядывают за тем, кто не давал на это своего согласия. Сегодня камеры наблюдения ставят в личных комнатах, завтра скажут, что и банковская тайна таковой не является. А послезавтра спросят, общаешься ли ты с иностранцами, какие книжки читаешь. Мне это напоминает известную антиутопию.

— В «Огоньке» было интервью с Сергеем Ястржембским, в котором он рассказывал о технологии работы государства с прессой. Как вы относитесь к тому, что власть потихоньку научается манипулировать СМИ?

— Я не читал этого интервью, но Сергею Ястржембскому я доверяю. У нас совпадают базовые ценности. Я убедился в этом на личном опыте, во время личного общения. Сергей Владимирович считает, что информация должна быть доступна, что все имеют на нее право. Должны ли государственные органы комментировать информацию? Конечно. Другое дело — они также не должны препятствовать получению информации.

— Но вот Америка войну в Афганистане показывала очень скупо. Как это назвать — препятствием к получению информации? Наверняка, да. Да и нашим журналистам информация в Чечне порой достается с огромным трудом.

— После того как наших корреспондентов в Чечне похищали, я лично никого из своих ребят туда не отправлю. Где гарантия, что они вернутся живыми и здоровыми? Там действительно находятся террористы, для которых похищение людей — бизнес. И не надо играть по их правилам.

Я слежу за американскими СМИ: это заблуждение, что после 11 сентября там введены жесткие ограничения на информацию. Ничего подобного. В Америке нет ни одного государственного общенационального канала — они все находятся в частных руках. Администрация может обратиться с просьбой, но она ничего не может СМИ диктовать. В России ситуация иная.

— Если бы у вас была возможность взять интервью у бен Ладена, вы бы не отказались?

— Это очень заманчиво. Но как быть с соображениями безопасности? Это нереально. К тому же, я считаю, террористам в принципе не надо давать трибуны. Недавно на этот счет была дискуссия в Государственной думе. Некоторые депутаты высказывались в том духе, что если террористы рассуждают об искусстве и погоде, то почему бы их и по телевизору не показать. Но кого интересует мнение Басаева об искусстве?! Он представляет интерес лишь в контексте своих поступков.

К КОМУ НАДО АПЕЛЛИРОВАТЬ

— У вас есть ощущение, что политическая жизнь уходит в тень?

— Нет. События последних месяцев лучшее тому доказательство. Вдруг ни с того ни с сего в высших эшелонах власти обозначилось противостояние — конкуренция различных групп, окружающих первое лицо. С точки зрения информации, это интересно, хотя, думаю, и не на пользу стране. Или скандальное дело Пасько. Или отставка Аксененко. Новостей много, работы хватит. Говорить можно обо всем — вопрос в тоне и в форме. Надо быть максимально отстраненными. Пусть зрители сами разбираются.

Сейчас никто не скажет, что ТВ 6 был в оппозиции власти. Мы просто описываем события в стране и мире, делаем это максимально объективно и корректно.

Если президент Путин после терактов в Америке первым звонит президенту Бушу, мы об этом говорим. Если Путин явно разворачивается к Западу, мы и об этом скажем. Но если в провинции появляются люди, которые, стремясь угодить начальству, отливают бронзовые бюсты Путина, мы тоже об этом сообщим. Мне кажется, когда президента облизывают со всех сторон, ткут его портреты на ковриках, это в каком-то смысле его унижает. К счастью, он пока относится к такому подхалимажу со здоровой иронией.

— Пока. Люди быстро привыкают к лести, короля играет окружение.

— Ну, да. А нам что, сидеть и ждать, пока президент привыкнет окончательно?! Может, если говорить о том, что происходит, этого и не случится. Путин очень внимательно следит за общественным мнением.

— А вам не кажется, что апелляция к президенту в неразрешимых ситуациях — это показатель тщеты всех наших демократических реформ?

— У нас страна такая. Был царь, потом генеральный секретарь, потом президент. В руках первого лица сосредоточена огромная власть. Вот к нему все и апеллируют. Он и Верховный главнокомандующий, и указы издает, и законы подписывает. Таковы Конституция и общество. Людям проще верить в некий идеал.

— А вам?

— Я отношусь к президенту с уважением, он глава государства. У меня был единственный случай личного общения, когда журналистов НТВ пригласили в Кремль. Мне показалось, что Путин понимает, как важно сохранить частное ТВ. А рассчитываю я в первую очередь на себя, на собственные силы.

ПОСТСКРИПТУМ

— Я не спрашиваю о личной жизни, потому что вы сейчас замашете руками и скажете, что это тайна.

— Это тайна. С годами я все больше личную жизнь ценю — общение с дочкой, с мамой, с близкими. Для меня важным событием является то, что мой ребенок всерьез заинтересовался теннисом или рисованием.

— Это прибавляет в жизни красок?

— И красок, и уверенности. Это неверно, что успешный на телевидении человек обязан ради карьеры жертвовать личной жизнью. Зависимость совершенно другая: если у человека все хорошо дома, он и на телевидении выглядит совершенно иначе — гораздо лучше. Без тылов нет и профессионального успеха. Единственное, чего бы я не допускал, — семейственности на ТВ, но тут у меня масса оппонентов, весьма влиятельных.

— Говорят, что работа на ТВ истощает морально и интеллектуально.

— В определенном смысле да, истощает. Ни на что не остается времени. Живешь от и до информационного выпуска. Как у собаки Павлова, вырабатывается рефлекс: 19 часов — новости, надо включать телевизор. Если кто-то в промежутке с 19.00 до 19.30 мне звонит, это явно не с работы. Все знают, что в это время мы смотрим новости и отвлекать — дико и кощунственно.

— В театр вы, значит, не ходите.

— Нет, это невозможно.

— А что же со старофранцузскими глаголами?

— Это моя тайная мечта — когда-нибудь вернуться к переводам с французского. Если доживу до пенсии.

Людмила ЛУНИНА