БЕДНАЯ ЛИЗА

Первый раз я увидел Элизабет Тейлор, когда ей было под тридцать. И сразу же в нее влюбился, заочно и потому безнадежно, через полотно киноэкрана, который вкупе выполнял и роль савана, ибо ее героиню — Клеопатру — в финале убивали жизненные обстоятельства. Вот этого-то я никак не мог снести. Может быть, в награду за это судьба сделала так, что наши пути «невинно» пересеклись

БЕДНАЯ ЛИЗА

Эта встреча произошла в Лондоне, в отеле «Хилтон». Я стоял у входа, ожидая встречи, как вдруг какое-то оживление вокруг вывело меня из созерцательного состояния, и я невольно оглянулся на чью-то спину...

— Это Элизабет Тейлор, — прошептал мой английский приятель. И для внушительности добавил: — Невероятно!

Этот случайный взгляд ей в спину сказал мне больше, чем если бы я заглянул в ее бездонные зрачки.

Это была спина борца сумо. По меньшей мере сто тридцать килограммов веса и совершенно седые волосы. Я сразу вспомнил, о чем писали тогда все газеты — о трепанации черепа Элизабет: ей удалили опухоль величиной с мячик для гольфа. Потом вспомнилось, как кто-то назвал ее, вероятно в минуту отчаяния, «великой сучкой», кажется, это был Ники Хилтон, сынок гостиничного короля, у стен владений которого я и повстречал Элизабет.

Надо сказать, что главным и отличительным достоинством этого Ники была невероятная мужественность и выдержка на любовном поле брани. Он был самец, шовинист и расист, который всегда искренне удивлялся, когда ему говорили про женщин, что они годятся для чего-то еще, кроме как постели.

Да, я забыл сказать о нем самое главное — он был первым мужем нашей героини. В общем, тем самым Вергилием, который открыл Элизабет темные стороны ее собственной души. Что было, впрочем, не так уж и странно!

Если видения ада где-нибудь и обретали достойное себя воплощение, то это именно в сети роскошных отелей «Хилтон», разбросанных по всему миру. Гигантские хрустальные люстры над головой, напоминающие замороженных собственным сном пауков, красные ковры, заглушающие крики о помощи и делающие невидимыми пятна крови, проливаемые во имя «постыдной любви». Высокий, кажется позолоченный, потолок, тяжелые кроваво-алые портьеры с золотыми кистями, как будто содранные с плеч русского гусара... И во всем этом какой-то налет анекдота, витающий словно запах дорогих сигар... Не хватало только бесшумного степа карлика-чародея из вигвама «Твин-Пикса».

Должно быть, Элизабет, останавливаясь в «Хилтоне», до конца жизни не могла избавиться от ощущения, что ее опять имеет Ники. И, может быть, поэтому предпочитала «Хилтону» все прочие отели. Да, кстати, любителям цифр: с Ники Элизабет продержалась чуть более девяти месяцев — ровно столько, сколько понадобилось для рождения НЕ-НА-ВИ-СТИ!

Был в этой «бабенке» — извините, что я так об Элизабет, — какой-то драйв, какой-то магнит (может быть, вшитый в нее при рождении), которым она умело пользовалась. Если бы ей удалась операция по изменению пола, она, вполне возможно, смогла бы сыграть роль Иисуса Христа — именно из-за этой своей сумасшедшей способности ловить в собственные сети чужие сердца, пленять неизвестно чем, будто она обладала какой-то высшей тайной, недоступной большинству из нас.

Жесткий, даже жестокий, отец — Фрэнсис Тейлор, первый и самый яркий образец мужчины, — безбожно извратил все представления девочки о мужественности. Всю жизнь ее бессознательно тянуло именно к бездушным самцам, которые как раз и не могли дать ей того душевного тепла, в котором она нуждалась.

Вот и ответ: почему ее первым мужем стал Ники Хилтон — человек-отель, человек-фалл, упрямо стоящий на всех ста сорока этажах своей власти.

ЕЕ КОЛОДА

Элизабет была достойным вместилищем грехов своих любовников и мужей. Их грехи скапливались в ее чреве, изредка разрывая его, как мешок Санта-Клауса — подарками, и оттуда вываливались, оглашая мир истошными воплями, маленькие «тейлорята», знаменующие собой приход в мир новых победителей из клана «ненасытных». Таких «подарков» в жизни Элизабет было четыре — три мальчика и одна девочка.

Из полного количества официальных (восемь) мужей и неофициальных (двенадцать) любовников любому интересующемуся жизнью актрисы можно составить презанятный пасьянс, заранее договорившись о колоде карт.

«Королями» в ней были бы актер Ричард Бартон (Антоний), продюсер Майк Тодд («Вокруг света за 80 дней»), певец Эдди Фишер (экс-русский) и, наконец, водила Ларри Фортенски (дальнобойщик).

«Вальтами»: Майкл Джексон, снова Ричард Бартон, звезда Голливуда 40-х годов Монтгомери Клифт и др.

«Королевами»: актеры — Джеймс Дин, Рок Хадсон, актриса — Натали Вуд, кажется, единственная настоящая подруга Элизабет.

Прежде чем перейти непосредственно к разбору любимых игр Элизабет, вскользь упомяну об ее отношениях с женщинами, главным образом с матушкой-Россией.

ПОДКИДНОЙ ДУРАК

Если Марлен Дитрих — «старшая дива» Голливуда — всегда оставалась для СССР загадкой, то Элизабет Тейлор — «младшая дива» — стала почти своей.

Она появилась в Москве как «козырная дама» (кстати, титулом придворной дамы она была пожалована самою королевой Елизаветой совсем недавно), кажется, в 1976 году. Это была эпоха игры в подкидного между Востоком и Западом. Брежнев и Картер делали вид, что «холодная война» идет на спад. В доказательство этого затеяли первый советско-американский кинопроект. Голливуд плюс «Ленфильм». Наш знаменитый сценарист Алексей Каплер вместе с американскими мастерами остросюжетного жанра написал сценарий «Синей птицы» по мотивам сказочной драмы Метерлинка. Главная роль была отдана Элизабет Тейлор. В связи с этим дива посетила Москву и Ленинград.

Северную столицу Тейлор шокировала, явившись в рабочую столовку в диадеме с шестидесятикаратным голубым бриллиантом, да еще встала в очередь с подносом в руках за сантехником дядей Васей, ежесекундно интересуясь у него, что такое «гуляш по-советски».

Москву Тейлор шокировала своими «разборками» с собственным мужем Ричардом Бартоном, которого она привезла наряду с любимым мопсом и который в результате (не путайте с мужем) «оприходовал» множество советских собачонок, в результате чего у Тейлор появились в СССР собачьи «родственники по прямой линии».

Из Москвы, кроме воспоминаний о вареной «Докторской» колбасе, Элизабет увезла к себе домой амебную дизентерию. Когда я спросил у своей умной подруги, что это такое, она ответила: «Вещь, которую проходят в четвертом классе средней школы». Где наша избалованная звезда умудрилась подцепить такую дрянь? Из какой лужи напилась? И превратилась ли она после этого в козленочка? Не знаю. Но своего «в стельку пьяного козла» Ричарда Бартона из СССР вывезла — едва живого — и больше о России не вспоминала.

Да! Играя «в подкидного» с Россией-матушкой, Элизабет выиграла, побив все русские козыри (вроде собора Василия Блаженного и Царь-пушки) своим козырным червонным королем — обалденным Ричардом Бартоном, на которого советские театроведы молились почти как на бога.

ИГРА В ПОКЕР

Ее игры с мужчинами всегда носили более азартный характер, чем игры с государствами. Их можно уподобить покеру, в котором допускаются любые виды блефа.

Если относиться к ее биографии, как к истории болезни, то можно подумать, что она всю жизнь испытывала бессознательную потребность уничтожать любого самца, осмелившегося посягнуть на нее. Гостиничный король Ники Хилтон (первый муж) после развода с ней окончательно спился и, кажется, утратил свой бойцовский пыл. Майк Тодд (третий муж) погиб при загадочных обстоятельствах в авиакатастрофе, «уделив» Элизабет чуть более 400 дней из своей жизни.

Джеймс Дин — мужчина, в которого она была влюблена и который по-своему был влюблен в нее, — погиб в автокатастрофе. Ричард Бартон — Пиковый Король в ее жизни — сгорел от алкоголизма, недотянув и до шестидесяти. И этот список далеко не полон.

Иногда, чтобы почувствовать себя в тонусе, Элизабет нужно было разорвать любовника на куски или распять его на мачте своей любви.

В продюсера и режиссера фильма «Вокруг света за 80 дней» Майка Тодда Элизабет запустила все свои когти разом, как изголодавшаяся хищница. Она загарпунила его, словно Моби Дика, когда тот еще чуть-чуть не дотягивал до «полтинника», а ей самой уже перевалило «за двадцать».

Своего тогдашнего мужа Майкла Уилдинга («удельный вес» которого соответствовал примерно Валету Червей), который одновременно был любовником многих голливудских знаменитостей, включая диву Марлен Дитрих, актера Монтгомери Клифта и еще десяток стриптизерок из голливудских шоу, она чуть не довела до самоубийства. Во всяком случае, еще живя с ней, он пришел к необходимости уничтожать свои горести горстями барбитуратов, а расставшись с ней — топить литрами виски.

С такими мужчинами она играла опасно. Это был не мирный преферанс.

Либо она заставляла мужчину подчинять ее, как это она сделала с Тоддом, пару раз вынудив того хорошенько ее избить, либо она сама превращала своего мужика в тряпку, а превратив — либо бросала, либо начинала любить как брата. Так было со всеми гомосексуалистами в ее жизни — Джеймсом Дином, Роком Хадсоном и многими другими. Они были как неразрезанные страницы в книге, которую она давала почитать всем и каждому, если разуметь под книгой ее божественное тело.

Как только она влюблялась — возможно, что это свойство она унаследовала от своего отца, кстати, заядлого картежника, — она моментально начинала своеобразную психическую бомбардировку, разрушавшую волю к жизни у ее избранника. Она вживляла в его душу новую частицу таинственного любовного атома — желание покончить жизнь самоубийством. Более других ей это удалось с Уилдингом. Из цветущего, заросшего щетиной здоровяка-красавца он в каких-нибудь два года превратился в нытика-неудачника. Из всего слышанного о нем более всего меня удивила его слабость — в пылу нервного стресса блевать в постель Тейлор.

Майк Тодд — голливудский козырной Туз в жизни Элизабет. Этот привлекательный пятидесятилетний жеребец, сохранявший стройность благодаря игре в гольф и бесовские искорки в глазах, не угасающие благодаря невиданным успехам на ниве шоу-бизнеса и, конечно, у женщин, среди которых он завоевал славу самого выносливого жеребца, патологически нуждался в мужской свите или по крайней мере хотя бы в одном Валете. Таким для него стал Эдди Фишер — загадочный певец из Совдепии — четвертый муж Тейлор, и уж никак не козырь.

Этот Фишер родился в 28-м году в семье советских эмигрантов, бежавших от красного террора. Русского он, естественно, уже не знал. Но духа российского не потерял. Он был почти готовый герой Достоевского. Ему нравилось, когда его унижали более сильные мужчины, и еще, я подозреваю, ему нравилось заниматься сексом с женщинами в присутствии третьих лиц. Если бы он знал тогда слово «свингер», ему было бы намного проще в жизни. А так он этого стеснялся.

По его собственному выражению, ему нравились все женщины подряд, вне зависимости от их цвета глаз и пола (именно так!). Да, Лиз везло на сексуальных оригиналов. Эдди Фишер был одним из самых преданных дружков знаменитого гангстера Сэма Джанкана. Он также благоговел перед режиссером Майком Тоддом. Они странным образом дополняли друг друга. Когда Майк уставал от Лиз, он посылал к ней своего приятеля — именно с целью «развеять» свою женушку. Иногда это принимало экзотические формы. Он звонил Лиз домой и орал на нее в трубку. Она сидела, прижав ухо к трубке — вся внимание, и, казалось, наслаждалась бранью. Рядом с ней, щека к щеке, сидел Фишер и слушал, словно это была девятая симфония Малера, ругательства Майка. Этот секс втроем — Элизабет, Фишер и телефонная трубка — буквально завораживал. При этом они больше ничего не делали. Ни-че-го! Их астральные тела качались на волнах гнева безумного пятого мужа Элизабет...

Эта странная идиллия кончилась в тот момент, когда далекий голос жены Эдди Фишера однажды сообщил Элизабет по телефону, что ее муж Майкл Тодд погиб в авиакатастрофе. С Элизабет случилась истерика, и с той минуты Фишер находился при ней постоянно, словно оправдывая свою «рыбацкую» фамилию: в ожидании, когда рыбка клюнет.

Она клюнула довольно скоро. Менее чем через полгода Эдди Фишер стал официально спать со вдовой своего лучшего друга. Простая Америка переживала это как личное оскорбление. Люди на дорогах специально останавливались, завидев «линкольн» Тейлор, чтобы плюнуть ей в стекло. Звезда искренне недоумевала: за что на нее ополчились? Один остроумный знакомый ей объяснил: «Чужой муж — это роскошь, за которую надо платить».

В общем, создавалось впечатление, что, изменяй Элизабет своим мужьям чаще, чем несколько раз в год, могла разразиться буря, настоящее цунами, смерч, опрокидывающий все на своем пути.

Однако ее самым неожиданным «блефом», буквально потрясшим меня, был ее тайный переход — в конце 50-х — в иудаизм. После инициации Элизабет получила новое имя — Элишеба. Правду сказать, свой протестантский крестик она с себя так и не сняла, и только это одно заставило заподозрить во всем этом не более чем игру в поддавки с Эдди Фишером, который называл себя ортодоксальным иудеем.

В итоге раввин со сладким именем Нуссбаум, похожий комплекцией на крепкого орешка в исполнении Брюса Уиллиса, официально благословил ее брак с Эдди.

За два года супружеской жизни Фишеру достоверно стала известна только одна измена Элизабет, да и то с Уорреном Битти — известным голливудским сердцеедом, сама связь с которым в глазах «общества» уже давно перестала казаться грехом, а выглядела чем-то неизбежным, как дождь или снег.

Единственное, что сильно озадачивало Фишера, так это странная привычка Элизабет о всех своих изменах немедленно докладывать любящему ее мужчине. Может быть, это были новые правила игры?

А возможно, что эти «невинные» прогулки вверх и вниз по лестнице брака просто забавляли Элизабет. Ведь я уже говорил, что взгляд ее бездонных фиолетовых глаз сулил столько наслаждения, сколько не могли обещать и сто тысяч самых развратных бандерш из самых развратных притонов Бангкока.

КОЗЫРНОЙ ТУЗ

Она его любит, а он ее только терпит. Именно так можно определить эту великую любовную пару. Элизабет была великой мастерицей в искусстве измены, в котором признание влекло за собой прощение, а прощение порождало новую измену. «Ты с ума сошел! — восклицала она, сверкая своими фиолетовыми глазами, когда ругань Бартона, направленная на какого-нибудь голливудского красавца, становилась совсем нестерпимой. — Он совсем еще мальчик», или «Разве ты не видишь, что он мне просто отвратителен», — говорила она с самым невинным видом. Столкнувшись лицом к лицу с такой чудовищной ложью, Бартон, неискушенный в науке любви, принимался изучать «искусство запоя». Сейсмографы Элизабет всегда безошибочно определяли, когда извержение вулкана заканчивалось. Тогда незамедлительно наступало примирение, опять сменяемое приступами ревности. Элизабет доносили, что ее Ричард до знакомства с нею состоял чуть ли не в любовной связи с Лоуренсом Оливье — мужем Вивьен Ли. После таких обнадеживающих известий хотелось удалиться в запой, как в монастырь, и блевать, блевать на весь этот странный мир!!!

Но на самом деле не это по-настоящему коробило Элизабет. А то, что она ошиблась и в Бартоне тоже. Она думала найти в нем грубого и сильного мужика, а нашла истерика, ничуть не лучше, чем она сама. А ей как воздух была нужна строгая рука. Без этого кнута — в лице грозного мужа — она считала себя неудачницей, грешницей, которая не должна отказываться от возложенного на нее наказания — любить мужчин все больше и больше, количеством забивая качество.

Много воды утекло с тех пор. Порой Элизабет шла в гору, порой под гору, а порой ее бросало из стороны в сторону.

2001 год складывался для нее паршиво, а временами и совсем скверно. Она постоянно падала, ломала себе руки, ноги, ребра, тазобедренные суставы. Положа руку на сердце, она могла себе признаться, что обнаружила в себе склонность к самоубийству. И это стало худшим из ее открытий.

Сексуальные отношения всегда содержат в себе привкус убийства. Это трудно отрицать. В сексе нет ничего мирного. Это всегда поле брани в кровавом свете прихотливых фантазий.

В этой бойне гибнет не пехота... гибнут генералы. И всегда есть и будут только потерпевшие и победители, иногда кто-то третий, кто тихим голосом предложит или кинжал ненависти, или яд разочарования.

С Бартоном ее повязали кандалы равнодушия — и это было самое ужасное, что можно было придумать.

Бывшие любовники были не в состоянии разорвать свои узы... Понадобилась смерть Ричарда — от алкоголизма, чтобы избавиться от этих оков.

ПОСЛЕДНЯЯ КАРТА

В сексе без «души» Элизабет всегда мерещился оттенок мертвечины. И именно ему она отдалась с особой охотой. Таким образом Элизабет защищалась. Если бы она хоть чуть-чуть понимала толк в психоанализе, она бы поняла, что приносила своих мужей в жертву образу своего отца — домашнего тирана.

В иные вечера и ночи она ощущала в себе бетонную тяжесть разочарования, порочный круг неуверенности, алкоголизма, секса, как провокатора забытья...

Она дожила до шестидесяти и с изумлением узнала про себя — во время курсов лечения анонимных алкоголиков, — что она мазохистка с заниженной самооценкой. Это, знаете, происходит тогда, когда человеку кажется, что единственное, что его может успокоить, — падение в пропасть, купание в грязи или самые подлейшие низости, которые он вдруг себе дозволяет.

Ее последней — может быть, лебединой — песней стал водитель-дальнобойщик Ларри Фортенски. Ему было сорок, ей около шестидесяти, когда они познакомились в клинике Бетти Форд. Если говорить об идеале мужчины, то, пожалуй, она его нашла. Ни один другой мачо на ее памяти не выглядел так потрясающе, как этот Ларри. В потертых джинсах, с огромным животом, набитым колбасой с чесноком, он выглядел как пришелец с Марса. По крайней мере для нее. Его полное отсутствие честолюбия она поначалу приняла за силу характера.

Однако, боясь такого выбора и не доверяя сердцу, она безуспешно пыталась вывести с его территории полки своих надежд, мечтала освободиться от изнуряющей зависимости и обычного женского желания... Но он купил ее... Рядом с ним она чувствовала себя 17-летней девочкой. Он доводил ее до исступления... Какие-то возбуждающие наркотики, которые они оба принимали, поднимали их любовь выше, чем могли поднять обычные земные чувства...

Элизабет рассказывала подругам, как встает в четыре часа утра, чтобы приготовить своему Ларри бутерброды в дорогу, когда он отправлялся в дальний рейс, а потом стирает его рубашки. Это все приводило ее в восторг.

Она впервые соприкоснулась с жизнью, она жила, как большинство женщин. При этом она даже не замечала, что Ларри тяготится ею. Он упрямо не желал становиться Мистером Элизабет Тейлор. Когда однажды она повезла его с собой в Таиланд и их встречали как королевскую чету, Ларри по простоте душевной подумал, что так встречают каждого американца. Лиз над ним жестоко посмеялась. Кончилось все тем, что Ларри прекратил сопровождать Лиз куда бы то ни было.

Он только пил, ел, кололся и изредка занимался с Элизабет любовными битвами...

А для нее брак с Ларри стал каркасом ее «я» — железобетонной конструкцией ее счастья. Но он это не ценил.

Ему было наплевать на деньги Элизабет, он почти ненавидел их, хотя именно они напоминали ему о том, сколь во многом он зависит от «своей женщины». Так или иначе, когда однажды он понял, что без Элизабет он ничто, всего лишь одно из имен в скандальной хронике нью-йоркской прессы, он просто взбесился. Напрасно Элизабет тешила его иллюзиями. Она уверяла его, что рука об руку с нею он сможет выйти на уровень одной из заметных персон шоу-бизнеса.

Ларри попробовал было писать какие-то скетчи, и у него это неплохо получалось, но в итоге и это ему надоело. Он решил, что самое лучшее — плевать в потолок и вообще не работать. А это уже было нестерпимо для Элизабет. Получалось, что Ларри можно было только стесняться, но никак не гордиться, а это противоречило всей ее сути звезды. Они расстались окончательно в общей сложности после восьми лет взаимных мучений. Срок немалый.

ЧЕРНЫЙ ДЖОКЕР

Лиз не устает повторять, что от полного уныния ее по-прежнему спасает только Майкл Джексон... Это действительно фантастический человек в ее жизни. Человек-амфитамин. Может быть, это ее единственное достижение на данный момент, которым она может похвастаться. С ним Элизабет разделяют тридцать лет разницы, а связывают схожие судьбы. Он рос в точно таких же условиях, что и она. Жестокий отец, скандалы и бездушное детство.

С Элизабет их познакомил и подружил Нельсон Мандела. Так ему подсказал его инстинкт. Инстинкт, конечно, дурачил этого мудрого африканского политика. Потому что трудно найти более несхожих людей, чем Майкл и Элизабет. Тем не менее они уже пять лет вместе. Майкл мечтает, чтобы Лиз родила от него ребенка. Все дело только в женщине-доноре, которая согласится «выносить» ее яйцеклетку. Но Лиз пока к такой «экстраваганции» не готова. Славу богу, что секс их не разъединяет, но и не связывает.

Как она сама относится к тому, что состояла в таком количестве законных браков? Об этом ее спрашивают постоянно. Лиз считает, что ее просто использовали мужики, а она в ответ не теряла времени даром, постоянно «выбирая и перебирая товары в лавке знаменитостей», среди которых были политики высшего ранга, кинозвезды, спортсмены, нефтяные короли, даже арабские шейхи и уж, конечно, всегда самые отборные плейбои.

Да, ее все хотят использовать. По сей день для большинства влюбленных в нее мужчин Элизабет остается самым надежным пропуском в высшую лигу. Она к этому привыкла, хотя мысль об этом доставляет ей боль смешанную с удовольствием.

Она мечтает, чтобы ее любили так, как барабанная палочка любит свой барабан, придающий гулкую мощь ее легчайшему касанию. В общем — бедная Лиза.

Дмитрий МИНЧЕНОК