С ДНЁМ ПОБЕДЫ

Нельзя сказать, что я не люблю Сашу Никонова. Нельзя — потому что это неправда. Я его люблю и как человека, и как великого русского журналиста. Да и вообще он экземпляр, должно быть, довольно привлекательный, хотя тут уж судить не мне. Одна из главных составляющих его великого дарования — искусство говорить правду. Никонов никогда не врет. Он всегда говорит правду, ту прямую и жесткую правду, которую долгие годы застоя скрывала от нас советская пресса. Например, она скрывала правду о чувствах, которые на самом деле мужчины испытывают к женщинам. Нет, не к отдельным экземплярам, а именно ко всем сразу. Как к популяции, если использовать биологическую терминологию. Так вот, как к популяции (то есть к женщинам вообще) русские мужчины и журналисты относятся плохо. И причина этого простая — они их боятся

С ДНЁМ ПОБЕДЫ

Ведь окружающий нас с детства мир — исключительно женский. Все наши начальники с роддома и лет этак до восемнадцати — женщины. В России до сих пор традиционное, классическое воспитание. Не берусь оценивать, изжила ли эта система свой срок, по крайней мере она точно существует, и главный составляющий элемент в ней: давление, наказание, строгий кодекс запретов и разрешений.

И все это осуществляют женщины.

Ребенок не может не видеть, что женщины — главная жизнеобразующая сила. Самая главная в мире. И то, что она прикрывается лаской, мягкостью, женственностью, делает ее еще более тотальной и еще более сильной. Честно говоря, и еще более страшной для ребенка.

Когда мужчина вырастает и женщины становятся женами, подругами, любовницами, невестами — бывший мальчик поневоле начинает на них отыгрываться. Порой он отыгрывается на них всю жизнь. Причем этот мальчик, который начинает отыгрываться, вдруг видит: женщины, которые в его детстве были чрезвычайно жесткими и властными, вдруг превращаются в довольно бесправные, бесконечно добрые (даже не по своим душевным качествам, а по привитой с детства идеологии) существа, которые, если уж смотреть всей правде в глаза, прощают все, принимают все, помогают всегда.

Вот на этом диком контрасте и формируется наша психология. А следом и наша идеология, которую потом великий русский журналист просто оформляет в слова.

...Я пытаюсь понять, почему Никонов — нормальный, в общем-то, человек, которого весь этот выдуманный феминизм никаким боком не касается, — уже заранее, еще до исторического поражения, начал прятать голову в эти вечные формулы, похожие на самогипноз: мол, мы все равно круче, мы все равно сильнее, мы все равно умнее. В чем причина этого подсознательного страха?

Извините, товарищ великий русский журналист, но еще сто пятьдесят лет назад в самой какой-нибудь продвинутой Англии женщина просто не выходила одна из дому. Если она шла одна по улице, на нее оглядывались мужчины — проститутка, что ли? Еще в начале прошлого века женщин арестовывали и штрафовали (иногда и сажали) за брюки, за курение в общественных местах, за езду на велосипеде. Чем эта мораль отличается от нынешних талибов?

Говорить после этого, что женщинам были предоставлены все возможности, но они нас не догнали — нечестно. Просто не успели. Да и в чем, собственно, не успели?

В математике, физике, биологии? Да и хрен с ней, с этой большой наукой, — вот, например, в боксе в тяжелом весе чемпионы исключительно негры, и что, после этого считать всех белых недоразвитыми, что ли? Есть масса других очень умных областей, где женщины давно уже забыли о том, что они ворвались туда недавно: медицина, искусство, политика.

А ведь еще лет пятьдесят назад всякие там великие нерусские журналисты точно так же вещали: а где же женщины-врачи? женщины-политики? женщины-бизнесмены?

Заканчивая эту нелепую тему: если уж женщина забралась в высокие сферы, будьте уверены, она там достигнет самых сияющих высот. Другое дело, что дойти до этой высокой сферы ей, конечно, значительно сложнее. И дело тут не только в детях, в муже, в здоровье, в предрассудках окружающих, в отношении коллег, в психологической несовместимости с другими женщинами (что порой больше всего мешает карьере), самое главное — это глобальное бессознательное неверие в себя. Проще сказать, дело тут в вековом страхе.

В страхе, что тебя арестуют за хождение в брюках и езду на велосипеде. Что милые бородатые люди в шкурах и с дубинками забросают камешками и размозжат голову.

Не знаю, как этот страх в женщинах реализуется. Но то, что он реализуется, это точно. Любой, самый бесталанный мужичонка чуть ли не с рождения знает, что он крут. Женщина этой уверенности лишена изначально.

Но ведь, может сказать Никонов, великий русский журналист, они сами предложили эту арифметику, первые начали — выдвинув законопроект о процентной норме представительства в нашем российском парламенте и других законодательных органах власти. И в телепередаче они Сашу Никонова обидели. Зачем они с ним так?

...Вот работают два малообеспеченных человека. Получают примерно одинаковую зарплату. Предположим, три тыщи рублей. Довольно маленькая зарплата. Только у одного человека жена еще где-то работает или, напротив, детей еще нет, молодой он или холостой просто. А у второго человека ребенок на руках. И, придя со смены, этот второй человек варит кашу, читает книжки на ночь, лечит от гриппа, объясняет все явления мироздания, учит, как быть сильным, отводит в спортивную секцию, идет на родительское собрание, утирает сопли и слезы, покупает подарки на день рождения, устраивает праздники, ну что там еще... хватит?

Так ведь это их предназначение! Они для этого рождены! Они к этому стремятся! Да. Но почему бесплатно?

Нам в России, что, дети не нужны? Вот, собственно, весь мой ответ про парламент, и про законы, и про телевидение. Для того они и рвутся и в парламент и на телевидение, чтобы хоть что-то сделать с этим беспределом.

Но все это, повторяю, не очень интересно. И поговорим поэтому лучше об интересном. О тайне.

Есть, например, такая тайна — безумное жизнелюбие женщин. Я думаю — а не в этом ли корень их фантастической воли, их все нарастающей власти? Может быть, в этом? В любви к жизни? Мне кажется, что мы, мужчины, эту изначальную любовь к жизни постепенно утрачиваем. Мы пытаемся ее, правда, культивировать — издаем для себя журналы с голыми тетками, изобретаем все новые виды спорта для утверждения собственной крутости, накачиваем в качалках мышцы, превращаем нормальный секс опять же в подобие спорта, ругаемся матом в книгах и песнях, чтобы создать вокруг себя защищенное пространство, куда женщины еще хоть некоторое время не сунутся, вообще создаем культ брутальности, культ денег как всеобщего эквивалента крутости и брутальности — и все тщетно.

...Последнее, что осталось современному мужчине, — это его работа. Не мало ли? Для борьбы-то с тотальной депрессией и неврозом? Кто знает. Может быть, в работе и деньгах спасение. Может быть — все наоборот.

Тотальное наступление женщин (и в России тоже) мне кажется фактом свершившимся. Протестовать или отрицать его — глупо. Женщины освоили практически все наши пространства — включая брутальное мужское поведение. Что тоже было сначала не очень легко. Ну скажите, что они еще не освоили? Нету женщин-олигархов? Скоро будут. На Украине уже есть. Нету женщин на охоте и рыбалке? Скоро будут — просто им это пока не очень интересно (но ведь и штанга им когда-то была неинтересна).

Но... как ни странно, не в этом, совершенно не в этом причина мужского страха. Этого мы как раз не боимся. Да пожалуйста! Да ради бога!

Мужчина (в данном случае великий русский журналист) боится не конкуренции, тут с его изначальной мужской самоуверенностью все, слава богу, в порядке. Нет. Он боится, что ему не принесут чашку чая с тремя ложечками сахара. Вот это для него будет действительно смертельно.

...Дело в том, что у мужчин и у женщин, насколько мне представляется, все-таки по-разному устроена жизненная мотивация. Среди нас, мужчин, не так уж много безумных честолюбцев. Да и самые безумные честолюбцы в конце концов должны иметь для своей славы в мировом масштабе вполне локальную аудиторию. То есть женщину.

Ту самую, которая принесет чашку чая с тремя ложечками сахара, да еще и размешает желательно.

Делать это она, конечно, может вполне фигурально. Она может быть гордой, властной, она может всем крутить и всем вертеть, и все же в семейной жизни эти проклятые три ложечки сахара всегда присутствуют в том или ином виде. Поскольку карьера для мужчины в итоге все-таки средство. Цель его — это всегда женщина. В любой иерархии целей она стоит на самой вершине, в туфельках и подбоченясь. Если это иерархия вещей и обладания ими, безусловно, женщина — это самая дорогая и самая необходимая вещь. Если это иерархия гуманитарных ценностей, то, безусловно, любовь к женщине и все отсюда вытекающее — самая главная христианская, как ни странно, ценность. Если это иерархия страстей — самая главная страсть. То есть мы, дядьки, поставили тетьку на самую вершину любой пирамиды.

...Ну а у женщин? У них-то какая цель? У них-то какая пирамида? Мужчина? Семья? Дети?

Фигушки. Все вышеперечисленное — это только средство. Да, конечно, именно женщина культивирует любовь как способ переделывать реальность. И тем не менее и любовь, и семья, и даже, страшно сказать, дети — это ДЛЯ НИХ все-таки средство.

Средство устроить свою жизнь так, чтобы она была красивой, гармоничной, прекрасной, светлой. Цель женщины — это жизнь. Жизнь вообще, как природное начало.

Что же тогда у нас получается?

Целью мужчины все-таки остается женщина.

Цель женщины — это сама жизнь. С ее детьми, мужчинами, собаками, цветами и травами, математикой и филологией. Чувствуете, у кого здесь преимущество — причем явное?

Поздравляю победителей с Днем Победы.

Борис МИНАЕВ