ХОТИТЕ БЫТЬ БЕЛЫМ И ПУШИСТЫМ? НЕ ВАЛЯЙТЕСЬ В ГРЯЗИ…

Я сижу с хозяйкой известного московского ресторана «Парижская жизнь» Ликой Фаттаховой в ее красивом загородном доме, где все комфортно и продуманно, каждая мелочь роскошна. Я с ужасом смотрю на Лику, которую попросила рассказать какую-нибудь типичную историю отечественного бизнеса

Лика ФАТТАХОВА:

ХОТИТЕ БЫТЬ БЕЛЫМ И ПУШИСТЫМ? НЕ ВАЛЯЙТЕСЬ В ГРЯЗИ...

— Типичную историю? Пожалуйста. Молодому человеку помогают встать на ноги. Наконец он разбогател. Вернул кредит. Вечерами считает заработанное: сотня за сотней долларов, он счастлив, жизнь удалась. Тут ему напоминают: «Парень, тебе пора расплатиться». — «Так я ж все вернул!» — «Это ты только деньги вернул. Думаешь, их тебе дали за красивые глаза? Ты теперь в игре. Есть одна сволочь, она нам мешает, надо ее убрать. Займись-ка этим». — «Этого я не могу!» — «Тогда извини!» Он уезжает и взрывается в своем автомобиле.

— Что вы такое говорите, Лика. Вы считаете, он должен был убить, ну пусть не сам, кого-то нанять, но...

— А что вы так романтически удивляетесь? Он вступил в игру, у которой такие правила, должен играть по законам. За все надо платить. Бизнес — это не бабочек ловить: приходится на многое идти, через многое переступать. Вы приняли решение и должны отдавать себе отчет: наступит момент — придется нажать на курок.

— Но есть же предел!

— Не соглашайтесь. Вам хочется остаться белым, пушистым? Не валяйтесь в грязи! Совесть проснется? Тогда лучше застрелиться, но нарушать правила нельзя.

— Вы хотите сказать, что смогли бы нажать на курок?

— Если бы я вошла именно в Эту игру... Если вы гуманист, не беритесь продавать наркотики, например. Просто однажды человек должен решить для себя, до какого предела он может дойти. Что касается моего бизнеса, я четко знаю, до какой степени здесь придется вываляться в грязи.

— А до какого?

Лика медленно закуривает и снисходительно смотрит на меня:

— Успокойтесь, Ирина, я нажимать на курок не буду, потому что занимаюсь бизнесом, где мне этого делать и не надо. Я не сбываю наркотики, не торгую оружием и не промышляю детской проституцией. Я держу ресторан. И знаю законы системы, в которой существую. Впрочем, если я их нарушу, то и эта система меня уничтожит. Ну не физически, а уничтожит как бизнесмена, просто разорит. И это будет справедливо.

Я часто вспоминаю человека, который мне бесконечно дорог. Он вступил в игру, правила которой были ему не по силам. Тихий сухумский профессор решился принять пост высокого государственного чиновника. В Грузии, где все пронизано коррупцией, он решил, что справится, сможет перебороть систему. Надеялся, что сможет воплотить в экономике свои идеи, свои принципы, не считаясь с правилами системы. Его убили. Это был мой отец. Считалось, что он умер от разрыва сердца. Его пришли хоронить сослуживцы, богатые, сытые, благополучные люди и их жены в бриллиантах и шикарных манто. Они с восхищением говорили нам, его детям, какой это был нравственный порядочный человек. Я слушала и ненавидела их. Мой отец расплатился своей жизнью. За что? Неужели за принципы можно отбирать жизнь?

— А ваша игра и ваши принципы совпадают?

— До какого-то предела. А дальше... я и сама не пойду. Мои принципы очень простые: порядочность и обязательность.

— И они помогают вам зарабатывать деньги?

— Только они и помогают. Деньги, конечно же, пахнут. Но вы можете выбирать аромат.

— А у вас есть правило, которым вы руководствуетесь?

— Совет графа Сен-Жермена: «Если вы хотите прожить жизнь счастливо, попытайтесь никогда не обижаться на людей, не сетовать на обстоятельства, в которых вы оказались, заниматься тем, что вам доставляет наибольшее удовольствие, и проживете долго и счастливо».

— Все равно, и в вашем бизнесе могут ведь убить?

— Как говорил Иосиф Бродский: «Жизнь вообще страшная вещь, помните, чем она заканчивается?» Мне кажется, меня не убьют.

— Что так?

— Интуиция. Полагаюсь на судьбу...

— Судьба у вас причудливая... Насколько я знаю, профессорская семья в Сухуми, в школе золотая медаль. Экономический факультет МГУ, потом юридический... Дальше сытый дом в Москве, муж из такой же, как собственная, профессорской семьи. Женщине с Кавказа по всем правилам полагается сидеть молча дома и терпеливо ждать, когда муж вернется и улыбнется. Вместо этого вы все это бросаете... и — десять лет в жесточайшем бизнесе. Зачем вам это было надо?

— Да, все было в порядке в моей семейной жизни. Так всем казалось. Но однажды наступает какой-то психологический тупик, и ты понимаешь, что все не так. Мы жили в полном благополучии, но это было не наше благополучие. Родительское. Мы его успешно эксплуатировали. Я пыталась объяснить мужу, что нужно жить самим, рисковать, проигрывать, выигрывать, зарабатывать, тратить, самим... В общем, мы перестали понимать друг друга... Он уехал в Америку, я попыталась начать что-то в бизнесе. Неудачно. Занималась Интертеатром, помните нашумевшую историю на Васильевском спуске с нашим политиком Сергеем Станкевичем? Об этой истории много писали, сплетничали... В общем, партнеры меня бросили, и все пришлось расхлебывать мне. Меня таскали по комиссиям, в КГБ, с каждым днем все шло хуже и хуже, и я понимала: не выкарабкаться, не расплатиться, не очиститься. И вот в это время я неожиданно для всех выхожу замуж. Он актер Театра на Таганке — Марат Фаттахов. «Я буду тебе хорошим мужем», — сказал он мне, и мне захотелось поверить. Но! От меня отвернулись все мои родственники. Мама сказала: «Лика, у меня больше нет дочери!»

— Почему?

— Потому! Считалось, я опозорила семью. Видите ли, в старинных грузинских семьях не полагается разводиться и считается большим грехом выходить замуж за человека другой веры. Грузины не понимают смешанных браков. А тут татарин, да еще и артист! Все отвернулись. Мы жили с Маратом в крошечной квартирке на окраине Москвы, денег не было, работы не предвиделось. Я что-то пыталась делать, конечно, в основном какая-то посредническая работа, для кого-то искала товар, заключала контракты, была своего рода товарной биржей. Конечно, руки опускались... Но я понимала: останавливаться нельзя. И еще поняла: во всем и всегда рассчитывать нужно только на себя. Если вы однажды твердо поймете, что фея не прилетит и не превратит тыкву в карету, вам будет легче принять условия этой жизни.

— Ну, и все-таки, когда идут сплошные неудачи, как с ними справляться?

— Но я же отличница! Отличник — это черта характера! Это тот, кто решает задачу, пока она не получится.

— Так бизнес — игра для отличников?

— Да! Я помню свое самое первое сентября: мне дают портфель, завязывают бантики, и вдруг мама, как фокусник, достает из коробочки круглый желтый предмет: «Смотри, Лика, это золотая медаль твоего отца. Хорошо, если бы через десять лет их стало в нашей семье две».

И началось! Десять долгих лет я зарабатывала эту игрушку... Вопреки всем и всему. Как вам это объяснить... Я была вне обоймы, вне ситуации: не блатной ребенок, из интеллигентской, но небогатой грузинской семьи. Мои родители не умели дарить подарки, разговаривать по душам с учителями, им намекали, они не понимали. Что для меня была эта медаль? Меня все упорно старались убедить: ты не сумеешь, не сможешь. А я смогла. Меня пытались разуверить в себе, а я верила. Знаете, какой был мой любимый предмет? Грамматика русского языка. Она научила меня ценить исключения из правил.

Однажды моя дочка пришла из школы и радостно сообщила: «Я получила четыре по математике!» Я ей сказала: «Чему же радуешься? Почему не пять? Если существует оценка «пять», почему бы ее не получить? Пойми, ты не оценку зарабатываешь, ты вырабатываешь характер». Я сама через это прошла и имею право так говорить. В бизнесе, как и в жизни, важно ситуацию проиграть до конца. Так же, как добиваться пятерки. Почему кто-то, а не ты?

— А в результате?

— Я перетерпела ситуацию. Дождалась, когда она изменится. И она изменилась.

— А вы рисковали, вложив все свои сбережения в ресторан?

— А вы хотите выигрывать, не рискуя? Не получится. Я человек логики, но я знаю, что иногда нужно поступать вопреки логике. И потом я подумала: а чего такого я теряю? Ну, деньги! Но деньги — это всего лишь деньги. Они могут исчезнуть, могут опять появиться, дело не в них. Дело в вас.

— И вот в 97-м году вы открываете «Парижскую жизнь» в саду «Эрмитаж», а ровно через год наступает дефолт...

— Общепит, я вам скажу, очень странная штука, на редкость устойчивая. Что бы ни происходило, какие бы бури ни бушевали, человек все равно хочет есть и пьет водку. Конечно, упали обороты, прибыли уменьшились, но мы не закрылись и не останавливались ни на один день. Удивительно, конечно, но — факт! Меня поражает еще одно: например, наступает Великий пост, а в ресторанах тьма народу, никто ничего не ест, но пьют все, по-черному! Вот вам и общепит, вот вам его законы! Какая тут логика, тут не до логики!

— Лика, а как вы с бандитами договариваетесь? Вам ведь приходилось с ними сталкиваться?

— И приходилось, и приходится. Но мне с ними никогда не было сложно. Я умею договориться... Как? Самое главное в этих отношениях, мы об этом уже говорили, не нарушать правил. Но перед этим все правила надо обговорить: на что я иду, на что — не иду. В их играх я не участвую, но между нами образуется еще одна игра, в которой уже другие правила. А потом... Я вот все думаю, как бы заставить криминальный капитал, а это огромные деньги, работать. Сейчас вряд ли уже докопаешься до истоков многих капиталов. Владельцы их тоже ведь не дураки, уже давно все так заштопали!.. Ничего уже не найдешь и ничего не вернешь. Может быть, разумней было бы прекратить безнадежные поиски криминала и дать возможность капиталам легализоваться, пусть деньги работают! Да, это противно, но иного не дано. И не мы первые такое опробовали. И тогда отечественный бизнес получит второе дыхание.

— Но, мне кажется, уж в вашем-то «общепитовском» бизнесе все пространство поделено, тут и сунуться некуда...

— О чем вы говорите! Да перед нами непаханое поле: весь малый и средний бизнес работает пока еще на пустом пространстве. Сейчас золотое время, самый подходящий момент. Принято считать, что ресторанов в Москве тьма. Я вас умоляю! У нас даже конкуренции между собой нет, нас раз-два и обчелся! Это в Европе ресторанов и кафе тьма. Я помню, как впервые приехала в Париж. Зашла перекусить в небольшое кафе и наблюдаю такую картину: девушка говорит с кем-то по телефону, вероятно, договаривается о встрече. Адреса она не знает, смотрит меню и читает название улицы, на которой она сейчас находится. Представляете? Там же кафе на кафе сидит и ресторанчиком погоняет. А у нас? Когда вы едете в «Парижскую жизнь», вы точно знаете куда, вы ни с каким другим местом его не спутаете. У нас есть одна особенность. Мы слышим, как одно за другим открываются те или иные заведения, но мы не слышим, как они закрываются, а закрываются-то они очень часто. По сути дела, у всех на виду вращается одна и та же колода. Где одни и те же владельцы. Кружатся, сменяя друг друга, на одних и тех же местах. У нас в малом бизнесе еще ничего всерьез не начиналось. Это крупняк распределен. Но крупный бизнес — не ориентир экономического процветания, ориентир — малый бизнес, живая экономика.

Беда в том, что государство пока не сильно озабочено нашими проблемами, а малый бизнес и сам по себе вещь трудоемкая, рисковая. Чаще всего в нем и инвестор и управляющий — одно и то же лицо. А ведь настоящий красивый бизнес — это когда соединяются вместе два партнера: один имеет деньги, другой знает, как их потратить. Когда хозяин един в двух лицах — это случай типичный, но не перспективный. Не за ним будущее.

— А вы больше менеджер или инвестор?

— Скорее менеджер. Мне нравится придумывать схемы и заставлять их работать, ставить дело. Расскажу вам одну историю. Было время, когда известнейшую и богатейшую компанию «Мицубиси» начало трясти, падали прибыли, сложно стало находить деньги на новые проекты... И тогда менеджеры компании придумали гениальный маркетинговый ход: на одном из аукционов Европы они покупают картину Ван Гога «Подсолнухи». Япония становится обладателем шедевра благодаря «Мицубиси». А компания продемонстрировала, что у нее с деньгами все в порядке. Вы понимаете, как после этого престиж и популярность компании возросли. Точный ход может спасти бизнес!

— Боитесь потерять деньги?

— Нет. Я много раз их теряла. Деньги для меня мало что значат. Они лишь оценка. Есть деньги — значит, я веду дело правильно. Если их становится меньше — повод задуматься: где-то я ошиблась.

Деньги... Их не надо жалеть, их нужно научиться тратить и терять легко, с удовольствием, а зарабатывать грамотно, умно, без паники и алчности.

— Но вы теряете самообладание, когда проигрываете?

— Конечно, я живой человек, я злюсь, я выхожу из себя, ругаюсь. Но я не показываю никому своего настроения...

— А в человеческих отношениях?

— Также. Выбираю всегда я и не позволяю, чтобы выбирали меня. Никогда ничего не объясняю: кто понимает, тот понимает, а кто нет... Что ж делать! Знаете, как меня называют дома? Бумажный тигр.

— Лика, мы с вами познакомились два года назад: вы преодолели дефолт и открыли новый молодежный клуб «Постоянное Место Жительства», и сегодня мы с вами разговариваем, когда вам опять предстоит новое дело: обустраивать сад «Эрмитаж».

— У нас в Грузии говорят, что каждый человек должен попытаться сделать красивым хоть небольшой кусочек земли. Если каждый постарается сделать свой кусочек земли красивым, на Земле будет рай. Судьба подарила мне возможность поработать в Саду. Что мне хочется? Станиславский вспоминал об «Эрмитаже»: «Я считаю, что это самый изящный уголок в Москве... Сказочное, залитое огнями царство с таинственными беседками, великолепными цветниками, поэтическими скамейками на берегу пруда, фейерверками, музыкой». Вот, собственно, что хочется мне вернуть. Мне впервые хочется не зарабатывать, а тратить, вкладывать. Я посажу здесь розы, буду устраивать фейерверки, мне хочется, чтобы сюда приходили люди, слушали музыку, читали стихи, мне хочется рай.

Ирина КЛЕНСКАЯ