ФИЛОСОФИЯ ЛЕЙБЛА

За каждой оставшейся советской вывеской стоит история. Зайдите, например, на физфак МГУ, в один из отростков гигантской сталинской махины. О эти таблички, где серым по красному, гордо: «Северная аудитория имени...» до сих пор висят. Каждая буква словно бы кичится былым величием и дразнится: «а вы? а вы что сделали?» нынешние вывески кажутся нам чужими, привнесенными искусственно, потому что за ними пока ничего не стоит. У них нет своей истории. но пройдет всего пару лет, и наш визуальный мир пополнится как минимум еще десятком символов

ФИЛОСОФИЯ ЛЕЙБЛА

Просто я живу на улице Ленина
и меня зарубает время от времени.
Ф. Чистяков

ЖЕЛЕЗНАЯ ЛОГИКА И ПЛАСТМАССОВЫЙ ХАОС

...Почему-то врезалось в память детское воспоминание: раннее зимнее утро, еще темно, бабушка отводит меня в детский сад. Напротив нашего дома огромная надпись: «СЛАВА КПСС!» Идет снег, буквы красиво подсвечиваются... «Бабушка! Что это значит?» — «Коммунистическая партия Советского Союза», — взволнованно и подробно отвечает бабушка. От этой легкости и стройности охватывает неожиданная радость — радость познания мира. Мир прост. Мир обьясним. И этой гармонии ничего не мешает.

Великая сила советского визуального ряда — в ее однозначности, однородности и повторяемости. В ее логичности и взаимоперетекании. Все эти Славы, Октябри, МИРУ-МИРы — вплоть до маленького гербика на каждом государственном учреждении. В каждом городе. В глухой тундре и среди льдин. Эти вывески как опознавательные знаки для ориентации маленького человека. Отсюда начинались Родина, жизнь... Другой не было. Стройность причинно-следственных связей этой системы не могла не радовать: почему кинотеатр называется «Октябрь»? А вот почему! Смотри: рядом — улица Ленина. А Ленин — он же не просто так, а обязательно в Октябре! Вот ул. Дзержинского, Фрунзе, Калинина, вот Народного Ополчения, а вот уже — 50-летия Октября... Тысячи таких невидимых смысловых цепей замыкали сознание советского человека, даже ребенка. Наши названия — живой учебник истории. И еще табель о рангах. Смысловая иерархия. Переулка или кафе имени Ленина быть не могло!..

Логика — вот что было самым приятным во всей этой системе. Одно перетекало в другое. То, в свою очередь, предваряло третье. И т.д.

КАФЕ — вот как чаще всего называлось кафе. Могло быть «Ласточка», могло быть «Молодежное», но чаще всего — просто КАФЕ. КИНО. ХЛЕБ. МОЛОКО. Пельменная, о которой так здорово написал Макаревич. Общее место для общей цели. Без названия, только функция. Перекусить, передохнуть, запастись — и в путь. Когда эта нехитрая опознавательная система входила в наше сознание, она упрощала и внутренне дисциплинировала жизнь. Система была проста и понятна каждому. Схема могла повторяться, но она никогда не ошибалась. Почти. В одном карпатском селе как-то раз спешно монтировали памятник Ильичу — собирали его из двух типовых половинок — ильичева Верха и ильичева Низа. Монтировали ночью. Наутро памятник предстал перед пейзанами во всей своей мифологической красе: одной рукой Ильич указывал вперед, другую руку энергично держал на уровне бедра, словно помогая первой... Вот. А третья рука Ильича покоилась в кармане брючек. От разных Ильичей были половинки памятников. Но эта история — исключение. Чаще всего все половинки сходились. Во всех смыслах. Вплоть до сталинских высоток, которым в этом году, между прочим, скоро стукнет по пятьдесят лет.

Видимо, именно этой тоской по былой логике, по простоте, обьяснимости жизни и продиктована наша ностальгия по прежней опознавательной системе. Она никогда не заигрывала. Она была сурова и аскетична. Вся наша жизнь крутилась в пределах всего 10 — 20 опознавательных знаков различного содержания. Мы по-своему любили ее — так любишь строгого учителя, перед которым испытываешь смешанное чувство ужаса и благоговения...

«Мы», «нам» — я могу говорить лишь о своем поколении — речь о тех, кому больше... больше хотя бы 20 лет. Тем, кому до сих пор сложно понять Новую Систему Знаков и значков, в которой нет никакой системы. Никакой логики. И даже никакой адекватности. Что я отвечу своему будущему ребенку, который спросит папу: «Что значит «Ростикс»? Почему булочная называется «Корсар»? Что такое «Лалуна»? Как понять «Мир диванов», что, у диванов есть какой-то свой мир? А «Планету суши»? Увы, я этого не знаю. Но дело в том, что «Мы» — неправильное (чуть не написал «потерянное», но стало смешно) поколение. Мы неспособны даже понять, как дети воспринимают нынешний визуальный ряд.

Отнюдь не как нечто «чужое», «мешанину» или «иностранщину». Для них это бессистемье и есть единственная правильная система. Нет, я оговорился — для них это одна из множества возможных систем. Систем, способных о многом поведать. Например, о режиме работы (нон-стоп), о разновидности музыки (рок, рэйв, найт и пр.) и даже сексуальной ориентации Места (для голубых, розовых или простых). Для детей это как дважды два. Мы по старинке продолжаем искать в названиях, вывесках Символ, Принцип, Закономерность, а их там НЕТ! Визуальный мир чудовищно изменился и усложнился. Мегабайты информации. На каждом углу. Без подготовки связи не уловить. Если она вообще существует — зачастую одно название противоречит другому... Мы помним время, когда Нечто могло изображать, означать только самое себя, без намеков, экивоков и разночтений. Сейчас каждая буква, каждое слово в визуальном мире пытаются заявить о своей непохожести, индивидуальности. Каждая строчка претендует на доминирование. Всякое слово стремится наброситься на тебя. Никаких схем. Огоньковец Виталий Мелик-Карамов красиво определил специфическое выражение лица у женщин, которые в рекламе: они улыбаются «ничего не обещающей улыбкой». Итак, отныне гарантий нет. Все зависит от тебя. Тебе выбирать. Мир стал неоднороден, нелогичен, противоречив.

Нынешние вывески кажутся нам чужими, привнесенными искусственно, потому что за ними пока ничего не стоит. У них нет своей истории. Но пройдет всего пару лет, и наш визуальный мир пополнится как минимум еще десятком символов. Этот процесс — перехода Вещи в разряд Символов — мы имеем возможность наблюдать уже сейчас: возьмем Макдоналдс. Недаром он первым из западных лейблов появился в Москве, в других городах еще на заре перестройки. Почему? Макдоналдсы тоже были символичны! Они со скрипом, но вписались в затухающий Совок своей особой идейностью, на фоне которой вдруг как-то осунулись и потускнели огромные железные буквы К,П,С и другие — потом мы вдруг заметили, что часть из них подгнила, в них завелись дырки, а в прорезях — окурки... Прошло всего десять лет, и теперь уже Макдоналдс воспринимается как мавзолей: только вместо голубых елей — подносы голубовато-серого цвета... Поэтому антиглобалисты громили именно Макдоналдсы, а не другие заведения общепита — они громили символ, а не конкретное заведение... «Мерседес». Монро. Кока-кола — с этими и другими западными «мавзолеями» уже успел вдоволь наиграться Энди Уорхол, а потом и наши художники. Все это рано или поздно произойдет и с другими, кажущимися нелепыми нынешними вывесками и пр.

Нынешний визуальный ряд обладает одним неоспоримым достоинством: кроме колоссального источника света (в центрах крупных городов ночью светло как днем — все благодаря вывескам), они учат не верить НА СЛОВО. Все ярко, все светится, да не все нам подходит. Начинаешь интересоваться подробнее, не ведешься на яркость — а что конкретно за этой витриной, какие цены? И какая альтернатива?.. Даже юмор кое-где встречается: например, вывеска — «НЕ финская мебель». Или название магазина — «Штурм». Трансформация нынешней визуальной системы схожа с переменами в журналистике: раньше там тоже было много функций — познавательная, агитационная, пропагандистская, воспитательная, а нынче осталась одна развлекательная. Да-да. Главным образом нынешняя визуальная система развлекает нас — вряд ли мы в большинстве случаев всерьез воспринимаем все эти плакаты и надписи. Они, по идее, должны были бы вызывать тысячи вопросов, но этого нет — и без того забот хватает. Тем не менее все это светящееся и бессмысленное многообразие внушает странную уверенность: до тех пор, пока они светятся, нам гарантирована относительная свобода. Как только вместо всей этой необязательной светящейся пластмассы, стекла и неона опять появится страшная железная логика, можете быть уверены: власть опять хочет прибрать нас к рукам.

Все эти нынешние вывески, реклама, как правило, на самом деле ничего не означают. Вот в чем фокус. Ну и что? А почему они должны что-то означать? Это твое дело — читать их, не читать, понимать, не понимать. Принцип капитализма — это вообще когда можешь позволить себе много лишних, необязательных вещей. Но совокупность всех этих огней — признак свободомыслия. Не ТВ, не выборы: вот эти буковки — главный гарант нашей свободы. Эти вывески как поэзия, точно так же ни к чему не обязывающая. Тем не менее одно уже наличие этого Лишнего — гарантия того, что ты тоже имеешь право остаться недопонятым, недоразгаданным, тоже имеешь право быть без объяснений и обоснований. Просто так.

Раньше вывески были языком государства, его почерком, каллиграфией. Новая эстетика, кроме прочего, совершенно интернациональна и аполитична — глядя на очередную вывеску, невозможно определить даже ее нацпринадлежность. Точно такая же висит в Лондоне, Сан-Франциско, Токио... Новая эстетика, может быть сама того не желая, втискивает нас в общемировой контекст, вовлекает в Общую Игру. Отныне мы — часть Целого, а не автономная замкнутая система. И к этому тоже придется привыкнуть.

Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ