АЛЁНА СВИРИДОВА

Текст Свиридовой, музыка Гершвина

АЛЁНА СВИРИДОВА

Пела Алена Свиридова своих «Розовых фламинго», своих «Бедных овечек». Пела и горя не знала. Но, видимо, Алену грызло недовольство собой. И в один прекрасный момент записала она альбом «Игра в классики». Альбом не то чтобы джазовый, но для Свиридовой необычный. Есть там вещи на музыку Гершвина, Коула Портера, Дунаевского — и всё в каких-то загадочных аранжировках. Продюсировал «Классики» Макаревич, играл среди прочих Сергей Мазаев из «Морального кодекса». В общем, странный конгломерат. Джаз не джаз, попса не попса... Я встретился со Свиридовой, чтоб внести ясность в этот темный вопрос

— Алена, считается, что джаз — музыка для музыкантов. Значит, и оценивать вас будут профессионалы. Вы сознательно на это пошли?

— Ну, во-первых, альбом не джазовый, джазовые лишь темы. Сходство с оригиналом самое отдаленное. Мы к нему не стремились, задача была другая — придать джазу хитовость, вывести его на люди. А что касается уровня... Вы знаете, мне не стыдно. За вокал я могу отвечать перед какими угодно профи.

— Но не а капелла же вы поете...

— Тут надо четко разграничить «я» и «мы», иначе возникнет путаница. Пела я, но альбом записали «мы». За «нас» мне тоже не стыдно. Да, я люблю играть на рояле. Но надо честно признаться, что мои музыканты играют лучше меня. И аранжировки я тоже пишу не сама. Аранжировки сделаны Александром Ивановым на студии «Иванов продакшн». Это уже четвертый по счету альбом, над которым мы работали вместе. А что тут такого? Вы думаете, Тина Тернер сама на гитаре играет и по барабанам стучит? Или партитуру расписывает? Да на нее целый штат работает. А звезда одна — Тина Тернер.

— Значит, слава неизвестным героям, скрывающимся под псевдонимом Алена Свиридова. Так?

— Так, да не совсем. Вот смотрите, есть «Роллинг Стоунз». Это группа. Даже при наличии лидера Джеггера. И если оттуда уйдет Кит Ричардс, они просто перестанут существовать. У нас же все по-другому. Наша группа исчезнет, только если из нее уйду я. Отсюда и псевдоним, как вы выразились. Тем не менее у нас группа. Ведь играть одна я не в состоянии. А со случайными людьми — неохота. Хочется играть с лучшими, и притом со своими. Понятно я объясняю?

— В общем, да. Есть соратники и есть наемные музыканты. А у вас нечто среднее — группа Алены Свиридовой. Это коммерческий коллектив?

— Странный вопрос. Все артисты коммерческие, все получают деньги, только в разном количестве. А если уж ты совсем не коммерческий, значит, не имеешь аудитории. Повода для гордости я здесь не вижу. Не продаешься — значит, не покупают...

— Просветите меня, за что сейчас платят больше? На что повышенный спрос?

— На формат «Руки вверх!», эта музыка самая денежная. То, чем занимаемся я, Богушевская, оплачивается гораздо скромнее. Дело тут не в спросе, а в предложении. Предложение тупого продукта рождает спрос на тупой продукт. Именно так, не наоборот. Тиражируется представление о слушателе, как о хаме с прямыми извилинами. В результате виртуальный хам превращается в реального и заказывает «Руки вверх!». О количестве хамов тоже можно спорить, их число сильно преувеличено. Нормальные люди промоутерами попросту игнорируются. Отсекаются все, кто не окончил своего образования чтением комиксов, у кого есть какой-то культурный багаж, а главное — воображение. Таких очень много, и все разговоры о кризисе, об упадке культуры — туфта. Уровень сознательно принижается. Наверное, такой подход имеет под собой какую-то коммерческую основу, не знаю. Но результат ужасает.

— А мне кажется, все это от лени. Ведь музыку для тупых сделать технически проще: меньше времени, меньше затрат...

— Тут дело не только в музыке. Ведь чем грешил злополучный русский рок? Достаточно сильный текст — и в большинстве случаев никакая мелодия. А на профессиональной эстраде все ровно наоборот. При грамотно сделанной музыке прорывается рифма «слезы-розы», и все — к этой песне уже нельзя относиться серьезно. Что лучше, что хуже — трудно судить. Одинаково ущербная ситуация. Так что дебилизм в чистом виде можно встретить нечасто. Но достаточно пропустить одну-единственную банальность, и ты уже делаешь реверанс в сторону дебильной аудитории.

— Есть и иная версия: поп-музыка — развлечение, рок — идеология.

— Ну да, можно и так. Но только голое развлечение уже не проходит, а идеология, любая, утратила актуальность. Ведь рок выехал на банальной социалке, а как только исчезла социалка, почва ушла из-под ног. Когда-то я ездила в Питер на рок-фестивали, была фанаткой и знаю не понаслышке эти дела. Достаточно было со сцены крикнуть слово «жопа», обругать ментов, и все — зал висит на люстрах, можно уже не петь, цель достигнута. Были, правда, и приятные исключения. В моей коллекции есть два автографа рок-музыкантов — Цоя и Стинга. Цой для меня и сейчас человек очень важный. Его песни звучат так, как будто записаны в этом или прошлом году. Кстати, он и сам говорил, что играет поп-музыку. Ничуть не стеснялся этого...

— Как-то вы сказали о певице Земфире: настолько хорошо поет, что неважно, как она выглядит. Это что, такой комплимент?

— В моих устах — комплимент. Я считаю, что талантливые люди не зависят от пола, внешности и возраста. Грош цена певцу, если все его достоинства — внешность и подростковый выброс адреналина. Вот Маккартни обещал, что будет петь до шестидесяти четырех, и поет. Ему будет что сказать и в шестьдесят четыре. Почему Юрий Антонов писал гениальные песни, а потом перестал? «Есть улицы центральные» и «Крыша дома» до сих пор слушаются отлично, хотя и были написаны лет двадцать назад. А потом источник иссяк. Это не вина Антонова, это его беда.

— С вами тоже может такое случиться...

— Случиться может все что угодно, поэтому я планов не строю. Даже не задумываюсь о следующем альбоме. Напишется — напишется, нет — нет.

— Я слышал, что в прошлом году вы вступили в Союз писателей. Готовите пути к отступлению?

— Проще, еще проще. Хочу легализовать себя как профессионал в этой области. А еще хочу книгу стихов издать. Видела я недавно обложку нашего диска. Там написано буквально следующее: музыка Гершвина, текст Алены Свиридовой. Хорошо звучит, согласитесь. Вдохновляет на подвиги.

— А не думали вернуться к вашей первой профессии? Вы ведь когда-то в школе преподавали.

— Да, ровно год я проработала учительницей пения. Детей я вспоминаю спокойно, учителей — с ужасом: склоки, лицемерие, дедовщина. Нет уж, лучше останусь в своем теперешнем качестве, в прошлое не хочу возвращаться. А недавно случилось со мной deja vu. Снимался телевизионный сюжет. Меня привели в школу в качестве учителя физкультуры и представили офигевшим детям. Дальше начинаю офигевать я. Выясняется, что дети в девятом классе вообще ничего не могут: не могут достать рукой до пола, сделать колесо. Мне, прямо скажем, не шестнадцать лет, но по сравнению с ними я просто Ольга Корбут в зените олимпийской славы. А главное, потребности у них нет в том, чтоб заниматься собой. Вот я час посижу, уже тянет встать, растяжку сделать, поприседать немножко. Есть у меня такая потребность. Катаюсь на горных лыжах, ныряю с аквалангом, играю в теннис. Не из спортивных амбиций, просто мне интересно.

— Непрерывная подвижность свойственна людям импульсивным, нервным, постоянно недовольным собой. Замечали за собой эти качества?

— В общем, да, замечала. Во время работы делается у меня просто бешеное лицо. Тот же Макаревич решает проблемы гораздо спокойней, чем я. А у меня сразу ноздри раздуваются, кричу, трачу нервы. Переделываю материал по сто раз там, где надо и где не надо. Кончается тем, что все это рву и выбрасываю. В этом смысле Макаревич на последней записи был просто незаменим. Говорю ему: «Здесь мне не нравится и здесь, надо переписать все». А он в ответ: «Успокойся, давай запускать в производство».

— А кто придумал для альбома название, вы или Макаревич?

— Название придумал Хулио Кортасар. Есть у него такой роман «Игра в классики». Правда, с романом альбом не связан никак. Ключевое слово тут не «классики», а «игра». Все — игра, весь мир — театр. Хоть на ушах стой, но если сказано, что это игра, значит, можно, значит, имеешь право.

Ян ШЕНКМАН