Около полугода назад Рената Литвинова родила ребенка. После такого поступка сложно было ожидать от нее чего-либо героического. Ну хотя бы какое-то время. А зря. Ровно через три месяца она затеяла съемки фильма «Небо. Самолет. Девушка». Как продюсер. Сама написала римейк по пьесе Эдварда Радзинского «104 страницы про любовь» и заодно сыграла в нем главную роль.
Рената ЛИТВИНОВА
Я ЗДЕСЬ КАК МУЖЧИНА...
Пустые коридоры «Мосфильма». Я обнаруживаю Ренату в комнате, где, как выражаются киношники, сводится звук. Идут последние дни озвучивания картины. Смена уже закончилась. Но никто не расходится. Рената говорит ассистентке: «Ну и что мы будем делать с монтажом?» Та воодушевленно: «Мне монтаж нравится!..» В ответ Рената бросает: «Надо еще, еще работать...» Повисает тишина. Вдруг Рената смеясь обращается ко мне: «О, женщины-женщины!..» И добавляет: «А я... я... здесь как мужчина...»
— Понимаете, — объяснила потом Рената, — в нашей группе много женщин. Во время съемок я следила за их поступками, реакциями, за их мотивацией. И поняла, что все это «женское» — впадать в плач, истерику, жалобы или интриги — мне абсолютно несвойственно! Такое вот странное открытие.
Рената в том привычном для нее образе вечной странной девушки никак не связывалась с Ренатой, которая оказалась передо мной «здесь и сейчас». Даже говорить она стала иначе: не манерно, а четко, конкретно, деловито...
— Рената, для женщины сейчас есть масса возможностей осуществиться. Но вам не кажется, что в этой погоне за самореализацией женщины будто спутали направление? И тем отчасти потеряли и себя и мужчин?
— На самом деле уже очень давно было предсказано, что скоро грядет матриархат, будет он длиться полвека, а начнется совсем скоро — с 2004 года. Я в этом убеждаюсь и убеждаюсь. А недавно мне рассказали о новых исследованиях: изучали мужской и женский гены. Так вот женский ген не меняется. А мужской стал не таким, как раньше. Он мутировал. Так что мы сейчас имеем дело с каким-то третьим полом. Совершенно определенно мужчины стали даже более загадочными нежели женщины, более усложненными. И я думаю: может быть, это и правда третий пол? Но тогда к нему стоит присмотреться уже совсем с другой стороны. И не требовать чего-то исконно мужского... Вот для меня самое возбудительное в мужчине — это ум. А еще — когда мужчина состоялся в жизни. Это самые сексуальные вещи.
— Не боитесь показывать свою силу?
— О, на самом деле это никому не интересно, особенно мужчинам. Но не будем критиковать мужчин. Они и так, бедные, уязвленные. Мне их очень жалко. Но мне и женщин жалко. А как мне жалко детей! (Смеется.) Конечно же, женщина должна будоражить мужчину, украшать его жизнь, создавать ему интересное времяпрепровождение. Но ей нужно обязательно делать и свою жизнь, отдельную от семейной, заниматься собственной карьерой. У нее должно быть что-то свое, иначе мужчине с ней скучно. Человек вообще с возрастом склонен к деградации — и физической, и умственной. Нужно собой заниматься, работать, нельзя останавливаться...
Мы сидели в одном из мосфильмовских буфетов. Когда мимо нас демонстративно, шумно продефилировал молодой мужчина, Рената прервала разговор и стала сосредоточенно наблюдать. Потом, глубоко вздохнув, подытожила:
— Сразу видно, что актер: говорит громко, обращает на себя внимание неестественным голосом. И все должны обернуться, посмотреть на него. Вот этого я терпеть не могу! Мужчин это не украшает.
— А женщин? Вот ваша манера так особо вы-ра-жа-ться, причем, не только на экране, но и в жизни? Та же демонстративность.
— О, женщины, они, как перламутр, переливаются всеми гранями... Хорошо, когда женщина разная. И мне нравится быть и такой и такой...
— Уметь играться в жизни — это замечательное качество. Но возьмем ваш новый проект. Как вы не побоялись взяться за пьесу Радзинского? Ведь известно, что она окутана прямо-таки мистической аурой. Многие из тех, кто когда-либо прикасался к этой истории любви, подпадали под нее, как под поезд, во всяком случае круто меняли свою жизнь: разводились, женились вновь. Говорят, что так «пострадали» в свое время Армен Джигарханян, Олег Янковский, Ольга Яковлева. Не говоря уже о нашумевшей истории самого автора и Татьяны Дорониной...
— Нет, Эдвард мне ничего такого не говорил.
— А вам не кажется, что пьеса все-таки... устарела? И вообще, отчего все так боятся браться за современные сюжеты, современные отношения? Будто нынешние истории любви в чем-то ущербны.
— Нет! Просто я считаю, что в этой пьесе есть та энергия, которая может вдохновлять. Вот я и вошла в пьесу Радзинского, как «в комнату Эдварда», и кое-что там переставила. И тема эта совсем не устаревшая и никогда не будет устаревать. Женщина встретила мужчину, мужчина встретил женщину... Она его полюбила, причем сразу и честно. А он — не сразу, постепенно, с осторожностью. И только потеряв ее, он понял... что-то такое понял, я надеюсь... Эта женщина была ему послана. В жизни каждому, если Бог его любит, посылается человек, который открывает глаза. И в этой героине есть избранность. Она же такая... странная. А на мужчин это действует почти отпугивающе. Они ведь очень боятся непонятности, непредсказуемости.
— Вот вы сейчас об этом говорите так, будто не про героиню, а про себя. У вас ведь тот же образ — странной, непонятой.
— Конечно. Я же сама переписала эту пьесу. И не могу ее разделять с собой.
— И чувствуете свою избранность?
— Заявлять об этом в открытую?!.. Да я же сама себя потом за это осужу. Если я даже думать так буду, то просто превращусь в полного дауна. Больше всего на свете этого боюсь — неадекватности.
— И все же, если без кокетства...
— ...Вы знаете, я чувствую какое-то особое ко мне высшее внимание. Но это нормально — ведь я верю в Бога. Я это с Ним связываю. Очень многое в моей жизни было откровенно срежиссировано. Но рассказывать подробно... это так интимно! А без «железных фактов», только из оттенков, из чувств — это близко к безумию. Поэтому я молчу, не распространяюсь. Знаете, мне ведь какие-то сведения поступают чуть ли не в снах. Иногда на некоторых людей, которых посылает судьба, снятся целые «досье». Вот я человека встретила, и из небесного архива мне присылается во сне том документов: чем заболеет, какие у него фотографии в кошельке, сколько там денег, когда у него умрет мать... Однажды я сказала человеку, какие у него фотографии в кошельке, а он так испугался. Скрывал от компании, что у него есть дети, а фотографии были как раз двоих детей. Я одного не могу понять, зачем меня заставляют читать такую груду бумаг? Ведь иногда целые «файлы» приходят на людей, которых едва знаю. К чему это?
— Наверное, в копилку все. Творчества.
— Любой человек — тонкое устройство. Нас же всегда предупреждают о чем-то плохом или хорошем. Но способности притупляются, исчезают... Я же настолько чувствую присутствие этих сил в своей жизни, что боюсь, как бы меня не захватило окончательно. С ними ведь нельзя входить в тесный контакт... Бывает, иногда просто ответы «да» и «нет» снятся. Вот ты с человеком общаешься, а тебе говорят: «Нет-нет». Неужели получается, что все, связанное с этим человеком, обречено на провал? А иной раз знаю, что меня обманут, но ничего не могу с этим сделать. Тогда даже думаю — лучше бы не знать... Вот что это такое? В жизни человека есть какая-то странная необратимость. Ты можешь знать, что впереди ждут какие-то трудности, но ничего сделать не можешь. Будто приговорен к своим испытаниям. Понимаете? Их не обойти. Остается только приготовиться. И нельзя быть хитреньким. Обходной ценой ничего не зарабатывается. Иногда говорят: «Вот человек не заслуживает того, что он имеет...» На самом деле человек всегда имеет то, что сам заработал. Это великий закон баланса. Я верю в теорию справедливости. Всегда говорила, что не бывает несостоявшихся гениев.
— Но вы же знакомы с Хамдамовым. Вот пример человека, который, по сути, сделал всего один фильм — «В горах мое сердце». Потом была так и незавершенная картина «Нечаянные радости», которую довел Никита Михалков, но получилась уже «Раба любви». «Анну Карамазофф» почти никто не видел. При этом Хамдамов из той породы людей, которые, может быть, сами по себе и не оставляют жирного следа в истории. Но вместе с тем какими-то причудливыми, будто воздушными, путями оплодотворяют других талантливых людей...
— ...или они могут сделать всего один-два штриха, но влияют на все поколение. Хамдамов на самом деле человек состоявшийся. У него есть тому доказательства. Думаю, что он плюс ко всему выдающийся дизайнер и художник. И как ни страшно сказал один коллекционер: «Единственный недостаток Хамдамова в том, что он до сих пор живой». То есть пройдет время, и мы поймем, что его работы высшей пробы. Только вот беда в том, что его жизнь имеет странную закономерность. Все проекты почему-то испытывают задержки, проволочки, незаконченность. Раньше я думала, что это все зависит от него. Теперь считаю, что это у него такая судьба...
— Известно, что есть когорта писателей, режиссеров, которые выплескивают в свои произведения то, что им довелось испытать в реальной жизни. Другие претворяют в искусство исключительно игры своего ума. Вы какой вид творчества пропагандируете?
— По-разному бывает... Но то, что творчество лечит, точно. Если я не сделаю ряд вещей выстраданных, мне будет просто плохо. Я могу заболеть. Но я счастливый человек. Заболею — и лечусь. Заболею — и лечусь... Но я не люблю такое творчество, после общения с которым человек становится больным. Автор отписался и вылечился, перекинул все на тебя. Я одну кассету с фильмом просто разбила молотком. Книжку одного писателя разорвала и выбросила в помойку, такую красивую, хорошо изданную. Не буду называть... Если упомяну, он все равно будет доволен. Еще книгу одной детективщицы, которую все хвалят, выбросила. Так мало вещей, способных вдохновлять.
— Вот в этом смысле я могу понять, чем вас задела Доронина в «Еще раз про любовь». При том что у многих отношение к ней очень противоречивое, она сумела найти свою особую интонацию.
— Она молодец. Она для того времени была настоящим прорывом. И сохранила себя такой, какая есть, со всеми своими неправильностями. Про нее много говорят негативного. А у меня это вызывает только еще больший к ней интерес. Такой прекрасный... монстр.
— Монстр?
— Ну и что? Это же неразрывно. Ты являешься в этот мир со всеми своими страхами. Но ты имеешь на них право. Все это и делает личность.
— А вы разгадали, как найти свою интонацию?
— Ее не найти. Она или есть, или ее нет. Полно людей очень умных, но не наделенных каким-то талантом. И они пытаются мимикрировать под кого-то, подстроиться. Но интонация — это вещь ни в коем случае не вторичная. Ее нельзя выработать. И если нет прорывистого дара, значит, ты вторичен. Поэтому, чем интересна та же Доронина? В ней красивая безумность присутствовала изначально. Такая искусственность, которая свойственна только ей. Потому она и превратилась в стиль. При том что и энергия очень мощная транслируется от этого человека. Подавляющая, сметающая все вокруг. Почему очень многие и не могут быть с ней рядом. В то же самое время замечательный, потрясающий Эдвард Радзинский дружит с ней и по сей день. А уж он какой масштабный человек...
Понимаете, сочетаться с великими очень трудно. Потому что остальные рядом с ними меркнут. Они лишь обрамление. А кто на это согласится? Знаете, я когда стала исследовать это в картине «Нет смерти для меня», просто поразилась, насколько мало используют ту же Мордюкову. Но я понимаю режиссеров. Позови ее кто-нибудь в картину — рядом с ней ни один артист не будет заметен. Представляете, все, что мне нужно было сделать для своей картины, — поставить камеру и не мешать ей. Она сама произнесла такие монологи о жизни, о судьбе, которые ни один автор не написал ей за всю ее жизнь. Все-все актрисы, когда приходят в церковь, должны ставить ей свечку. Потому что она одна своим существованием и работой в кино оправдывает существование других актрис.
— И при этом такая несчастливая женская судьба...
— Сильные женщины всегда притягивают слабых мужчин. Редко бывает, когда соединяются два сильных человека. Сильный все-таки предпочитает, чтобы с ним считались по большому счету. Потому что у него есть свое предназначение и он эгоистично устроен. А слабому, может быть, даже нравится быть на вторых ролях. Или просто он не чувствует своего пути. Таково неписаное правило. Но бывают исключения.
— А ваш нынешний семейный союз — по правилу или из исключений?
— Не хочу об этом распространяться. Зачем? Мой муж просит меня говорить, что он инженер. Можно еще сказать, что он состоявшийся человек. И вызывает у меня глубокое уважение тем, что собой представляет. Я-то одно время считала, что не для брака рожденная... А теперь мне кажется, что я и жила для того, чтобы у меня родился ребенок, чтобы такая любовь в мою жизнь пришла. Вы знаете, я всегда хотела иметь ребенка. И думала, что, несмотря на все пертурбации в жизни, ему будет достаточно одной моей любви. Но на самом деле еще важно найти для ребенка отца. В моей жизни, как только возник этот человек, Бог сразу и дал мне ребенка. На данном этапе я очень счастлива. Но боюсь это как-то отпугнуть. В этом смысле чувствую сейчас в себе назначение воина. Защищать счастье свое, любовь... Видите, все-таки произошло какое-то смешение. Женщины превратились в воинов. Но ведь через глаза ребенка как будто Бог на тебя смотрит. Вообще дети — это роскошь, отдельное большое счастье. Я бы еще рожала, и рожала, и рожала...
— Это из какого-то вашего сценария?..
— Да что вы! Просто не понимаете, что такого наслаждения, как с ребенком, женщина никогда ни с кем не испытывает.
— Но отчего тогда вместо этого вы все время куда-то спешите? Жить спешите. Опять-таки этакая мужская черта.
— Я имею такое право. Ведь жизнь очень короткая. И надо пытаться много работать. Вообще, я думаю, один из способов не стариться — много работать, рожать детей, меньше есть. Такие вещи многие рассматривают как ограничения. Но они могут дать право на прорыв. Правда, нужно иметь колоссальные внутренние резервы... Но я ведь иду на все это не только для себя, для ребенка тоже. Он потом будет гордиться, что у него такая мама, которая что-то пыталась сделать в этой жизни. А еще мне нравится такая теория: все, что мы в этой жизни делаем, для родителей, чтобы они гордились.
— Зачем же такая жертвенность?
— Но и такие бывают мотивы тоже... Вообще иногда так не хочется контролировать свои высказывания. И сказать что-то такое, чтобы не всем понравилось. О, эта пленительная потребность испытывать свободу во мне тоже есть. Но, увы, человек несвободен в принципе. Даже от собственных внутренних табу, комплексов. И если случаются какие-то секунды свободы, в этот момент человек и счастлив. И такие моменты нужно отстаивать в своей жизни. Как и фрагменты одиночества, когда можешь остаться один и быть самим собой. Одиночество, молчание очень лечебны для человека. У меня в жизни были такие моменты. Может быть, по каким-то бытовым аспектам это было не очень благоприятное время. Но мне было очень счастливо, как простому маленькому человеку, у которого бьется сердце...
— Сейчас, конечно, Рената — человек совсем не простой...
— ...нет! Абсолютно простой и маленький. Просто творческие люди очень уязвимы, очень нуждаются в любви.
— Да все хотят, чтобы их любили.
— Конечно! И даже самые жестокие. И у них конечная цель — чтобы кто-то любил... Как сказал мне мой муж... Он меня в этом смысле потрясает! Была ситуация, когда один человек поступил с ним плохо. И я ему говорила: «Ну как же так! Почему ты его оправдываешь?» А он мне отвечал: «Но он же человек. Я вообще людей люблю. Просто за то, что они люди». Такой вот простой, удивительный по своей красоте ответ. В этом смысле мой муж мне как подарок. Вот бывают такие безответно добрые люди. А я ведь иногда даже забываю так подумать... Знаете, я испытываю любовь к котам, которые шастают по улице, всяким таким помоечным. К собакам. Иногда думаешь, что люди, они более сильные. Но, может быть, это неправильно. Очень часто, когда вижу ободранную собаку на дороге, у меня так сильно сжимается сердце! Сразу представляю — может быть, и я такая же, как эта бездомная собака... В принципе человек также одиноко бежит по дороге. Ну, может быть, он имеет чуть больше соображения и у него есть одежда на коже. Но он такой же беззащитный.
— Так муж, значит, подарок? Опять по теории справедливости? И вы знаете за что?
— Ну, может быть, я ему тоже подарок. Понимаете, в вашем вопросе есть заниженная самооценка. Этим страдает ужасное количество русских женщин. Во мне этого тоже навалом! А занижать себя неправильно. Для меня женщины гораздо интереснее, сильнее мужчин.
— Вы нашли для себя, как сохранить разумный баланс между высокой и низкой самооценкой?
— Я пришла к выводу, что больше всего нужно опасаться того, что все называют нормальностью, нормой. Наверное, это то, что не напрягает. Как серые шторы. Удобно, прагматично. Но можешь их просто и не заметить... Я в этом смысле всегда пыталась себя сохранить. Такое мое личное безумие, которое я в себе культивирую. И называю индивидуальностью.
— На самом деле не так уж и много женщин имеют храбрость быть экстравагантными. А в экстремальных ситуациях вы комфортно себя чувствуете?
— В каком-то смысле. Вот раньше мне очень нравилось нырять. Когда плаваешь — и вдруг под тобой открывается обрыв, такая огромная черная яма моря. И как будто ты в ночном небе, будто летишь. Я испытывала завораживающее притяжение этой бездны. Но на самом деле в жизни столько оправданного риска, что неоправданный... Ну его на фиг! В общем, лучше жить долго, красиво состариться, вынести выстраданные рецепты жизни, нежели пропасть на дне неважно чего.
— Рената, так поделитесь выстраданным.
— Нужно иметь благодарность по отношению к тому счастью, которое касается тебя иногда своим крылом. Не поддаваться унынию в этом смысле. Сила, которую нужно культивировать в себе, воля к исполнению — этому нужно учиться. Вот иногда смотришь на человека... В подъезде дома моей мамы, на черной лестнице под батареей жил один парень, пока его соседи не сдали... Такой был... с бородой. Мама иногда носила ему еду и говорила, что он был весьма опрятным, не пил, просто читал книжки. Но жил как бомж. И на первый взгляд — ну в чем путь этого человека? Непонятно... Но придуман же он Богом. Значит, таков был его путь. И никто никому не судья. Потому что нет в человеке душевной высоты только оттого, что он обзавелся квартирой или чего-то достиг...
Человек, конечно же, очень слаб. И в то же время очень силен. Даже если у него отобрать жизнь, все равно он бессмертен. Не могу в полной мере это еще сформулировать. Но, когда думаю об этом, прямо прихожу в восторг. Ведь в какую бы сторону человека судьба не бросила, у него масса, масса шансов жить интересно, реализоваться. Я вот иногда представляю: даже если мне не пришлось бы заниматься кино, актерством, я все равно могла бы писать книги или картины. Я все равно нашла бы повод-способ быть счастливой.
Майя ЧАПЛЫГИНА
На фотографиях:
- С ТАТЬЯНОЙ САМОЙЛОВОЙ НА СЪЕМКАХ ФИЛЬМА «НЕТ СМЕРТИ ДЛЯ МЕНЯ»
- КАДР ИЗ ПОСЛЕДНЕГО, ПОКА ЕЩЕ НЕ ЗАВЕРШЕННОГО, ФИЛЬМА РУСТАМА ХАМДАМОВА «ВОКАЛЬНЫЕ ПАРАЛЛЕЛИ»
- — Я ИНОГДА СМОТРЮ НА ФОТОГРАФИИ, ГДЕ МНЕ 19 ЛЕТ — С ТАКИМИ ШИРОКИМИ БРОВЯМИ, ДЛИННЫМИ ВОЛОСАМИ, РОМАНТИЧНАЯ, ТРОГАТЕЛЬНАЯ, ПРОСТО ПОТРЯСАЮЩАЯ! ТАК ВОТ, ТОЙ РЕНАТЫ БОЛЬШЕ НЕТ. ОНА УМЕРЛА
- В материале использованы фотографии: Ларисы ПАНКРАТОВОЙ, Владимира МИШУКОВА, из семейного архива