НАС ТЬМЫ И ТЬМЫ…

Да рассеется тьма!

НАС ТЬМЫ И ТЬМЫ...

В последнее время в политэлитах полюбили говорить о демографии. Отцов народа и сочувствующих очень беспокоит проблема народонаселения. Народ наш числом умаляется. Считается, что это не очень хорошо. Но, с другой стороны, как заставить народ размножаться, если он не хочет? Проблема. Причем проблема эта характерна для всех цивилизованных стран Европы, Америки... И в этом смысле недоразвитая Россия ведет себя как переразвитая Европа. Возможно, это послужит нам утешением, но не ответит на вопрос: что будет с миром дальше?

Сегодня мы беседуем о судьбах планеты с Сергеем ВАСИНЫМ, который работает в Институте народно-хозяйственного прогнозирования РАН в лаборатории анализа продолжительности жизни и прогнозирования смертности. Возможно, наша сегодняшняя беседа поставит больше вопросов, чем даст ответов, но ведь известно, что правильно поставить вопрос — значит получить половину ответа...

— Население сокращается, но почему это плохо? Кто вообще сказал, что много народу всегда хорошо?

— Короли всегда любили, чтобы у них было побольше подданных. А переписи населения еще в Древнем Риме проводили — интересовались. Потому что от множественности населения зависит количество собранных налогов, численность армии и так далее. Ну а что касается сегодняшнего дня... Плотность населения в России в 50 раз меньше, чем в Европе. А к 2050 году наша страна — это теперь уже совершенно очевидно — потеряет минимум 20 миллионов человек. Это по прогнозам американцев. По нашим прогнозам, население России к 2051 году составит 80 — 100 млн. человек. А Россия уже сейчас недонаселена, это всем понятно.

— Не всем! Мне непонятно. И известному экономисту Паршеву непонятно. По его прикидкам выходит, что Россия как сырьевой придаток Запада может прокормить и обеспечить нормальным уровнем жизни только 25 — 50 миллионов человек. Остальные — лишние. Россия перенаселена! У нас целые города без работы сидят, а вы говорите недонаселена!

— Пусть Паршев посмотрит на Европу — места там меньше, а народу больше... У нас совершенно необжитое Нечерноземье.

— А кто поедет осваивать Нечерноземье, интересно? Даже безработные люди из мертвых городов не хотят ехать в село. Потому что сельский труд хуже безработицы. К тому же в средней полосе вести сельское хозяйство вообще невыгодно. Так же, как и в тундре, кстати. Тундра у нас вон тоже не заселена!

— Вопрос недозаселенности России — это вопрос еще и политический. Если где-то плотность населения низка, а где-то велика, произойдет проникновение из более плотных областей в области менее плотные. Посмотрите, какая плотность в Китае, какая в Сибири.

— В Китае тоже плотность очень неравномерная. Есть области, забитые китайцами, а есть пустынные, непригодные для жилья. Может быть, Россия просто непригодна для жилья, потому и малочисленна? К тому же Китай, по-моему, остановил рост населения?

— Да, они справились с этим. Очень быстро перешли от очень высоких темпов роста населения к очень низким. Здесь тоталитарный строй имеет свои преимущества.

— Ну вот, значит, в будущем по мере экономического развития и урбанизации у китайцев случится то же, что сейчас творится у европейцев. А Европа не вымирает только благодаря иммиграции. Скоро население Европы станет черным и смуглым. В Европе это понимают?

— Да. Урбанизация, вовлечение женщины в общественную и производственную деятельность... все это изменило жизнь так, что выбор между построением своей жизни и чужой (ребенка) женщина разрешает в пользу своей жизни. В самом деле, зачем откладывать на будущее то, что можно сделать сейчас — построить качественную, счастливую жизнь уже в этом поколении и не говорить, как говорили многие поколения россиян: «Ну, может, хоть наши дети будут жить лучше нас...»

В индустриальном и постиндустриальном обществе уже невозможно рожать столько детей, сколько рожали крестьяне. Да и не нужны они становятся. То общество, которое сейчас сложилось в Европе, никогда не откажется от достигнутого уровня жизни и системы ценностей, не променяет его на повышенную рождаемость.

— А что плохого в понижении количества людей, если растет их качество? Одному ребенку — все внимание и финансы родителей. А если детей в семье 20 штук, то «проще нового родить, чем этого отмыть».

— Дело в том, что слишком быстрый процесс сокращения тоже будет влиять на качество жизни. Все больше пенсионеров, все меньше работающих... А темпы сокращения все растут. В шестидесятые годы, когда рождаемость снижалась, демографы считали, что не может быть коэффициента рождаемости, равного единице — 1 ребенок на 1 женщину: это слишком мало, невероятно мало. Теперь этот коэффициент как раз равен единице, и демографы уже надеются, что коэффициента ниже 0,5 быть не может.

Конечно, в семье, где один ребенок, его качество выше, чем в семье, где этих детей двадцать. Но если через сто лет на Земле останутся всего два качественных человека?

— Намекаете, что им будет скучно?.. А вдруг мы просто таким естественным образом уступаем место другим носителям интеллекта, нами созданным, искусственным — киборгам, андроидам, сетевому интеллекту, генным модификациям человека...

— То есть будут существовать сети с серверами искусственного интеллекта, а человек уйдет совсем?

— А может, не уйдет. Будем существовать симбиотически. Так же, как человек и микрофлора его кишечника. Только теперь уже в роли микрофлоры будем мы.

— Это далеко выходит за пределы науки демографии и за рамки моих размышлений.

— Я вам подбрасываю идеи для будущих размышлений.

— Спасибо, я подумаю над этим, конечно... Но вы спросили, скучно ли будет людям вдвоем на планете? Мне кажется, вдвоем было бы действительно скучно. Посмотрите, в какую сторону сейчас трансформируется жизнь на планете — в сторону развлечений. Спорт, туризм, игры... Рождаются все новые и новые виды спорта, в эту индустрию поступает все больше денег. А на что будут смотреть двое оставшихся на Земле?

— Анти-Адам и анти-Ева.

— На что эти антилюди будут смотреть? На старые записи спортивных соревнований?.. Ну, пусть даже их не двое. Пусть миллион. Все равно мало: только для обеспечения индустрии развлечений нужно большее количество занятых людей, даже если все остальное производится само собой — производятся товары, создаются стили и моды... Даже для обеспечения общения нужна масса народу. А с увеличением продолжительности жизни (допустим, методами генной инженерии научатся обновлять тело) это еще более актуализируется: чтобы длинная тысячелетняя жизнь не наскучила, нужны смена впечатлений, новые лица. Есть, наконец, еще проблема смысла жизни.

— Проблема смысла жизни встает только тогда, когда человеку делать нечего. А когда его жизнь заполнена, проблема смысла жизни не встает. Это вообще «левая» проблема! Как правило, она решается следующим образом — человек говорит себе: «Я живу ради воплощения идеи. Или ради большого дела...» Но все равно подразумевается, что эта идея или это дело в будущем принесут пользу людям. То есть человек находит себе смысл жизни в служении людям и на этом успокаивается. Но ведь на самом деле это не ответ! Это подмена, по сути, сваливание тяжелого вопроса на других людей. Потому что, а зачем тогда живут люди, ради которых живешь ты? Чем они лучше тебя, что ты приносишь свою жизнь им на алтарь? Достойны ли они вообще такой жертвы, алкоголики чертовы?.. Не лучше ли пожить в свое удовольствие, пока получается? Обеспечьте людям непрекращающиеся удовольствия и способность воспринимать эти удовольствия без усталости — вот вам рай. И не будут люди мучиться тоскливыми вопросами о смысле жизни.

— Слишком широкая постановка вопроса. У демографии другие проблемы. Резкое сокращение рождаемости сильно меняет вид демографической пирамиды. Если раньше она напоминала елочку — много детей внизу, мало стариков наверху, то теперь напоминает ровный столбик с тенденцией к зауживанию у основания. А это полностью изменит облик мира. Потому что у молодежи одни проблемы, у стариков — другие. Мир, в котором преобладают молодые, — это один мир, мир стариков совсем другой. Психологически другой, по толерантности другой, по целям и задачам другой.

Европейское общество с преобладающим старшим населением более терпимо и гибко по сравнению, например, с максималистски настроенным арабским. Когда в 60-е годы в Европе стала снижаться рождаемость и при этом происходил экономический рост, европейцы, подумав, решили проблему нехватки рабочих рук путем привлечения иностранных гастарбайтеров. Теперь, когда стало ясно, что через полвека Европа станет в большинстве своем «черной», то есть преобладающим населением в ней будут выходцы из Африки и с Ближнего Востока, мудрые европейцы смирились с тем, что цивилизационную эстафету придется передавать людям, которые выглядят по-другому. Главное — чтобы они мыслили так же, по-европейски.

По прогнозам голландцев, к 2016 году прирост населения Голландии за счет мигрантов из Марокко, Турции и других стран будет составлять 45%. В то время как белое голландское население вырастет лишь на 8%. Крупные города Европы — Париж, Лондон — давно уже удивляют приезжих цветными лицами. И если представить, что первый полет к звездам состоится, скажем, лет через сто, то полетят к ним уже не белые люди. В лучшем случае смуглые.

Произойдет передача достижений белой цивилизацией в руки людей другой культуры. В демократических странах все решается на выборах, а выбирать будет кто? Пришлые люди. Новые граждане... В странах бывшего соцлагеря это, по-моему, еще не вполне осознали. Путин, мне кажется, один из первых лидеров нашей страны, который это осознает.

— Что-то пока не очень получается превращать пришлых в цивилизованных людей. Вместо того чтобы растворяться в среде цивилизованных горожан, они сбиваются в этнические кучки. В Париже есть арабские кварталы со своими мечетями, бандитизмом. Многие там и по-французски-то с трудом говорят. Белым в эти кварталы лучше не соваться. Этнические фурункулы на теле Парижа. Мне рассказывал человек, приехавший из Франции, что все французское телевидение полно сюжетов о том, как преступник с арабской внешностью ограбил, убил, изнасиловал. Арабы — французские «чечены». Может, и есть среди них пара цивилизовавшихся, но основная масса... Я всегда говорил: национальность — чума ХХI века. Но как стереть в арабе араба? Как превратить его из человека племени в гражданина, горожанина?

— Работать надо. Во Франции «араб» — плохое слово. «Француз» — вот правильно. Под «французом» имеется в виду не белый коренной житель, а просто гражданин. Независимо от цвета кожи. И если национальность неважна, направленность политики становится ясной: все кварталы должны быть французскими, школы должны быть французскими, создание общин не приветствуется, национальное должно не концентрироваться, а растворяться в гражданском обществе.

— Потому что государству нужны не русские, татары, эскимосы, башкиры, арабы, а законопослушные граждане. А уж какого цвета у этого гражданина трусы, к какой он там себя национальности относит — неважно, это личное, интимное, стыдное. Это афишировать неприлично... Все так. Но как этого добиться, если национальное активно транслирует себя из поколения в поколение? Пока не разрушишь национальную культуру — среду, в которой происходит трансляция национальной самобытности, так и будут получаться примитивные племенные типажи, которые гордятся тем, что они: русские, чеченцы, осетины, светловолосые, голубоглазые, самые порядочные, самые храбрые, самые справедливые, самые культурные, самые духовные... А остальные, стало быть, «не самые», то есть похуже. Соответственное к ним и отношение. Так как растворить эти примитивные и потому прочные кристаллы национальной самобытности в толерантном супе европейской цивилизации?

— Это очень трудно. Удастся ли с этим справиться, я не знаю. Но это единственный путь. Это проблема не только пришлых, которые не хотят растворяться, но и коренных, скажем французов или голландцев, которым точку зрения политических элит о неизбежном «почернении» Европы официально никто не объяснял. Нужно воспитывать не только тех, но и этих.

— Почему же на французском телевидении почти все преступники имеют общие черты «лица арабской национальности»?

— С одной стороны, это плохо, политкорректность говорит, что преступность не имеет национальности. С другой — французы начинают понимать, что арабы становятся преступниками из-за бедности. Стало быть, чтобы человек нашел хорошую работу, его нужно с детства учить. Во французской школе. Плюс вовлечение в спорт, в индустрию развлечений, которая вненациональна, в модные молодежные тусовки, приучение к национально неокрашенному стилю жизни — джинсы, пепси, ролики... Здесь неоценима роль телевидения, клипов, в которых развлекаются молодые люди разных национальностей, но объединенные при этом одной маркой пива. Подсознательно закладывается вывод: если ты в тусовке, если ты в струе — ты в порядке. С этой точки зрения, интернациональный, внеконфессиональный образ каких-то товаров, которые потребляются везде на планете, очень важен.

— Да, возможно, для дела мира и растворения национальной самобытности (обособленности, разделенности — как хотите назовите) Макдоналдс и кола сделали больше многих нобелевских лауреатов мира. Поэтому такая на них и реакция мощная со стороны национальных патриотов. Но успеем ли мы растворить в цивилизации потребления яд дикости, прежде чем он убьет нас?

— Не знаю. Никто не знает. Эмигранты не худшая часть населения тех стран, откуда они приехали. Наиболее активная. Другое дело, что эта активность принимает разные формы, в том числе и преступные. Если вспомнить, что Америку осваивали бандиты и что теперь из нее получилось... Если будет возможность, от карьеры в обществе никто не откажется, даже эмигрант. Но дайте ему эту возможность! Уведите от экстремизма к комфорту. Комфорт — это и есть цивилизованность, комфорт — это и есть новая национальность XXI века.

— Россию ждет та же судьба?

— Да. Есть такая небезрезонная точка зрения, что большинство населения России через век будут составлять китайцы. Впрочем, то, что страна наша небогатая, пока сдерживает наплыв иностранцев: они стремятся в более богатые страны. Европа пытается урегулировать поток мигрантов, контролируя процесс миграции, отбирая лучших. Нам тоже придется это делать — организовывать приток мигрантов, например, мы можем организовать приток учебной миграции, то есть сразу брать лучших и воспитывать здесь.

— Может, есть какие-то программы по увеличению роста населения в России?

— Нет. Профессор Антонов из МГУ предложил перестроение ценностей в обществе. У людей в головах такой имидж сложился: многодетная семья — это семья неблагополучная. Действительно, многодетные семьи сегодня — это преимущественно маргинальные слои населения, алкоголики... Многодетность — синоним социальной безответственности. Возможно ли изменить общественное мнение? Не думаю. На мой взгляд, проблема падения численности населения решается только с помощью возмещающей миграции из тех областей земного шара, где иное, крестьянское, отношение к многодетности. Все остальное ненаучно и нереально.

Александр НИКОНОВ