Сегодняшней статьей «Огонек» продолжает серию своих оружейных публикаций. Людям, не считающим россиян умственно неполноценными гражданами, которым нельзя доверить оружие, интересно будет прочесть материал о традиционной русской оружейной культуре. Кому-то он покажется небесспорным. Так бывает всегда, когда мы сталкиваемся со знатоком, изучающим свой предмет по первоисточникам, а не по учебникам. Историк-востоковед доктор наук Михаил ГОРЕЛИК — ведущий в России специалист по истории оружия, автор научного бестселлера «Оружие Древнего Востока», оружейник, который буквально кует доспехи — делает факсимильные реплики для частных и музейных коллекций. Его мастерская изготовила костюмы для фильмов «Ричард Львиное Сердце», «Королева Марго», «Ермак». За последний фильм Михаил Викторович был удостоен в 1996 году высшей российской кинопремии «Ника»
ИСКУССТВО УБИВАТЬ
— Я изучаю оружие Евразии. Мечи, сабли, луки-стрелы, арбалеты, кольчуги — вот предмет моего интереса.
— Михаил Викторович, в старину были какие-либо ограничения на пользование оружием?
— И сегодня и пятьсот лет назад принцип один: чем государство более зверское, тем сильнее оно оружие запрещает, чтобы люди не могли себя защитить. А чем больше демократии, тем проще с оружием.
Вот, к примеру, Япония. Вначале — полная демократия, но потом наступил XVI век, смутное время, когда они друг друга резали как хотели, затем установилась единая империя, и сегун, военный диктатор, провел «Катанагири» — разоружение подлого люда. Вначале у населения оставили только короткую саблю, а потом отобрали и ее.
У славянских племен оружие долго отставало от музыкальных инструментов. Есть такой миф: поляне якобы были искусными изготовителями оружия, что платили хазарам дань мечами, и это произвело на Хазарский каганат сильное впечатление. Это патриотические иллюзии. Мечи появились на наших территориях (я имею в виду будущую Киевскую Русь) очень поздно. Вплоть до X века все летописцы неславянских государств слово в слово повторяли о славянах: они — замечательные воины, смелые, выносливые, храбрые, высокого роста, но все их оружие — это луки с маленькими отравленными стрелами, копья, дротики и огромные щиты. Зато у них было навалом дудок и балалаек, веселиться они любили. А с оружием — швах. И поэтому их регулярно покоряли. Вначале — хазары, потом — скандинавы-русы.
Потихоньку оружием научились владеть. Но опять же по-разному: в центральных областях — то, что называлось Русской землей (территория между Киевом, Переяславлем, нынешним Переяслав-Хмельницким, и Черниговом; а земля, где мы сейчас с вами находимся, называлась Залесской Украиной), — оружие носили русины. Сословные различия зафиксированы в Русской Правде: русины — дружинники, купцы, ябедники, собирающие налоги, то есть окружение князя. А славяне — это крестьяне, черный люд. Первые имели оружие, вторые — нет.
Но были две республики — Псков и Новгород, где оружие носили практически все, у кого были деньги. Оружие, меч прежде всего, — удовольствие дорогое. Лук и стрелы — пожалуйста, топоры были у всех, они наряду с ножами считались рабочим инструментом, хотя и их берегли. Меч же был безумно дорог.
До XI века подавляющее большинство мечей были привозными. Они считаются викингскими, но, судя по клеймам, делали их в двух фирмах на Рейне. По всем правилам, из дамасской, то есть многослойной закаленной стали. Западная Европа следила, чтобы вооружение не продавали прежде всего викингам. Мечи везли вначале в Скандинавию и уже оттуда в наши земли. Все огромное количество, что у нас найдено, — это контрабанда. Везли просто клинки, русы доводили их на месте. Занимались доводкой и славянские кузнецы. Так постепенно они ковкой и овладели.
— Продавали по бартеру?
— Да. Русь поднялась на мехах, рыбе, воске и меде. Великий князь Киевский Святослав Игоревич, который у нас считается большим патриотом, а на самом деле он был вполне обыкновенным князем, думающим в первую очередь о своей выгоде, решил завоевать низовья Дуная. Когда он там обосновался, советники стали ему говорить, дескать, ты сидишь на чужом, а свое теряешь. А он отвечал, что ему так удобней: он от греков получал золото, вино и ткани, от венгров — коней, от чехов — серебро, а из Руси — шкуры, воск, мед и челядь, рабов. Вот чем была в геополитическом раскладе Русь — от Новгорода до Киева — для первых Рюриковичей.
— А как у наших предков обстояло с самообороной, чтобы врага голыми руками?
— О боевых искусствах в летописях абсолютно никаких сведений нет. Когда сейчас машут кулаками и называют это русской борьбой — это всего лишь рекламный ход, не имеющий под собой никаких исторических оснований.
— Неужели у нас не было кулачных боев?
— Были. Но это не боевое искусство. Просто люди становились друг против друга и били морду. В боях без правил так называемого русского стиля самый опытный и сильный боец держится максимум 40 секунд. Лучшее российское изобретение в этой области относится к XX веку: это придуманное у нас самбо. Эффектная борьба, только не надо выдавать это за посконное.
А на Западе иллюстрированные учебники по фехтованию сохранились с XIII века. В них каждое движение разложено. Так по движениям и учили. В Западной Европе в музеях и сегодня показывают великолепные шоу — бои на мечах, фехтование, рыцарские поединки на конях.
— И этот мейнстрим прошел мимо нас...
— У нас был свой мейнстрим. Меч мы потеряли в XV веке — его полностью вытеснила сабля. В Европе же этого не случилось: там взамен меча появилась шпага. В Московии в XV веке произошла полная и совершенная ориентализация армии: ее построили по татарскому принципу.
— Воины пересели на коней?
— Вначале русы воевали пешими, на коней они стали садиться с XI века. Сперва военачальники, чтобы лучше видеть поле боя, быстрее убегать и наступать. Конница стала главным ядром войска. В Средние века все — от Японии до Руси — воевали одинаково: вначале шли легкие лучники, конные или пешие, а потом наваливались рыцари с копьями. В Японии высшей кастой считались конные лучники. Пехоту же за людей нигде не считали, ни у нас, ни на мусульманском Востоке.
С конца XV века московиты и по виду, и по способу боя напоминали татарскую тяжелую конницу. Они были лучниками замечательными, кто победнее — в стеганых панцирях, побогаче — в кольчуге. Хорошо стреляли, поворачивались в седле. А решительный удар наносили те, кто был получше одет: в железных доспехах, с копьями.
В XVI веке московиты захватили все центры Поволжья, от Казани до Астрахани, лишив татар таким образом стационарных оружейных мастерских. Производить оружие в кочевых условиях татары в XVI — XVIII веках разучились. Только монголы эту традицию сохранили. Они без всяких городов делали колоссальное количество тяжелого вооружения и спокойно вооружались с ног до головы.
Русский посол в начале XVIII века описывал ставку калмыцкого правителя: триста баб за свой кошт делают пластинчатые панцири. К тому же калмыки выкрали из русского плена нескольких шведов, и те их научили отливать пушки.
— А кольчуги действительно защищали или их носили для психологического комфорта?
— Кольчуга — очень удобная вещь, как рубашка. От удара саблей она спасала на сто процентов, а вот от стрелы — нет, и в этом ее минус. Лучшей защитой были доспехи из пластин. Их придумали в XVIII веке до нашей эры, они с тех пор практически не изменились. Изумительное изобретение. С такой броней практически ничего сделать нельзя — ну, может, с коня копьем пронзить.
Были также чешуйчатые доспехи, которые прекрасно держали скользящий удар. В таких ходили скифы. Рыцарские доспехи — железные человеки — тоже долго совершенствовались.
Китайцы изобрели такой доспех как придворный: металлические пластины нашивались внутри кожаной основы, снаружи была парча и видны были только заклепки. Этот доспех в Европу занесли монголы Батыя и здесь его продолжили совершенствовать. Вначале рыцарские латы обшивались тканью, но потом железо открыли. Постепенно появились перчатки, наручи, поножи. И на Ближнем Востоке шел схожий процесс, там тоже из воина пытались сделать «железного человека». Но потом в восточных государствах — наследниках монголов — придумали соединять металлические пластины кольцами. Это оптимальный вариант: такие доспехи безумно подвижны и очень надежны.
— Носить подобное обмундирование нетяжело?
— Помните, в «Днях Турбиных» Лариосик спрашивает, как это можно так много пить водки. А ему отвечают: все достигается упражнениями. Так и с обмундированием.
Я работал консультантом-художником по костюмам на фильме «Ермак». Кольчуги, которые мы делали, весили по пятнадцать-семнадцать килограммов. Надев их, здоровенные ребята первую неделю падали в обморок. Но мы снимали долго, и в конце концов все привыкли: актеры легко бегали в костюмах даже по сугробам. Если носить кольчугу каждый день, через два месяца ее перестаешь замечать.
На Западе будущего рыцаря наряжали в латы с шести лет и потом каждый год ему ковали новые. К шестнадцати годам он в них плавал. Это была как вторая кожа. Большое количество детских и подростковых лат создало миф о маленьком росте рыцарей. Но рыцари на самом деле были большими и сильными, более физически развитыми, чем простой люд. Они, во-первых, питались нормально, мясом и молочными продуктами, а во-вторых, спортом занимались.
И кочевники поэтому всегда были крупнее оседлых. Во всех оседлых эпосах (грузинском, армянском) великаны — это кочевники. В русских былинах все татары описываются как гиганты. Так оно и было: с татарами только дружина могла соперничать, а простое население они давили руками.
— А был ли у нас культ бравого воина, который больше других зарезал и задушил?
— Этот культ есть у всех народов во все времена. Как, к примеру, писали (причем обычно монахи) о Владимире Мономахе? «Велик был князь. Много зла сделал иноплеменным».
Суворов, когда брал Варшаву, устроил настоящую резню, чем и прославился. У меня есть две энциклопедии, одна 1930-х годов, вторая 1954-го. В первой Суворов — царский генерал, прославившийся многими боями, а также «особой жестокостью при взятии Праги — предместья Варшавы». В другой — тот же текст, только отличился генерал «необыкновенной гуманностью».
В годы Первой мировой войны в России был народный герой Кузьма Крючков: по всей стране висели плакаты, как он на одну пику семерых противников насадил.
На Руси, когда надо было, резали, но особые зверства, какими славились монголо-татарские завоеватели, не поощрялись. Казань когда взяли, вырезали всю. Так государь велел, может, от злости, потому как сопротивлялись казанцы совершенно героически.
Да сами русские друг друга резали в междоусобных войнах.
— Ну да, «собирание земель вокруг Москвы».
— Сейчас это называется «собиранием», а тогда шла обыкновенная борьба за власть.
После Гумилева у нас принято к монголо-татарскому игу относиться положительно: да, были минусы, но плюсов несравненно больше. Но, как писали весь XIX век, ужас и чудовищные черты нашего народа происходят именно от ига.
Есть такой сатана русской истории — Александр Невский. У него была цель — княжить во Владимире, и ради шкурных своих интересов он насадил на Руси лютое татарское иго. И сделал это самым гнусным образом — предав брата.
До того монголы осуществляли власть в русских землях «продажей патентов» — ярлыков на княжение. Князья собирались в Орде, и кто больше платил, тот и получал патент на княжение. В эти времена возникла наша неистребляемая коррупция: русские князья, приезжая в Орду, «давали на лапу» всем, вплоть до последнего ханского конюха.
Владимирский князь Андрей Ярославич и Даниил Галицкий пытались как-то монголам противостоять: Даниил от них вполне успешно отбивался. А Невский всех предал, настучал в Орду, привел с собой Неврюеву рать, которая была хуже Батыя. Андрею Ярославичу, бедному, пришлось бежать к шведам, укрыл его местный ярл Биргер, якобы проигравший Невскую битву. Хотя это выдумка, его в наших землях никогда не было. Такие вот были нравы...
Или случай с Тверским князем Михаилом. На него донесли в Орду: он, дескать, московского князя победил, взял в плен княжну-татарку, а она в плену померла. Князя вызвали к хану Узбеку, год судили, а потом казнили. Так вот русские князья, сидя с татарской знатью в одной юрте, хвастались, кто больше на Тверского князя налгал.
Или за что получил шапку Иван Калита? За то, что подавил антиордынское восстание в Твери.
Ярославский князь Феодор Черный причислен к лику святых. А был он форменный каратель. Теща выгнала его из Ярославля, он стал жить в Орде, там ему и жену-татарку подобрали. А потом послали на Кавказ покорять алан, нынешних осетин. Аланы долго сопротивлялись, но русские дружины их добили. В качестве трофея Феодор Черный привез в Ярославль главную аланскую святыню, чудотворную икону грузинского письма. Это Толгская Богоматерь, вторая по святости после Владимирской.
Зато все вопросы, почему православие на Кавказе не прижилось, отпадают сами собой. Так получилось. Ирония судьбы: православие там вырублено мечами православных русских воинов. И двойная ирония: тот, кто вырубал, стал святым.
— То есть иго чудовищно развратило?
— Да. Я сегодня смотрю телевизор, выступают казаки, здоровенные парни. И говорят: «Чтобы хорошо жить, нам нужен хозяин». То есть что-то вроде ярма. Только бы самим не думать. Целые демонстрации проходят за право не думать.
Удивительно, что и военная доктрина у нас сохранилась со времен татарского ига. В России, да пожалуй еще в Китае и Корее, остались огромные армии. А почему? Потому что менталитет такой: выиграть войну — значит, встать ногой солдата на территорию противника.
На этом постулате основаны и впечатления Саддама Хусейна от «Бури в пустыне»: Ирак не проиграл, потому что противник его территорию не занял. Американцев в Багдаде никто не видел. А как их могли увидеть — на конях с шашками?
Войска антииракской коалиции решали другую задачу: выведение из строя максимального количества боевой силы и ВПП противника при минимальных потерях. Они потеряли, грубо говоря, 200 человек, из них 180 потому, что по ошибке сбросили бомбу на своих. А Ирак — 100 тысяч. Но Ирак — это же наша, советская школа и идеология, нами созданная и вооруженная армия. Часть наших военных думает так же: поражение — это когда все в руинах и на каждом перекрестке стоит солдат с автоматом. Как сейчас в Чечне.
— Михаил Викторович, а откуда у вас такая страсть — оружие?
— Я с детства этим занимался, сколько себя помню, всегда рисовал воинов. Вырос, стал искусствоведом, изучал японские гравюры, по персидским миниатюрам защитил диссертацию. И параллельно писал работы по истории оружия и костюма. На самом деле всех интересует только одно: как они выглядели и как их делали. Реконструкция — это конечный продукт моих научных изысканий, а кино — полигон.
В 1979 году, в преддверии юбилея Куликовской битвы, решили открыть музей. Но что выставлять? Находок практически нет. Они, конечно, были. В XIX веке помещик Нечаев, декабрист, много чего раскопал. У него в усадьбе была двухсветная зала, стены которой сплошь украшало оружие. Революция, естественно, покончила и с усадьбой, и с залой. И я предложил сделать реконструкцию военного костюма того времени. Наши экспонаты были гвоздем выставки. А директор музея Александр Шкурко стал после этого заместителем министра культуры.
После этого мне стали заказывать костюмы и вооружение музеи — ГИМ, лондонский Тауэр — и позвали в кино. На заре юности я консультировал Тарковского. Татары в рогатых шлемах в «Андрее Рублеве» сделаны по моим школьным рисункам. Так со всеми моими ошибками они в кино и перекочевали. А за «Ермака», на который мы потратили три года жизни и для которого сделали более ста костюмов, я получил «Нику». Из рук Анни Жирардо, между прочим.
— Отражает ли оружие, его история национальный характер и менталитет народа?
— Не сильно. Оружие в первую очередь товар, который переходит из рук в руки, его дарят, отбирают, заимствуют. Это сугубо функциональная вещь. Что действительно в оружие прекрасно — максимальная слитность формы и функции. То, чего в архитектуре, промышленности, моде, да, считайте, во всем, люди достигли с большим трудом и только сейчас, — адекватность функции и формы — было свойственно оружию изначально.
Людмила ПОТАПОВА