МЫ ОБЯЗАНЫ ВЕРНУТЬ, И МЫ ВЕРНУЛИ
В статье «Мы отдали самое дорогое» ваш журнал хоть и косвенно, но поднимает давно наболевший вопрос о возвращении перемещенных ценностей. Вопрос о возврате витражей, изъятых трофейной командой Красной армии, очень спорный. Конечно, возвращать надо, но это двоякая проблема, которая имеет свои «за» и «против». С одной стороны, Германия, воюя с нами, уничтожила огромное количество зданий и памятников культуры, и это невосполнимая утрата. Есть над чем подумать — если бы более 120 тысяч церквей не были уничтожены революцией и войной, сегодня наша страна жила бы за счет туризма. А мы сами рады многое отдать, в том числе картины или витражи. Не знаю, отчего это, то ли оттого что у нас слишком большая территория, то ли оттого что чересчур широкая душа. Такое размашистое русское разгильдяйство. Это началось еще с Аляски, когда мы практически за бесценок отдали богатейшие земли. И все мы отдаем играючи, а потом понимаем, что сделали ошибку. Приведу простой пример. Когда Горбачев отдал Восточную Германию, немцы собрали и были готовы заплатить компенсацию в размере 450 миллиардов марок. Но сначала они решили поторговаться. И когда канцлер Германии Коль спросил у Горбачева: «Сколько вам надо, чтобы вы отдали нам Восточную Германию?» — тот ответил: «Пять миллиардов». А ведь можно было сделать так, что не мы им, а они нам оказались бы должны.
Если мы возвращаем ценности, то взамен должны что-то получать, как в этом случае, когда нам значительно уменьшили долг бывшего СССР бывшей ГДР. Когда найдут Янтарную комнату, я думаю, ее нам вернут. Тут весь вопрос в старательности нашей разведки, которая должна найти ее и доказать, что это именно она. Нам надо научиться убеждать возвращать. Мы должны идти навстречу, но не отдавать ценности разгильдяйски, попустительски, чтобы из-за этого страдала наша культура, и всегда помнить о том, что потери невосполнимы. А что касается немецких витражей из собора — по закону мы обязаны были их вернуть, и мы их вернули. И теперь будем ездить в Германию на них смотреть. Потому что искусство принадлежит не одному человеку и не одной стране, а всему миру.
Никас САФРОНОВ
художник
МОЖНО И ПОПЛАКАТЬ, ГЛЯДЯ НА ПРЕКРАСНОЕ
Уважаемый господин редактор! Испытывая глубокое уважение к возобновляющейся популярности вашего журнала, не скроем своего, мягко говоря, удивления публикацией об авторитетном Санкт-Петербургском академическом художественном институте им. И.Е. Репина. Смутно-игривый тон статьи и иллюстраций, начиная с заголовка «Призрак реализма», уводит читателя из, по словам автора, «зияющей информационной бреши в теле Северной Пальмиры» в не менее зияющую легковесностью брешь некомпетентности.
И не помогают ни потревоженный из могилы призрак якобы слоняющегося по коридорам гениального скульптора М.И. Козловского, ни тень архитектора монументального недавно блестяще отреставрированного здания Академии А.Ф. Кокоринова. Вместо ясного, строгого изложения реально существующих проблем современной художественной школы — поверхностное, мимолетное туристическое наблюдение об ионической гипсовой капители, глядя на которую кто-то в 21-м году плакал! Автору невдомек, что можно и нужно иногда поплакать, наблюдая все прекрасное, что создал за века человек. Над входом в здание бронзовые буквы на века — «Свободным художествам». Из этого изречения автор воспринял только первое, а «художества» заменил бойким ремеслом. Ну какую информацию несет его разговор о возрасте висящей в учебном классе окаменелой вяленой воблы? Читателя увлекло бы, уверен,описание дивной красоты круглого двора — шедевра архитектуры, а не разговор о том, что там что-то когда-то сожгли финны! Кстати, там же на стенах шедевра А.Ф. Кокоринова есть вещие слова, также в бронзе: «Архитектура, живопись, скульптура, воспитание». И гипсовые слепки укреплены на стенах одного из первых музеев страны — для воспитания вкуса и умения видеть прекрасное.
В публикации ни слова об уникальной библиотеке, хранящей шедевры: от энциклопедий Д. Дидро до последних изданий по искусству. Собрание старинных гравюр... Музей полон работ воспитанников Академии с XVIII века... И самое удивительное — ни слова о великих тружениках: академиках, профессорах. Одно перечисление имен — это история нашей художественной школы от Карла Брюллова до Андрея Мыльникова, великого авторитета современности.
Но это, надеюсь, тема будущей серьезной статьи о жизни нашей школы, славной не только поцелуями профессоров и студенток.
От имени президиума Российской академии художеств
Главный ученый секретарь президиума
М.М. КУРИЛКО-РЮМИН
P.S.
Вот несколько фактов, опровергающих утверждение, что «здание с XVIII века не перестраивалось». За последние годы воссоздан храм, воздвигнут над его куполом золоченый крест. Восстановлены огромные стеклянные фонари над аудиториями, дающие верхний свет. Перекрыта заново над всем гигантским зданием кровля. Воссоздается фигура богини Минервы над центральным куполом фасада. Отремонтированы уникальные печи для варки смальты — материала для мозаичных панно. Студенты получили возможность формовать и отливать из бронзы скульптуры на учебной базе «Монументскульптура». И это только часть неустанных забот президиума Академии художеств и ее президента Зураба Церетели. Трудно переоценить и заботы губернатора Владимира Яковлева.
Как видите, многое делается. А на страницах вашего уважаемого издания — насмешливые рассуждения о престарелых натурщиках, сопровождаемые пикантными цветными фото обнаженных молодых моделей. И вместо обличительного утверждения о «призраках реализма» — откровенная чернушная дезинформация.
КОГДА УМ И СЕРДЦЕ ЛАДЯТ
По профессии я психолог, у меня своя маленькая консультация, мой штат — шесть человек. Работаю в основном с семейными парами, хотя свой собственный замужний стаж у меня небольшой — семь лет. Я прямо-таки вцепилась в статью «Праведный гнев». О, это скрытое раздражение, которое копилось годами и вылилось в гнев... Оно разбило не одну семью. Все так взаимосвязано в семейной жизни. Вот автор занимается с детьми, моя работа — их мамы и папы, чаще всего люди, много работающие и добившиеся успеха. Но наступает момент, когда и у них появляются тысячи причин, чтобы не ладить. Разные характеры, темпераменты, взгляды на жизнь, эмоциональный склад... И вся эта, так сказать, «разность» начинает проявляться у любящих пар впервые, когда у них родятся дети. Или когда один из супругов уходит с головой в науку или бизнес. А если еще и неустроенность, неважно какая: бытовая, неудовлетворенность профессией, сексуальная неудовлетворенность, измены... Точит человека изнутри, как ржавчина точит железо, медленно, и вдруг — гнев, срыв, никто из супругов не уступает. А ведь отношения можно сохранить, если не замыкаться, поделиться с близким человеком, прийти к психологу. Только на прием идут, когда уже разногласия зашли далеко.
Мне очень жаль, что у нас нет института психоаналитиков. Многие проблемы можно решить с их помощью. Несколько лет я веду одну семью: муж грузин, жена русская, моложе его на десять лет. Я уверена, любя друг друга, они бы давно расстались, если бы отказались от помощи. К слову сказать, семьям, в которых кто-то из супругов имеет другую национальность, помощь психоаналитика требуется чаще всего. У меня муж русский, я армянка, родилась и выросла в Москве, но национальные особенности характера и в моей семье сказываются.
Мне импонирует точка зрения автора статьи — гнев действительно штука полезная, если не переступать крайности. Я считаю, что напряжение надо снимать: один выпьет пару рюмок, другой поет романс, третий гневается. Мой маленький сын, когда я начинаю сердиться, говорит так: «Марочка-мамочка, ну не гневайся так громко...» Но как уловить меру? Конечно, это счастье, когда ум с сердцем в ладах. Но, как мы знаем, слаб человек. Слаб. И эта слабость отличает его от роботов.
Мара САРКИСЯН (БЕЛОВА)
34 года