В свое время все наши реформаторы провозглашали, что хотя коррупция большое горе и с ним надо бороться, но тем не менее она не противоречит экономическому развитию. И приводили примеры стран Юго-Восточной Азии, Китая, Латинской Америки. Да, есть огромное количество стран, которые прошли через период экономического бума, сделали свое экономическое чудо на фоне очень высокой коррупции. Это правда. Вопрос в том, каковы были качество этой коррупции и качество экономической политики.
ДАТЬ ГОТОВ? ВСЕГДА ГОТОВ!
У нас коррупция содержательно иная. У Жванецкого есть гениальный тезис, что «делить надо прибыль, а не себестоимость». Эта идея у нас тотальным образом не выдерживается. У нас сложилась ситуация, при которой делится все время себестоимость, коррупция обгладывает ее на корню. Возможности для коррупции, в том числе и личного обогащения, при такой экономической структуре в сто раз больше.
Да, по номинальным масштабам коррупция в развитых странах не уступает, а порой значительно превосходит нашу. Посмотрите данные Евросоюза, на их манипулирование рыболовными или сельскохозяйственными льготами. Цена этих «манипуляций» — десятки миллиардов долларов, но все это происходит фактически незаметно для экономики. Потому что ЭТА коррупция не противоречит экономическому росту. Она есть безусловное препятствие для экономики, что неполезно конечно, но это всего лишь некоторое перераспределение добавленной собственности. У нас же коррупция лежит на пути создания этой самой добавленной стоимости и носит абсолютно уголовный характер.
Наша коррупционная система существует по принципу «братанов», эти люди в принципе не хотят и не могут думать о созидании. Они не хотят стимулировать развитие системы, в которой сами существуют. Эта коррупция сформировалась на фоне колоссального спада 90-х и деградации экономики. С одной стороны, была социально-политическая катастрофа, вызванная крахом страны, с другой — в экономике начался глубочайший структурный кризис. Наша экономика сжималась, а коррупционные потоки на ее фоне только набухали.
С коррупцией бессмысленно бороться полицейскими мерами, хотя полицейская составляющая в борьбе с коррупцией должна быть обязательно и всегда. Но она не может качественно изменить ситуацию. Тем более что у нас значительная часть правоохранительной системы работает как часть этой самой коррупции. Да, очевидны некоторые усилия нынешней власти преодолеть ее, но это задача титаническая, ее очень сложно решить. И вообще речь идет не о том, чтобы ликвидировать коррупцию как явление, а о том, чтобы качественно снизить ее уровень. Привести ее в приемлемые человекообразные формы. Но для этого нужна специальная экономическая политика. Нужны политика роста, политика стимулирования, чтобы человеку было в большинстве случаев удобнее во всех смыслах и выгоднее работать законно.
Сейчас нужно просто создавать некие механизмы внутри конкретных отраслей, которые бы стимулировали позитивную производительную деятельность. А у нас стимулируются крысятничество и расхищение. Иным заниматься никто не хочет. Потому что этому препятствует огромное количество коррупционных воровских интересов. И никому не хочется ничего менять. Гораздо легче оставить все как есть. Очень забавный момент в исследованиях бытовой коррупции в том, что в качестве лидеров здесь всегда выступают здравоохрание и образование, т.е. наши бесплатные блага. О чем это говорит? Что никаких бесплатных благ нет, а наше бюджетное финансирование просто дополнительное средство обогащения в этих секторах.
Вот один престижный московский институт. За поступление там берут 15 тысяч долларов со «своих» и 50 тысяч долларов с тех, кто «с улицы». Это факт, это реальная цифра. Это значит, что доступ к качественному, то есть имеющему смысл, образованию уже полностью и навсегда закрыт для малоимущих. Никакая легальная стипендия не компенсирует такие затраты. То же самое касается качественного здравоохранения. «Качественное» — это не когда тебя кинут в грязную койку и через три дня подойдут к тебе выяснить, жив ты или уже подох. А тогда, когда тебя лечат. Бесплатный доступ к качественному здравоохранению у нас закрыт.
Те средства, которые сейчас государство расходует на нужды здравоохранения и образования, должны распределяться адресно. Об этом долдонят уже десять лет, что деньги или образовательные, или медицинские ваучеры должны даваться человеку. И тогда любому платному медицинскому учреждению, конкурирующему на рынке услуг, будет все равно, что получать: ваучер, обеспеченный бюджетным финансированием на 100%, или деньги. Почему никто ничего не делает? А потому, что вокруг этого рынка кормится огромное количество людей и им гораздо легче «договориться с таможней», чем менять ситуацию.
Сатаров считает, по данным своих исследований, что никаких изменений в размерах коррупции за последние годы не произошло. Но произошло резкое изменение в оценке населением размеров этой коррупции. То есть респонденты оценивают нынешнюю коррупцию по сравнению с ельцинским временем, как 8 к 1. Люди считают, что она снизилась в 8 раз! Так им кажется. Это аванс, это психологические ожидания от нынешней власти. Нынешняя власть, в первую очередь президентская, не представляется людям воровской. У нее другой имидж. Но этот имидж пока ничем не подкреплен материально. Есть некие очевидные усилия, которые не дали пока никаких реальных результатов, к сожалению. Значит, либо результаты должны появиться, либо окажется, что власть не соответствует своему имиджу.
Михаил ЛЕОНТЬЕВ