Врач-нарколог Александр Данилин — автор наибольшего числа отечественных книг о наркотиках. Последняя книга г-на Данилина называется «LSD. Галлюциногены, психоделия и феномен зависимости». Для многих она стала настоящим откровением
НАШ КОММЕНТАРИЙ
Только 4% людей гомосексуалы. И целых 30% рождаются со склонностью к наркомании
— Александр Геннадиевич, наркотические вещества преследуют человека во всех частях света с древних времен, формируя его сознание, вливаясь в культуру, переплетаясь с религией. ЛСД — наркотик новый, быстро ставший символом психоделической культуры середины прошлого века. Ваша книга — первое, по сути, отечественное исследование взаимосвязи наркотиков и культуры?
— Отечественной литературы по психоделикам практически не существует. А писать подобную книгу в ключе, не имеющем отношения к культуре, чисто медицинском, просто невозможно. И бессмысленно. По той простой причине, что мы, с точки зрения строгой медицины, про психоделики знаем очень мало. Я пишу не только об ЛСД — 25-м варианте диетоламина лизергиновой кислоты, синтезированного А. Хофманном. Эта книга — попытка раскрыть феномен психической зависимости.
— Зависимости человека от наркотического вещества?
— Во-первых, что такое слово «наркотики» с психолингвистической точки зрения? Нигде в мире такого отдельного понятия не существует. Существует понятие «драгс» — лекарства. И, соответственно, проблема лекарственной зависимости. Если иметь в виду список номер один — так называемые лекарства, законодательно запрещенные к испытанию и распространению на территории России, то далеко не все вещества, которые в него войдут, бытовое сознание считает наркотиками. Этот список реально гораздо шире, он включает в себя химически опасные, высокотоксичные препараты.
Поэтому, с моей точки зрения, само возникновение слова «наркотик» и его существование навязчиво обозначают попытку массового бессознательного произвести своего рода отчуждение этих веществ. Обозначить их маргинальность и выбросить за черту социума. Но, например, мы с вами к водке как будем относиться? К табаку? К кофе? Как к прочим наркотикам? Если следовать учебнику по наркологии, то да. Однако это разрешенные продукты потребления!
Когда мы говорим слово «наркотики», то имеем в виду группу запрещенных веществ, вызывающих те или иные формы физической или психической зависимости. Сам по себе список может быть расширен или сужен. Какие-то вещества будут разрешаться к применению и сразу перестанут быть наркотиками в общественном сознании...
Вторая тема — опасность наркотиков. И здесь тоже путаница с точки зрения психологии восприятия. Например, «ненаркотик» водка гораздо опаснее героина. По инициации психозов (психоз — это помрачение сознания, являющееся результатом некоего химически активного вещества, сопровождающееся бредом, галлюцинациями) водка опаснее, потому что число алкогольных психозов гораздо выше, чем число психозов героиновых.
Другой пример: сила действия наркотика — это скорость, с которой он выключает сознание. Но в таком случае самым сильным окажется клей «Момент», который наркотиком не является, зато головы дышащих им детей уничтожает с максимальной скоростью.
— То есть наркотики — понятие условное?
— Мы пытаемся обвинить химическое вещество в опасностях, которые на самом деле несет наше сознание. Обвинить топор в том, что он зарубил старуху-процентщицу, компьютер — в том, что дети предпочитают виртуальное пространство реальному, хотя и компьютер и топор — инструменты, которые сами по себе вряд ли можно в чем-то обвинить. Опасность зарыта не в растении, из которого производят наркотик, — трава и есть трава, с нее спроса мало, — а в человеке, который ее использует. Мы пытаемся плесень обвинить в том, что она воздействует на человеческий разум, являясь духовной силой. Нет, это мы из нее делаем духовную силу, мы сами себе опасны, а не плесень!
— В чем, по-вашему, заключается причина того, что люди употребляют наркотики?
— Во внутренней потребности человека, которую в разные времена называли по-разному. Маслоу называл ее потребностью в самоактуализации. Адлер в ранний период своего творчества — стремлением к совершенству. С моей же точки зрения, это ни что иное, как стремление к Богу. Душа человека состоит из двух главных уровней: трансцендентного (сверхсознательного) и имманентного. На имманентном уровне существуют инстинкты. Для человека мыслящего нет сомнений в том, что существуют голод физический и голод духовный.
Современная цивилизация — в книге я использую термин «торговая» — научилась выгодно имитировать духовный продукт. Попытка обменять душу на товар очень подробно описана французскими постмодернистами. В книге «ЛСД» я обращаюсь к этой теме — символический обмен души на симуляторы. Этих симуляций духовности существует великое множество. Духовные товары, секты, экстрасенсы, коммерческие астрологи, маги — все это формы духовного товара, которыми на протяжении двух столетий люди пытаются спастись от страха, боли, сомнений.
К концу 50-х годов пустота и бессмысленность попытки обмена души на конкретные формы товара стали настолько очевидными и настолько болезненными, что обещание проникновения в тонкий смысл бытия, мир духовности, с помощью химического препарата стало просто бессознательной потребностью. Это можно, например, проследить по кинематографу, музыке, литературе 50 — 60-х годов. Именно тогда ждали какого-то откровения. И ЛСД стал химическим мостиком, а вовсе не реальной причиной наркотической эпидемии. Сработал традиционный стереотип, что смыслом жизни является некий товар, и открытие лекарства, которое отправляло душу в очень необычное путешествие — трип, привело сначала группу исследователей типа Тимоти Лири, Кена Кизи, Джона Лили к диким крикам «ура». Это же жутко интересно! Появился философский камень — некая таблетка, магически меняющая душу. Просто примите таблетку! В доме Кена Кизи за ночь таким образом подключалось к полному откровению 300 — 400 человек. Действительно, что может быть проще?
Сейчас мы имеем, к величайшему сожалению, несколько десятков тысяч синтезированных галлюциногенов: транквилизаторы, нейролептики, антидепресанты — это мощная коммерция. (Кстати, в середине 50-х годов даже таких веществ, как аминазин или реланиум, просто-напросто не существовало. Не было никакой психофармакологии, она появилась несколько позже, после ЛСД.) Мы пытаемся создать протезы некоему состоянию своей души, с которым, вообще говоря, должны совладать сами. Ведь любое развитие возможно только через страдание.
Ощущение метафизической пустоты преследует человека на протяжении всей жизни. Особенно в юности. И вот от него предлагается некое универсальное лекарство. Сегодня в России это героин. Бешеная вспышка, эпидемия! Природа не терпит пустоты, душа человеческая тем более... У наших отцов и дедов ровно то же случилось с другим наркотиком — водкой. В этом смысле между опасностью героина и водки нет разницы.
— Какие внешние факторы могут сподвигнутъ человека из приличной семьи, не ведущего какого-либо мистического поиска, на эксперименты с наркотиками?
— Многое. Реклама, например. Повторяющиеся в ней стереотипы могут повлиять на четырехлетнего ребенка, и в конечном итоге сделать его наркоманом. Создаются бессознательные поведенческие стереотипы. Вот замечательный пример: космическую красавицу на ее космическом корабле захватывает космическое чудовище. Она вызывает космических спасателей. Связь работает. Они все слышат, но даже не думают спасать ее. Почему? Да потому, что они пьют лимонад. В динамике у них кричит космическая красавица. Кричит, что погибает. Ребята пьют лимонад. На самом деле это реклама наркотика. Хоть в шутку, хоть всерьез, она говорит о том, что вопли не имеют никакого значения. По сравнению с лимонадом. Понимал ли это тот, кто делал? Думаю, нет. Для них это элегантная шутка. Но это не может быть шуткой для трех-девятилетнего ребенка. Он будет воспринимать содержание этой шутки буквально и пытаться понять, почему лимонад важнее космической красавицы. Стереотип тот же — душа отдается в обмен на товар. Возможно, если тем, кто делал эту рекламу, объяснить — не запрещать, — просто объяснить, то они попробуют выстроить это по-другому. Приемов и способов существуют тысячи.
— Получается скрытая пропаганда... А как можно с ней бороться? Ведь для постановщика рекламы это, наверное, цель жизни — доказать, что за такой товар и утопиться не стыдно.
— Я считаю, что самое главное — это понимание. Я искренне убежден, что если говорить о профилактике зависимых форм поведения, то сейчас нет ничего важнее, чтобы музыканты и кинематографисты осознали, что они делают.
— Хотелось бы узнать ваше мнение о конфликте, сложившемся какое-то время назад, из-за активных попыток «Идущих вместе» приписать некоторым современным писателям вредность. Одним из них был Виктор Пелевин, не скрывающий своего положительного отношения к наркотикам, которые, кстати, отразились на его творчестве. Правы ли те, кто называет передачу психоделического опыта пропагандой?
— Спорить с психоделической культурой можно сколько угодно, но спор и запрет это не одно и то же. Человек так или иначе передает свой духовный опыт. И любой художник имеет право на передачу этого опыта в своем творчестве. Вы имеете право выбора: читать или не читать. Когда меня этого права лишают, я не испытываю ничего, кроме ярости. Эти писатели лучшие в сегодняшней России. Те болезненные состояния, которые они передают, только отражают общее состояние культуры.
— Ваш подход к психоделической культуре для врача-нарколога слишком объективен. У вас не было проблем, связанных с излишней справедливостью?
— Проблемы были. Две первые книги («Героин» и «Марихуана») на некоем телевизионном суде-спектакле комиссия из дядек и тетек запретила (!) из-за того, что у них слишком яркие обложки. Не только это, конечно: суд присяжных, состоящий из людей старшего поколения, принял такой вердикт потому, что им хочется, чтобы этой проблемы просто не было. Прием наивный. Они считают, что если разговоры на какую-то тему запретить, то и сама тема перестанет быть актуальной. Но это не так. Пока о проблеме говорить спокойно нельзя, решение ее очень далеко. И неизвестно, подобные аспекты — это тенденции или психологический атавизм.
Кирилл ПЕТРОВ
|