На днях в Москве в восьмой раз пройдет «Кубок мира в Кремле» по латиноамериканским танцам среди профессионалов. Однако история проведения этих танцевальных турниров уходит своими корнями в приснопамятные советские времена. Точнее, в эпоху брежневского застоя. Об этом факте и о многом другом, что касается «Кубка мира», рассказал организатор танцевального турнира Станислав Попов (участник некогда популярной танцевальной пары — Людмила и Станислав Поповы)
ТАНЦЫ ДЛЯ БРЕЖНЕВА
— В 1980 году нас с моей тогдашней партнершей и женой Людмилой пригласили участвовать в закрытом правительственном концерте. Это было 7 ноября. Поприветствовав трудящихся на Красной площади, наше престарелое Политбюро по специальному подземному переходу переместилось в банкетный зал Кремлевского дворца съездов, чтобы передохнуть, перекусить под музыку и пение признанных советских музыкантов. Как сейчас помню, в программе значилось всего девять номеров, и один из них был вальс «Грезы любви», который исполняли мы с Людмилой. Банкетный зал заполнили члены разного рода делегаций, но что странно — все они стояли. За шикарным столом прямо возле сцены сидело только Политбюро во главе с Брежневым. Самое интересное, что непосредственно перед выходом на сцену надо было еще раз показать свой паспорт серьезным парням из 9-го управления, которые стояли в охране. А у нас костюмы такие облегающие, что паспорт положить было некуда. В результате мы не придумали ничего оригинальнее, как, показав свои документы, положить их на пол прямо за кулисами. Если б они пропали, это было бы очень забавно, но паспорта не пропали. Так вот в тот самый раз, когда я впервые участвовал в закрытом правительственном концерте и раскланивался буквально в метре от кустистых бровей Леонида Ильича, я обратил внимание на кремлевский паркет. Он был отменного качества. Для танцоров это очень важно. У нас в стране ведь тогда паркет не производили, и найти хороший пол для танцев было очень-очень сложно. Вот тогда-то, тридцать с лишним лет назад, я подумал, что неплохо было бы на этом кремлевском паркете устроить танцевальный турнир. По тем временам эта идея была на уровне абсурдной несбыточной фантазии вроде: «Хорошо бы слетать на Марс!» — Попов мечтательно поднимает глаза к потолку, видимо, погружаясь в ностальгические воспоминания. Правда, ход неизвестных мне мыслей Попова тут же перебил телефонный звонок. Он поговорил с кем-то по-английски. Тем временем я стала рассматривать содержимое массивных шкафов, за стеклянными дверцами которых стояли увесистые фолианты с золотыми тиснениями. «Интересно, что г-н Попов читает?» — сощурилась я, чтобы на расстоянии разобрать названия. Правда, оказалось, это совсем не книги, а альбомы, заполненные фотографиями участников и разного рода эпизодов предыдущих Кубков мира. Все эти фотоальбомы Станислав Григорьевич на моих глазах по нескольку раз перешерстил, чтобы найти какой-то один очень понравившийся ему снимок. Полчаса поисков не дали никакого результата, так как выяснилось, что именно ТУ фотографию отдали куда-то для буклета. После чего мы вернулись к начатому разговору про паркет.
— Паркет для танцора первое дело. Он может или помочь паре, или погубить ее. В прямом смысле слова. Вот несколько лет тому назад, когда судьи еще сидели за маленькими отдельными столиками возле танцевальной площадки, одна наша ленинградская пара танцевала, и в какой-то момент они очень сильно разогнались, партнер поскользнулся, на ходу подсек партнершу, и вместе они въехали под судейский стол. Выбирались оттуда долго и смешно. Разумеется, на высокие оценки уже не рассчитывали. Или вот, когда мы начинали делать московские международные турниры, то привозили паркет из Финляндии. Мы его в аренду брали — привозили, укладывали, танцевали, а потом все собирали и назад в Финляндию отправляли. В 1992 году у нас потерялся трейлер с паркетом. И вот уже ночь перед турниром, а его все нет. Я думал все, турнир сорвется. Но каким-то чудом буквально за несколько часов до начала репетиции его разыскали и в бешеном темпе успели уложить.
— То, что пол решает в вашем деле многое, я уже поняла, а вот насколько важен в танце национальный темперамент, может, латиноамериканцы априори в выигрыше и «горячие прибалтийские парни» никогда не смогут приблизиться к их манере исполнения?
— Нет. В танцах национальный темперамент не имеет никакого значения. На паркете финны и латиноамериканцы одинаково эмоциональны. Танец стирает национальные грани. И, несмотря на то, что у нас турнир по латиноамериканским танцам, уверяю вас, чопорные англичане или педантичные немцы по части темперамента дадут фору любому исконному латиноамериканцу. Вот я вам покажу одну финскую пару: Юкка Хаапалайнен и Сирпа Суутари — они чемпионы Европы, а внешне похожи больше на латиноамериканцев, нежели на своих белолицых и светловолосых соотечественников. В этом году к нам приехали 28 пар участников из десяти стран мира. Среди них самые известные танцевальные дуэты. В конкурсе пять танцев латиноамериканской программы: ча-ча-ча, самба, румба, пасодобль, джайв в сопровождении группы «7 ветров».
Я вот тут вам в полушутку сказал, что традиция проведения международных турниров в Москве началась в 1980 году, когда мы с Людмилой выступали перед Политбюро, а на самом деле все реально началось в 1988 году, когда мы провели первый турнир. Он назывался I Всесоюзный конкурс профессионалов. Тогда же мы провели и первый международный конкурс в «Лужниках» на малой спортивной арене. А в 1990 году в «Лужниках» же прошел Международный конкурс профессиональных исполнителей бальных танцев, который в 1992 и 1994 годах проходил в концертном зале «Россия». После этого мы обратились во Всемирный совет по танцам и танцевальному спорту, чтобы нам дали разрешение проводить «Мировой Кубок Вызова», который вскоре трансформировался в «Кубок мира». И так как с 1996 года он проводится в Кремле, то называется соответственно «Кубок мира в Кремле».
— Насколько я знаю, еще несколько лет назад во всех танцевальных турнирах такого высокого ранга была обязательна так называемая советская программа...
— Всякие танцы типа «кадриль», «русская лирическая», «орловчаночка», «каблучки» и прочее.
— Сейчас вы ее искоренили?
— Да, общими усилиями. А ведь когда-то аннотированный список советских бальных танцев включал в себя порядка 120 наименований. Эта программа противопоставлялась европейской и латиноамериканской, которые считались буржуазной идеологией, якобы подрывающей социалистический строй. Противоречия разрослись до того, что однажды этот вопрос жизни и смерти «советской программы» поставили на коллегии Министерства культуры.
— Вы были ее участником?
— Разумеется, на столь высокое заседание меня, молодого неизвестного человека, никто не пригласил, несмотря на то, что мы с Людмилой были признаны лучшей танцевальной парой Москвы, а это, считай, всего Советского Союза. Но мне удалось свою точку зрения по этому вопросу высказать тогдашнему министру культуры Екатерине Алексеевне Фурцевой. Это было в 1972 году, когда прошел первый Всесоюзный конкурс исполнителей бальных танцев. Вскоре после этого события в Театре оперетты проходили гастроли эстонского Театра оперы и балета. Фурцеву пригласил на одно из своих выступлений Георг Отс. И когда после спектакля Екатерина Алексеевна у служебного подъезда ждала свою машину, я осмелился подойти к ней, представился и коротко рассказал о положении вещей в бальных танцах. Она, неожиданно для меня, все внимательно выслушала, сказала, что ей нравятся латиноамериканские танцы, и обещала поддержку. Мне потом рассказывали, что на коллегии, где была Фурцева, против так называемой западной программы выступал г-н Стриганов, который ведал бальными танцами, а до этого работал в металлургической промышленности. И когда он назвал ча-ча-ча и фокстрот буржуазной идеологией, которой не место на советской сцене, Фурцева осадила его: «С каких это пор металлурги стали разбираться в бальных танцах?» Г-н Стриганов сразу скис, и, может быть, благодаря этому западная программа осталась на советской сцене и процветает до сих пор.
— Вот насчет процветания я бы вам возразила. Если честно, что-то не чувствуется, что у нас в стране люди повально увлечены бальными танцами, да и специальных школ раз-два и обчелся.
— М-м-м... Да, это так. Только знаете, во всем мире танец называется уже не бальным, а общественным. То есть он стал своеобразной формой общения, проведения досуга. Во всем мире люди разного возраста, разной комплекции приходят и танцуют в свое удовольствие. Танец помогает снимать стресс, напряжение после рабочего дня. Одинокие люди находят друг друга... — тут Станислав Григорьевич опять о чем-то надолго задумался. Наверное, вспомнил, что со своей прежней женой познакомился благодаря танцам. И с теперешней, Ириной Остроумовой, которая помогает ему в проведении «Кубка мира», — тоже. Правда, тогда, лет восемь назад, он был уже седовласым мэтром бального, простите, общественного танца, а она всего-навсего 17-летней финалисткой международных турниров. Разница в возрасте почти в тридцать лет не помешала им обременить себя узами Гименея и пять лет назад родить сына Никиту. Да, вот что танцы делают...
— У нас в России, — вернулся к теме Станислав Попов, — к сожалению, пока с пропагандой общественных танцев дело обстоит, мягко говоря, не очень хорошо. Школ мало. Люди в массе своей не знают, что это такое. А ведь банально, но движение — это жизнь и молодость. Я очень надеюсь, что «Кубок мира в Кремле», это красивейшее событие, поможет пропаганде общественного танца в нашей стране.
Записала Ольга ЛУНЬКОВА
На фотографиях:
- СТАНИСЛАВ ПОПОВ С СЫНОМ НИКИТОЙ
- ПОЛ КИЛЛИК И ХАННА КАРТУННЕН (ФИНЛЯНДИЯ)
- В материале использованы фотографии: Александра БАСАЛАЕВА