«ГРАДОНАЧАЛЬНИКАМ НАДЛЕЖИТ БЫТЬ ГРАДОСТРОИТЕЛЯМИ»

Глава столичного строительного комплекса Владимир Ресин убежден, что до 2020 года в Москве будет построено еще как минимум 70 миллионов квадратных метров жилья дополнительно. Но сколько всего изменится за 18 лет...

Владимир РЕСИН:

«ГРАДОНАЧАЛЬНИКАМ НАДЛЕЖИТ БЫТЬ ГРАДОСТРОИТЕЛЯМИ»

Сегодня столица уже вширь почти что не растет, сегодня она все больше ввысь стремится. Вширь уже, говорят, некуда. В Подмосковье Белокаменная уперлась. Да и запросы у москвичей сегодня уже не те, что были раньше. Никто в коммуналках более ютиться не хочет.

Вот и приходится сегодняшним градостроителям не на шутку ломать голову над тем, как сделать столицу такой, чтобы и вид ее исторический не испортить, и жильем всех очередников — желательно по себестоимости — обеспечить, и старый фонд либо снести, либо капитально его отремонтировать. Квартирный вопрос, как известно, продолжает портить москвичей и гостей столицы. А занимаются разрешением этого вопроса только под муниципальным руководством сегодня ни много ни мало 900 тысяч человек. Вы поищите еще такую корпорацию в столице.

О том, как в Москве справляются со всеми этими задачами, мы решили побеседовать с человеком, от которого квартирное будущее столицы зависит в первую очередь, с первым заместителем мэра, главой столичного строительного комплекса Владимиром РЕСИНЫМ.

— Владимир Иосифович, перед тем как провести в Москве перепись населения, в городе появились плакаты с фразой о том, что, мол, она покажет, сколько именно квартир необходимо сегодня москвичам. А без переписи вы этого не знаете?

— Я знаю лишь, что эта цифра должна сегодня в два раза превышать то количество квартир, которое мы сейчас имеем. Ну а по поводу планов я ничего не могу сказать, поскольку я не политбюро, которое все знало. Могу сообщить лишь, что до 2020 года в Москве будет еще построено минимум 70 миллионов квадратных метров жилья дополнительно. Сейчас для решения этой проблемы нами реализуется программа волнового сноса и реконструкции пятиэтажного жилого фонда. В этой сфере, кстати, еще совсем недавно все старались поскорее построить коммерческие жилые дома с тем, чтобы впоследствии их продавать. Но сегодняшняя схема строительства жилья уже не позволяет это сделать. Ведь сначала необходимо построить дома для того, чтобы переселить туда людей из тех зданий, которые идут на снос, потом снести старый фонд, а уже на этом месте начинать строить жилье и для переселения, и создавать коммерческие проекты.

— Что-то уж больно альтруистично получается: мол, сначала для людей и лишь затем для продажи?

— Не верится?

— Да как-то сомнительно выглядит.

— Можете не верить, но так и есть. Причем строительство муниципального жилья отличается от строительства коммерческого тем, что муниципальное-то жилье сдается под ключ с уже отделанными квартирами, а вот коммерческое — не всегда. А ведь если жилье еще не готово, то нельзя в него и переселять жильцов, а если нельзя переселять, то не получится и старые дома снести. Здесь все взаимосвязано. И главная задача программы волнового сноса жилья заключается в том, чтобы вся эта цепочка строго последовательных действий не нарушалась. Кстати, параллельно с этой программой нами была создана еще и программа «Жилище для молодых». В этом году согласно ей будет построено 100 тысяч квадратных метров жилья для молодых семей. В будущем году — 200 тысяч. Уже определены участки земли, районы, в которых будет реализована эта программа, и полным ходом уже строится такое жилье. Причем не только в окраинных спальных районах, куда полдня добираться приходится, а в самых разных районах Москвы (этим у нас, правда, занимается Департамент муниципального строительства, это он решает, где строить, а мы — как это строить). Ведь вы помните, как Райкин в советское время говорил: «Самое главное — создать дефицит. Все остальное приложится». Так вот наша задача на сегодняшний день прямо противоположная — уничтожить дефицит. В нашем случае — дефицит жилья.

— А какова сегодня себестоимость квадратного метра муниципального жилья в Москве? Ведь, насколько я слышал, она составляет чуть ли не 400 долларов за метр, а реализуется, как правило, по более высоким ценам.

— Сейчас она, конечно, колеблется, но мы действительно стараемся укладываться в 400 долларов за квадратный метр. Причем принято даже специальное решение, чтобы муниципальное жилье и реализовывалось по цене, не превышающей названную сумму. Однако нужно понимать, что и по ценам ниже того, что диктуется спросом, жилье реализовывать тоже нельзя. Иначе народ просто скупит все квартиры, а потом станет их продавать по ценам в несколько раз выше. Сегодняшний спрос заставляет повышать цены на муниципальное жилье. Так что пусть лучше эти деньги окажутся в городском бюджете, на них мы сможем построить квартиры очередникам, например.

— Ну а что тогда планируется сделать с домами так называемой сталинской постройки в Москве? Всех этих домов из большого желтого кирпича и с высокими потолками в столице ведь тоже немало.

— Дома «сталинской» постройки, появившиеся в Москве в 30 — 50 годах, а это и Ленинский проспект, и проспект Мира, и другие районы, будут капитально ремонтироваться и реконструироваться. Уже началась работа по реализации проекта освоения 2 — 3 миллионов квадратных метров в год капитального ремонта «сталинского» жилья, и она довольно успешно сейчас идет в самых разных районах города.

— Давайте тогда перейдем от темы «жилья постоянного» к «жилью временному». Будет ли снесена гостиница «Москва», которая, я не побоюсь этого слова, является одним из символов столицы?

— На сегодняшний день есть принципиальное решение общественного совета снести здание существующее и построить на его месте другое, которое будет соответствовать необходимым параметрам. Эмоции-то эмоциями, а деньги считать все же надо. Ведь это сумма в десятки миллионов долларов. Но я здесь хотел бы сказать, что гостиница «Москва» никому не продана, она является муниципальной собственностью, ею и останется. Контрольный пакет акций всегда будет у города, и поэтому город заинтересован в том, чтобы сделать гостиницу качественной, комфортной.

— Меня как автолюбителя сильно смущает проблема перенасыщения Москвы частным транспортом. А вас? Улицы, которые появились в период, когда столько машин не было, расширить-то вряд ли удастся?

— Ну, улицы в Москве всегда были широкими, в Москве всегда строились проспекты с размахом. Возьмите, к примеру, Свободный проспект, Перовский. Посмотрите, какие проспекты есть в Марьинском парке, в Северном и Южном Бутове. Мы же всегда учитывали, что жить люди будут лучше, и количество частного транспорта будет резко увеличиваться. Поэтому здесь проблемы нет. Это только кажется, что она есть. А на самом деле есть проблема другая: в целом дорожная сеть пока не справляется с таким потоком машин, есть пробки, и так далее. Но в данном случае решение этой проблемы состоит не только в том, чтобы что-то делать с дорогами, но и в том, чтобы улучшать работу общественного транспорта, заниматься строительством дополнительных станций метро. Кроме того, в некоторых районах мы строим монорельсовые дороги. Все это есть и в Северном, и в Южном Бутове, и в районе ВВЦ, и из Шереметьева такую дорогу мы собираемся в скором времени вести.

— Кстати, о ВВЦ. Все помнят, как в 1980 году в связи с Олимпиадой в столице СССР построили международный терминал Шереметьево-2, гостиницу «Молодежная», да и, собственно, все. Похоже, что в связи с международной выставкой «Экспо-2010», которая, надеюсь, будет проходить в Москве, перестроенным окажется лишь ВВЦ. Правильно я понимаю?

— Могу сказать вам, что к этому событию в Москве появится гораздо больше различных объектов, чем появилось к той же Олимпиаде-80. К 2010 году будут выполнены строительные работы на 2 миллиарда долларов. Причем, кроме ВВЦ, как вы действительно верно заметили, в их числе можно назвать и реконструкцию всей прилегающей к этому месту территории, и целый ряд гостиниц, спортивных сооружений, необходимых для обеспечения проведения столь масштабной выставки мирового уровня.

— А на какие средства будет осуществляться это строительство, федеральные или московские?

— И московские и федеральные. Ведь, как я уже сказал, это событие не только столичного масштаба, но и общенационального.

— Если уж мы начали говорить о разных специальных проектах в городе, то давайте вспомним о трассе «Формула-1», вокруг строительства которой уже столько всего произошло. Так стоит ли игра свеч? Будет ли в Москве построена трасса для проведения соревнований «Формула-1»?

— Обязательно будет. Мы уже начали переговоры с инициативными группами жильцов прилегающих районов, постепенно находятся необходимые технические решения, которые позволяют снять ряд разногласий. Да и появление «Формулы-1» в Москве — это не только неудобства для этих жителей. Ведь везде в мире, где проходят подобные соревнования, жители близлежащих к трассе домов обычно зарабатывают большие деньги на том, что просто-напросто сдают на время соревнований свои квартиры болельщикам, которые приезжают посмотреть на гонки и готовы платить приличные суммы за то, чтобы снять жилплощадь недалеко от места проведения соревнований. Однако если жильцы все же будут против, то ничего, конечно же, вопреки их воле мы возводить не станем.

— В августе начал действовать Центр оперного пения Галины Вишневской. В декабре должен состояться первый концерт в Московском международном доме музыки, в котором будет действовать школа Владимира Спивакова. Я слышал, что две германские фирмы даже объединились по этому поводу, участвуя в реализации такого большого проекта, и создают орган, который будет установлен в самом большом зале такого центра. Кроме того, в Москве строится и театр Александра Градского, реконструкция «Табакерки» на подходе, и много других культурных проектов осуществляется. Не говоря уже о том, что почти закончено строительство филиала Большого театра. Есть ли еще какие-нибудь проекты, о которых непременно стоит здесь упомянуть?

— Ну, на очереди, например, открытие новой консерватории. Она станет еще одним новым домом классической музыки. Первым объектом в этом ряду было, как известно, здание «Новой оперы» в саду «Эрмитаж». Так что в декабре откроется еще одна консерватория, которая по своим возможностям на десять порядков выше той, которая скоро закроется на ремонт, поскольку находится просто в плачевном состоянии.

Тут наш с Владимиром Иосифовичем разговор был прерван. Вернее, не прерван, а отложен, поскольку по графику у господина Ресина в тот момент должно было быть плановое совещание.

«Ну, чего я, собственно, не видел на этом заседании? Зевающие лица заместителей префектов?» — подумал я, когда был приглашен присутствовать на этом не впечатляющем своим названием мероприятии. Однако зевающих лиц я так и не увидел. Разнос отдельным подрядчикам начальник Ресин устраивал такой, что всем остальным заседающим было по крайней мере не до зевания в зале. «Внесите этот объект в график субботней поездки», — время от времени просит секретаря Ресин. Это по субботам он обычно объезжает те стройплощадки в столице, которые требуют личного присутствия главного градостроителя для полного выяснения ситуации. Причем поездки эти далеко не показушные. Подрядчикам часто достается и на местах.

— Владимир Иосифович, — продолжаем мы, вернувшись в кабинет, — вас вообще боятся подчиненные?

— Я даже не знаю, ведь сегодня мы все работаем не на страхе каком-то, как раньше, у нас же не прежняя административная вертикаль всем заправляет. Просто каждый сегодня знает, что если он будет плохо работать и мне, например, это не понравится, то он не получит завтра нового заказа. И все. Так что, несмотря на то, что я не могу сейчас объявлять выговоры или снимать кого-то с работы, дисциплина стала железной. Каждый в такой новой ситуации стремится работать хорошо, поэтому и качество работы в целом улучшилось. Я ведь на объекты по субботам езжу не для того, чтобы по 400 километров на машине наматывать, а для того, чтобы своими глазами увидеть ситуацию и оценить обстановку. А сидя в кабинете, знаете ли, как бы ты хорошо вопрос ни знал, если ты своими глазами не посмотрел, что и где происходит, ты наверняка примешь неправильное решение.

— А каким вообще должен быть начальник?

— Моя теща когда-то говорила, что начальник не может быть хорошим человеком. Я это вполне серьезно говорю. Ведь не бывает же такого, чтобы ты кому-то в чем-то не отказал. А кто-нибудь потом обязательно обидится. Но в ситуации, когда, например, не сходятся мнения по тому или иному вопросу и один человек считает, что нужно делать так, а я считаю, что необходимо сделать по-другому, я буду делать то, что считаю нужным. Ведь это же мне потом нести ответственность, а не кому-нибудь еще за принятое мной решение. Вот как-то раз мы с Лужковым приехали на один объект смотреть, как построено. Он вошел в один подъезд, а я — в другой. Поднялись мы на третий этаж. И я ему кричу: «Юрий Михайлович, вы меня слышите?» А он мне отвечает: «... , что ты орешь! Не только слышу, но и вижу». Так что надо, знаете ли, не только слышать о том, чем ты занимаешься, но и постоянно это видеть.

— Вам приходилось когда-нибудь жалеть о принятии каких-то решений, которые, возможно, оказали влияние на чью-нибудь судьбу?

— Если честно, я не задумывался над этим. Конечно же, у меня, как и у всех, бывают ошибки, но таких ошибок, которые повлияли бы на чью-то судьбу, я, надеюсь, все же не делал.

— А кем сегодня строится Москва?

— Если рассматривать вопрос финансирования московского строительства, то в основном это инвестиционные деньги. Большая часть денег поступает и из бюджета города. Если же рассматривать национальный состав людей, то в этой сфере работают 90% русских. Число чисто иностранных рабочих, куда относятся и жители ближнего зарубежья, составит, наверное, тысяч 10 из 900. А вообще все национальности строят Москву, но их численность, конечно же, не сопоставима с численностью русских, работающих в этой сфере. А стереотип того, что Москву строят иностранцы, складывался когда-то, видимо, из того, что много иностранных рабочих занято в строительстве частного сектора, что в первую очередь бросается в глаза обывателям.

— Помнится, раньше по всему городу были развешаны объявления о том, что строительные ПТУ приглашают на учебу, а сейчас таких объявлений что-то не видно. Ситуация изменилась?

— Сегодня у нас существуют огромные учебные комплексы, комбинаты, где можно получить различные строительные специальности. Причем если раньше действительно никто из москвичей не хотел идти получать такие специальности, то сейчас в некоторых местах существует конкурс до 8 человек на место. В общем, строить дома сегодня стало очень престижно.

— Владимир Иосифович, период Сталина в архитектуре, как известно, в первую очередь запомнился узнаваемыми семью высотками, которые величаво окружают центр Москвы. Хрущев оставил свою фамилию в названии не лучших по качеству жилья пятиэтажек. Брежневский период близнецов-панелек породил анекдотические ситуации фильма «Ирония судьбы...». А чем запомнится период Лужкова и Ресина? Неужели теми самыми башенками-«карандашами», которые сегодня лепят буквально на каждую крышу, и уже даже в регионах их называют «лужковским стилем»?

— (Смеется.) Во-первых, этот период еще не закончился, так что рано подводить какие-то итоги, а во-вторых, он в первую очередь запомнится не какими-то архитектурными особенностями, а тем, что сейчас в массовом порядке сносится большое число ветхих построек в Москве. Ну а что касается башенок, так ведь это же традиционно русский элемент в архитектуре, а никакая не лужковско-ресинская архитектура. Просто за годы советской власти мы настолько отвыкли от подобных башенок, что уже воспринимаем их как нечто новое. Раньше такой элемент не использовался еще и потому, может быть, что это было достаточно дорогим удовольствием, а сегодня архитекторы просто дорвались. Их ведь никто не останавливает в этом плане, они и делают такие башенки, где хотят. Ведь есть проекты, которые реализуются на внебюджетные деньги. И если они (в целом, а не отдельными своими деталями) не портят города, то не запретишь же людям строить то, что им хочется.

Михаил ДОВЖЕНКО