СКРОМНОЕ ОБАЯНИЕ НОВОЙ БУРЖУАЗИИ

Похоже, о племени «новых русских» мы скоро будем вспоминать только по анекдотам. Уже сейчас их все активнее оттесняет новая буржуазия. Люди образованные, консервативно настроенные, самодостаточные и... скромные

СКРОМНОЕ ОБАЯНИЕ НОВОЙ БУРЖУАЗИИ

Позвонила недавно подруга из Питера: «Дочь хочет Москву посмотреть. Приютишь?» «Дети и просвещение — святое» — так говорила моя мама. Потому ровно через два дня 17-летняя Машка лихо осваивала мое двухкомнатное пространство. Пока не замерла перед лентой книжного стеллажа. «Моэм... — и по-щенячьи уставилась на меня. — Про что пишет-то?» — «Ну, понимаешь, — вошла я в раж и начала издалека. — В Англии во времена королевы Виктории...» Глаза у Машки еще резче округлились. «Дети и просвещение — святое», — вспомнила я маму. В результате вечер «под зеленой лампой» мы проболтали о Старом Свете, о Новом. После чего Машка воодушевилась: «Первым же делом пойду в книжный. Куплю умного!..» А на следующий день вытащила на свет две брошюрки — «Рецепты вашей молодости» и «Раздельное питание»...

Вроде бы и что тут за новость — этакое «чистое сознание» наших юных сограждан?.. Ну, не читают они классику. Может быть, и никогда до нее не дозреют. Но что тогда хотят-то читать? А вот это я поняла после очередного рейда в мир печати. Когда набрела на один книжный сериал, который выходит под общей шапкой «Романы для девочек» (от 10 лет и старше) и кокетливым авторством — сестры Воробей. Увидев в моих руках этот продукт, пробегавшая мимо девица-консультант на ходу затараторила: «Такие... любовные романы для девочек... Очень хорошо расходятся».

«...Ваня и Света сидели на лавочке... — открыла я один. — «Если бы не ты, меня бы выгнали из школы, — сказал Ваня, обнимая Свету за плечи... Потрепал ее по щеке. — Но ведь мы бы все равно встречались?» — «А ты как думаешь?» — игриво спросила Света. «Я думаю... — их губы встретились, — я думаю... — а встретившись, уже не могли расстаться. — Когда ты со мной, я больше ни о чем не могу думать...»

«Литература формирует реальность», — вспомнила я классика. В поисках нынешней реальности я и покидала книжный с двумя романами под мышкой.

...Центральная сюжетная линия одного из них сводилась к следующему: нельзя садиться в машину с незнакомцами, потому как машина может оказаться угнанной и тогда жди приводов в милицию... А вот моралите другого романа. Как поступить, если лучшая подруга предала? «Разобраться в обстоятельствах, — предлагают авторы, — и простить...» А если папа ушел из семьи? Ну, и так далее. В том же духе пособий для подрастающего поколения по воспитанию чувств.

Авторам нельзя отказать в одном. Они точно угадали незанятую нишу. Это уже пол-успеха предприятия. А, кроме того, продемонстрировали прекрасный пример встроенности в современный мейнстрим... Дело в том, что нынче в моде, когда над книжным проектом работает этакая литартель из нескольких душ. Как выяснилось, такова одна из интриг и данного предприятия. Труженицы пера — недавние выпускницы Литературного института, им нет еще и тридцати — пишут в четыре руки: одна думает, другая записывает, одна начинает предложение, другая заканчивает... Уже вышло девять романов. Зовут девушек Таня Семилякина и Лиза Кулиева (последняя — дочь всеми любимой поэтессы Беллы Ахмадулиной). И ведь не последние деловые представители поколения, которое не сегодня завтра уже начнет диктовать общественные установки, вкусы и культуру. Правда, когда в момент знакомства я не сдержалась и также по-деловому спросила: «Хорошие деньги заработали?» — в ответ услышала нехороший такой смешок и до боли сакраментальную фразу: «Практически ничего не получили!»

— Неужели уже и коммерческая продукция у нас невыгодна?

Лиза: — Во-первых, хотелось бы определиться с жанром. Конечно, мы не ваяем нетленку. Я бы назвала это «журнальной» литературой, то есть легкой. Но мы стараемся делать это качественно. А теперь по делу. Прибыли реальны. Хотя наш первый опыт был в этом смысле не слишком удачным.

Таня: — Это подвигло нас оформить имя «сестры Воробей» как товарный знак. Все-таки мы предложили на рынок определенный мир и тем самым «подсадили» на него своего читателя. И, кажется, читатель нам поверил.

Лиза: — Теперь концепция наших книг немного иная. Если раньше писали о подростках, то теперь пишем для подростков. Стараемся давать меньше готовых решений. И каждая из нас будет говорить от своего имени.

— А судиться с прежними партнерами будете?

Таня: — Вот она, нравственная вилка, в которую попадает любой мыслящий человек. С одной стороны, не хочется опускаться до склоки, скандала — это вообще не дело писателя. А с другой...

— Да сейчас любой, даже очень-очень хороший, проект нельзя продвинуть без скандала. Самый лучший пиар.

Лиза: — Так нельзя опускаться. В таком случае, я могу взять бутылку, подойти на улице к милиционеру, ударить его. Меня тут же заберут в кутузку и незамедлительно покажут во «Времечке». На следующий день проснусь знаменитой. Только что это изменит? Я-то не стану от этого лучше!

— Зато предприятие будет давать прибыли.

Лиза: — Лично у нас нет этой установки — урвать как можно больше, делать деньги. И мы этим гордимся.

Таня: — Даже больше скажу. Есть такая китайская мудрость: «Когда твой народ переживает трудное время, стыдно быть богатым и счастливым, как стыдно быть бедным и несчастным, когда твой народ переживает период расцвета...» Установка на потребление, которое есть сейчас, приводит к рвоте...

— Ну не можем мы просто так, без душевного волнения, зарабатывать. Под любую коммерцию философию подведем...

Таня: — Есть одна древняя притча, точно про нашу жизнь. Один человек заполучил пятак. И чем больше тратил, тем больше денег у него становилось. Всю жизнь он считал деньги и наконец стал старым. А однажды уронил пятак в колодец. А когда за ним полез, увидал черта, который сказал: «Знаешь, чем ты всю жизнь занимался? Для меня деньги считал!»

— «Одной тряпкой меньше, одной больше, разве от этого можно стать счастливей?..» Ничего, если я иногда буду цитировать ваши произведения?.. Так это опять литературная мораль или вы в это искренне верите?

Таня: — Мы и хотим донести эту мысль до наших читателей. Твоя внутренняя победа необязательно должна выражаться в денежном эквиваленте. Поэтому к тому, что мы пишем, я отношусь даже не как к литературе, а как к делу нравственного порядка...

Лиза: — Просто Лев Толстой, честное слово!.. Может, это громко звучит, но мы правда так думаем. Я люблю машины, хорошо одеваться. Но если для того, чтобы улучшить свои условия, мне придется чем-то поступиться, то я к этому не готова.

— Хорошо, а как тогда быть с вашим коммерческим проектом?..

Лиза: — Мы же не говорим, что готовы работать бесплатно. И потом, коммерческий не значит, что заведомо плохой. Тот же Дюма...

— Эко вы хватанули... А вообще, если честно, очень вы тут высокоморально размышляете, все дистанцируетесь от денег. И, скорее всего, потому, что у каждой наверняка есть своя «стена». Муж-бизнесмен, мама...

Лиза: — Конечно, мы не одинокие люди. Мой муж — дизайнер в рекламном отделе, и зарплата у него небольшая. Мы живем на маминой даче, то есть на государственной. И это, конечно, освобождает нас от многих хлопот, но, даже если бы нам нечего было есть, я вряд ли думала бы иначе. Сегодня мы молодые и красивые. Но когда мне будет семьдесят, я хочу знать, что жила честно, не врала и не унижалась. Количество добытых денег не спасет меня от внутреннего разочарования и ощущения неудачи.

Таня: —...Да, такая вот внутренняя гигиена. Есть очень прозаический тезис: «Мойте руки перед едой». В принципе можно и не мыть. Кто-то так и делает, привыкает к грязи. Более того, именно такие люди лучше адаптируются к жизни, их и зараза уже не берет... Но, исходя из здравого смысла собственной жизни и моих знакомых, я пришла к глубокому убеждению, что поступать хорошо, точнее, так, как считаешь нужным, — это просто выгодно. В конечном счете больше получаешь. Это как в сказке про Иванушку-дурачка: к нему все само приходит просто потому, что он человек хороший. Ведь есть два пути чего-то добиться. Карьерист шаг за шагом приближается к намеченной цели, чего бы это ни стоило. А можно и по-другому, как говорит восточная мудрость: «Стоять на берегу реки до тех пор, пока по ней не проплывут трупы твоих врагов...»

Лиза: — Лао-Цзы — вот кто знал рецепт счастья. Человек должен жить в гармонии с окружающим миром, быть самим собой — это не из области высокой морали, так я чувствую. И тогда все придет. Со временем...

— Боюсь, очень все эти премудрости далеки от народа. И от современной жизни.

Лиза: — Белла Ахмадулина, Владимир Войнович — всех не могу перечислять. Если бы не эти люди, мы бы, наверное, и сейчас строем ходили, а между тем они не были антисоветчиками — они просто были собой. Не так давно, поздравляя Войновича с юбилеем, мама вспомнила один разговор — это относится к тому времени, когда Войновичу напрямую угрожали, их телефоны прослушивались, а у подъезда стоял человек в штатском. Они сидели на кухне и говорили: можно поступиться жизнью — только не совестью. И что мы видим? Империя рухнула, а Войнович отмечает юбилей в Доме литераторов, и в зале нет свободных мест, потому что сила в правде — с этим трудно спорить.

— Лиза, а как мама относится к вашему делу?

Лиза: — Она рада. Даже немного нам завидует...

— Это чему же?

Лиза: — Детская литература дает простор воображению...

— Твоя мама как-то призналась, что ее творчество было соперником счастливого детства — и твоего и твоей сестры. Тем не менее вы обе всегда присутствовали, когда в гости приходили талантливые люди. И это была хорошая школа оптимизма. Так?

Лиза: — И это тоже. Но установки на гениальность у нас не было — гораздо больше мама приветствовала скромность. Не внутренний зажим, а понимание того, что наедине со своими мыслями человек должен чувствовать себя комфортно. Еще учила относиться к своим чувствам с иронией и в то же время максимально серьезно...

— И что, вы не чувствуете никакой дистанции меж тем поколением и своим?

Лиза: — А на кого еще равняться? На «бигмагов»? Это я так называю тех, кто любит только есть, пить, спать и деньги...

Таня: — Да, олигархи и деляги сейчас герои времени. Не так давно я как раз разговаривала с одним. Между прочим, нашим ровесником. И у него в голове очень четкая схема, она у него из ушей лезет — «деньги — товар — деньги». Он под это и заточен. Но вот мы сели, спокойно поговорили. И он рассказал, обливаясь слезами, что никак не может забыть девушку, которую любил, когда был студентом. «Я, — говорит, — до сих пор ее ищу, передаю ей свой телефон, но она не звонит...» Тогда его любили, и любили просто так. Деньги не были главным героем его жизненного сюжета...

— «У каждого есть своя маленькая тайна. Даже у самого забитого существа за душой есть что-то такое, чего нет у других» (роман «Я не такая»).

Таня: — ...На самом деле жизнь может сделать с человеком все что угодно. Но самое главное — самому не сделать какое-то уродство с собственной историей. Вот это беда. А когда переживаешь трудности, но знаешь, что внутренне прав, несмотря ни на что жить легко.

— Я как-то разговаривала с актрисой Театра на Таганке. И она вспомнила эпизод, когда после одного из спектаклей за кулисы пришел актер старой таганковской труппы. Пришел мрачным, начал брюзжать. Мол, раньше как актеры пили, как любили? По-сумасшедшему! Но и играли как! А теперь и не пьют, и не играют... Кстати, примерно тот же сюжет возникает, когда к нам в редакцию приходят бывалые журналисты...

Лиза: — Зато теперь колются... Мне кажется, что меняется атрибутика времени, а не человеческая природа. Раньше была диктатура власти, сейчас — денег. Но не думаю, что мы в чем-то принципиально иные, чем наши родители, когда им было 25 — 30 лет.

Таня: — Хотя все же что-то есть. Скажем, сознание человека XIX века и XX — это не одно и то же. Представь себе человека, который гордится своей родословной и ест с фамильного серебра. Когда ты знаешь, что этой ложкой, допустим, ел твой прадед, обыденное действие наполняется сложным внутренним смыслом. И выстраивается связь поколений. Человек, который покупает хлеб в булочной, куда ходил его прадед, — это совсем другой человек, нежели тот, который ест из одноразовой посуды. Пятнадцать лет назад люди относились к книге со священным трепетом: она сама по себе представляла большую ценность. А сейчас кто только не пишет... Многое девальвировалось...

— Вы сами-то в детстве что читали?

Таня: — Мы воспитаны, конечно, на классических образцах — Лермонтов, Тургенев, Толстой. Нормальные взрослые книжки.

— Не самые худшие «пособия» по вступлению в жизнь... Но почему нынешние подростки не хотят это читать? Вот моя знакомая юная особа не может осилить ничего, кроме рецептов по красоте.

Лиза: — Мне кажется, дело в привычке. Раньше читать было модно — все читали. И потом — нам было скучно. Если мы страдали от недостатка информации, сейчас ее, наоборот, слишком много. И развлечений много. В общем, просто мода изменилась.

Таня: — Поэтому мы и хотим помочь нашим девочкам правильно сориентироваться в жизни, дать им ощущение, что они не одиноки. Для нас это самое главное.

Лиза: — На днях один известный писатель сказал, что настоящей литературе отчего-то лучше именно в загоне. Может быть, мы и придем к ситуации, которая сложилась сейчас на Западе. Высокая литература ушла в университеты. Для узкого круга... Хотя я очень надеюсь, что у нас опять будет расцвет. Кстати говоря, уже проявляется интересная тенденция. Устали все от бульварной литературы. Издатели вовсю ищут серьезных авторов, интересные книги. Странно думать, что люди стали глупыми и равнодушными, жизнь — менее духовно насыщенной. По-моему, даже наоборот. Просто меньше стали об этом распространяться. Не принято уже сидеть и, как раньше, часами говорить, говорить...

— Но если и выпадает такая возможность, разговоры часто намного интереснее, чем то, что люди реально делают...

Лиза: — Намекаешь... И это правильно. Мы пока учимся, а там посмотрим, что из этого выйдет.

Майя ЧАПЛЫГИНА