ПОЦЕЛУЙ РОДИНЫ

Актрисы и гусары

ПОЦЕЛУЙ РОДИНЫ

«Любят женщины военных, а военные — актрис». Подтверждений и в жизни, и в искусстве было полно. Достаточно вспомнить киношную классику: «О бедном гусаре замолвите слово» и «Случай Полыниным»

ЖАНР, КОТОРЫЙ МЫ ПОТЕРЯЛИ

Любовь военных и актрис кончилась. Не ездит больше Кобзон по полкам и дивизиям с танцовщицами, некому целовать от имени Родины вышедших из боя пропыленных чумазых солдат, не снимает больше «Ленфильм» кино про летчиков и их насыщенную боевую и духовную жизнь, где служебные проблемы переплетаются с нравственными, в том числе любовными. Невозможно сегодня представить себе и житейскую коллизию, а соответственно и фильм, подобный «Случаю с Полыниным» (это где Олег Ефремов играет летчика, а Анастасия Вертинская — актрису из творческой бригады, кочующей по фронтам Великой Отечественной).

Парадокс, но сегодня, когда еще не закончена война на Кавказе, где служат и воюют тысячи россиян, там не помнят никаких творческих бригад, которые шесть десятков лет назад сотнями колесили по воюющей Красной армии, а в Афганистане десятками летали над горами, садясь на любую мало-мальски пригодную для вертолета площадку. Уже восемь лет, когда разразился вооруженный конфликт на Кавказе (то есть в России) и наши солдаты стали воевать, Вооруженные силы не знают, что такое «шефство деятелей культуры над армией» (так когда-то называлось то, что делал Кобзон со товарищи в Афгане и героиня Вертинской из «Случая с Полыниным»).

Мало того, тот же Иосиф Кобзон в первую чеченскую войну (1994 — 1996) демонстративно поехал с концертом в Грозный, но выступил не перед своими солдатами и офицерам, многие из которых видели и слушали его в Афганистане, а перед дудаевскими боевиками, перед басаевскими и хаттабовскими головорезами. Те от восторга палили в воздух из автоматов и похлопывали певца по плечу: дескать, молодец, наш человек.

Кобзоновский заезд понять трудно. Особенно учитывая бесспорный факт, что при всех политических и нравственных издержках первой чеченской кампании она была более целесообразной, чем наш афганский поход. Уж в последнем-то ни нужды, ни правды не было вообще. Так что если Иосиф Давыдович хотел правительству и армии своей страны (которые, кстати, поощряют и защищают его бизнес) высказать эдакое «фе», то не на таком фоне.

Меньше всего были озабочены политическими мудрствованиями прославленные народные артистки и великие — русские народные — женщины Валентина Талызина, Светлана Немоляева и Лидия Федосеева-Шукшина. В первые же дни войны (в декабре 1994 года), когда из Чечни в Москву привезли первых раненых солдат и офицеров, они напекли пирожков, накупили конфет и поехали по госпиталям. Ходили по палатам, раздавали гостинцы, по-бабьи плакали и по-матерински утешали покалеченных войной ребят.

Кстати, Лидия Федосеева-Шукшина походом в военный госпиталь не ограничилась. Имея, скажем так, некоторое влияние на Бари Алибасова (продюсера поп-группы «На-На»), она чуть позже привезла их всех в Чечню в нашу группировку войск. Артисты там не столько пели, сколько раздавали автографы и гостинцы бойцам, опять же посещали раненых, общались. Короче говоря, дали военным понять, что Родина помнит, Родина знает!

Подумать только — «На-На»! Самая, наверное, легкомысленная в тот период эстрадная команда страны оказалась более гражданственной и народной, чем масса художественных коллективов, претендующих на эти пресловутые гражданственность и народность. Единственные, кто на деле подтвердил свой имидж и оправдал провозглашенный Евтушенко тезис: «Поэт в России больше чем поэт» (певец, артист и т.п.), так это Андрей Макаревич и Юрий Шевчук.

Вот и все. В том смысле все, что больше в Чечне в первую войну не был никто. Повторюсь, что были: «На-На» с Федосеевой-Шукшиной, Макаревич с «Машиной времени»... и Шевчук. За два года войны!

За три года (!) второй войны ситуация не лучше. Илья Резник в феврале 2000 года сколотил команду (в которую вошли Алена Свиридова, Николай Носков, Валдис Пельш...), и концерт в Ханкале состоялся. Первый в нынешнюю кампанию. Позже приехала Вика Цыганова. Был «офицер» Василий Лановой. Все! Если кого-то забыл, не обессудьте!

Вынужден повториться, но если представить себе Великую Отечественную, когда Лидия Русланова рвала горло, стоя в любую погоду в кузове полуторки, а Аркадий Райкин пуще наркомовских ста грамм веселил до смерти уставших после атаки солдат (а вместе с этими артистами еще сотни бригад «пахали» на фронте), то картина возникает удручающая.

Если сюда добавить тот факт, что количество людей, работающих в культурно-развлекательной индустрии страны, нынче во множество раз больше, чем было шестьдесят лет назад, то дело совсем худо.

И хотя ссылка на зарубежный опыт как способ аргументации всем набила оскомину, осмелюсь напомнить, что Мэрилин Монро не считала зазорным вдохновлять своих вооруженных соотечественников на ратный подвиг (не вдаваясь в рассуждения о праведности войны в Корее), Марлен Дитрих вообще провела на фронте во Вторую мировую несколько лет (!), а Патрисия Каас с упоением пела французским солдатам в Югославии, не озадачиваясь вопросом правильности натовского вторжения в Косово. И эти звезды мировой культуры не единственные, кто, презрев заботы о контрактах, думал еще о чем-то не менее важном, чем деньги, в данном случае — о боевом духе армии своей страны.

ЗАГОВОР МУЗ

Волею случая в апреле 1995 года я оказался участником встречи деятелей культуры и представителей оборонного ведомства страны. Проходила она в Центральном доме Российской армии (ЦДРА). От военных присутствовали генерал Сергей Здориков (тогдашний начальник Главного управления воспитательной работы Вооруженных сил) и Елена Агапова (пресс-секретарь и помощник по связям с общественностью министра обороны). От культурного фронта народу было много, всех и не упомнишь, но люди в большинстве всенародно известные и почитаемые. Михаил Ульянов, Людмила Чурсина, Ирина Мирошниченко... От знакомых лиц и громких имен в глазах рябило.

Собрались они все, чтобы обсудить проблему этого пресловутого «шефства деятелей культуры над армией». Все согласились, что шефства нет. Раньше было, а теперь — увы. Тем более что война идет, а армия культурой не охвачена. Пушки говорят, музы молчат. Непорядок. При социализме было, а теперь, когда великая Россия возрождается, все сгинуло. «Почему так?» — вопрошали Здориков и Агапова.

— Потому что в армии дураков много! — просто ответил представитель Академического Малого театра.

Аргументировал он свой могучий тезис не менее могучим примером. Итак. Труппа Малого театра, презрев думы о театральной кассе, решила дать шефский (бесплатный) спектакль для воинов Московского гарнизона. Времени и сил на обзвоны и согласования потратили уйму. До того довела артистов военная бюрократия, что все поняли: им (театру) спектакль для солдат нужнее, чем армейскому начальству. Но это полбеды.

В конце концов спектакль начался при почти полном зале. Только артисты разыгрались, только во вкус вошли, как посреди действа, задолго до финала, поднимается офицер и, заглушая артистов, как рявкнет:

— Всем встать! Шагом марш на выход! — зал загрохотал креслами и мгновенно опустел.

Немая сцена в «Ревизоре» — ничто по сравнению с тем, что пережили артисты.

Оказалось, что в организации «мероприятия» не учли специфического солдатского распорядка дня.

— Ну что, трудно было этот вопрос продумать? — риторически вопрошал на совещании в ЦДРА представитель Малого театра.

Деятели культуры заулыбались: случай не уникальный. Когда речей стало слишком много, первой не выдержала Ирина Мирошниченко:

— Давайте уже подпишем протокол или соглашение о взаимодействии, иначе эта говорильня до утра не закончится...

Подписали. Помню, подумалось при виде божественно красивой Ирины Мирошниченко: если вот такая женщина в Чечню приедет, ей (как в знаменитом анекдоте) ни петь, ни играть не нужно, только улыбнуться бойцам с высоты камазовского кузова — они за нее грудью на дзоты пойдут, ротами и полками. Звание Героя России — ничто по сравнению с ее поцелуем в щеку. Увы, не приехала, не привезла привет с Большой земли, не чмокнула забытого страной великого русского солдата, о любви к которому там много было сказано на встрече в ЦДРА.

Может, слишком плотный творческий и рекламный график? А может, помешали ей? Не дали самолет военные? Не знаю. Знаю, например, что не дали самолет Игорю Крутому и его звездной команде. Пообещали вроде, но потом загрузили на борт ансамбль песни и пляски какого-то военного округа. Ансамбль — тоже неплохо. Но там даже не песня нужна, а именно чтоб знаменитость, чтобы представитель культурной элиты страны. Приехал, улыбнулся, задал пару вопросов, сказал, что Родина помнит, Родина знает... И больше ничего не нужно.

Кстати, так Леонид Якубович приезжал. Колесо не крутил, слов не загадывал, а настроение поднял сотням. Фотографировался со всеми в обнимку, кто бы ни просил, автографы рассыпал. Все, что мог.

А Стас Садальский, однажды приехав со спектаклем в Ростов-на-Дону, умудрился прорваться в военный госпиталь, проведал тяжелораненых, заплакал и тут же кинулся хлопотать о пенсии ослепшему из-за взрыва мины сержанту-саперу. Выхлопотал. Кто соберется кинуть камень в «пошляка» Садальского — пусть вспомнит об инвалиде чеченской войны, готовом молиться на Кирпича.

МЕСТА ВСТРЕЧИ... НЕТ

Значение приезда на фронт, в воюющую армию именитого певца или артиста настолько очевидно, что позволяет извлекать пользу, даже далекую от духовной области. Пример тому — уже упоминавшийся визит в Чечню Юрия Шевчука. Узнав, что артист (поэт, музыкант) дает концерты федералам, дудаевские боевики тоже захотели для своих культурную программу. Стали звать Шевчука. Обещали за концерт золотые горы. «Золотых гор не надо, — сказал Шевчук, — лучше освободите из плена наших ребят». — «Запросто», — согласились боевики.

В общем, сговорились. Федералы привезли артиста к противнику. Шевчук спел. Старался, как никогда в жизни. Тренькнул последним аккордом и сказал: «Ну, теперь давайте сюда пленных ребят. Я их отвезу». Боевики рассмеялись ему в лицо. Обычное бандитское кидалово. А ведь клятвенно обещали, списки согласовывали, количество, имена. Шевчук чуть зубы не раскрошил от злости, скрипя челюстями. Слава богу, хоть самого живым выпустили и выкупа не запросили. Это было самое начало войны, еще не расцвела работорговля...

Но речь о другом. Речь о том, что нужда на войне в духовной пище огромна. И в Великую Отечественную борьба между «Лили-Марлен» и «Синим платочком» была не меньше, чем между «тигром» и «Т-34». Общеизвестно, что победили мы не только потому, что «Т-34» оказался лучше.

Увы, давно уже у нашей армии нет такого оружия, как «Синий платочек» или «Катюша». Нет людей типа Руслановой, фактически жившей на фронте и вышедшей замуж за генерала. В прошлом самая популярная в литературе и театре тема — про гусар и актрис. Нынче истории с этими персонажами воспринимаются как байки. Кстати, сегодняшний солдат даже водевилей на эту тему не видит. Потому что телевизор ему на войне смотреть некогда. Да и нет в окопах телевизоров. Хотя Родина из траншеи виднее, чем с Останкинской телебашни.

Это не значит, что нет теперь гусар и нет актрис. Есть и те и другие. Обе категории в чем-то даже похожи — профессии выбирают, исходя не из меркантильных соображений, а из духовного томления. Гусары — ради служения Родине, актрисы — ради служения искусству. Казалось бы, сам Бог велит идти плечом к плечу, хоть крохотную часть пути, хоть ради приключения или вдохновения. Увы, не соприкасаются они. Места встречи нет. И этого, видимо, изменить нельзя.

Так что тут не водевиль. Тут драма.

Полковник Сергей ТЮТЮННИК