Простые движенья
 | Родилась 20 февраля 1985 года. |
 | Родилась 4 октября 1984 года. |
Программа для среднего класса. Каждый день, без остановок, как барабан: дом — дети — карьера — деньги — здоровье — отдых.
У меня не ругаются матом, не критикуют президента Путина и не обсуждают интимную жизнь собеседников.
Мой средний слушатель — мужчина от тридцати до сорока пяти, звонящий в эфир по сотовому из машины.
Я знаю, что, используя музыку, мы должны ориентироваться на его вкусы.
Я знаю эти вкусы до рыбьего жира припухлых желез.
«Битлы», Гребенщиков, Joe Cocker, J. Cale, все эти The best of rock ballads of 90th (а если честно — of 80th). В возрасте от тридцати до сорока пяти молодость не переживают, а вспоминают, полагая, что выбор напольного покрытия — проблема более важная, чем выбор танцпола. И я с этим не спорю.
Но именно для этого солидного круга я время от времени кручу рэп, хип-хоп, хаус и рок-н-ролл, цитируя незакавыченно «Дискотеку Авария», которая у меня, кстати, в эфире тоже звучала. Как и «Отпетые мошенники», «Тату» и кое-что из того же колбасного цеха по мелочам.
Когда я первый раз поставил Эминема (I’m Cleaning Out My Closet), с моим начальством имел разговор культовый переводчик Володарский: тот самый, «я наттдеру тттебе ззадницу, мать тттвою!» — с характерным тонзиллитным прононсом на видеокассетах 90-х. Он наябедничал, что в госэфире три раза звучало американское матерное слово, омофон которого есть в названии романа «Моби Дик».
А когда я собрался поставить «Тату», начальство вбежало ко мне само (я полагал, что меня уволят лишь за «Мальчика-гея», но разрешат «Я сошла с ума — мне нужна она»). Выяснилось: хуже, запретили все. Была битва. Истекая кровью, я выбил право на «Нас не догонят».
Конечно, я провокатор. Я люблю эфирную провокацию и бегущую за ней на коротком поводке реакцию публики. Но все же не ради потехи я злю тот средневозрастной средний класс, который позавчера полагал приличным принимать гостей под Ричарда Клайдермана, вчера — под Ванессу Мэй, а сегодня — под Сезарию Эвору.
Люди, ощущающие мелкую хвойную дрожь при одном упоминании «Тату», топочущие при татутиных песнях ногами и закрывающие при их клипах глаза руками (ну, не закрывающие, клипы крутят по MTV, а кто из респектабельных дам и господ MTV смотрит?), — так вот, эти люди не думают или даже боятся подумать об истоке своего неприятия. О том, какой колокольчик звенит в нашем, блин, обществе потребления пока еще соль-диезом.
Эти люди знают (слышали от кого-то), что «Тату» — это две девочки-лесбиянки, вытаскивающие во время концертов на сцену фанатов и заставляющие их публично целоваться (девочек, понятно, с девочками, мальчиков — с мальчиками). Что татушки истеричными подростковыми голосами поют про однополую любовь. И что этот кошмар — лучшая характеристика нашего дикого шоубиза, на который приличный человек как минимум не должен обращать внимания. Табу на «Тату». И хотя шоубиз — это деньги, а мы к деньгам с почтением, но должны же быть рамки.
Эти взгляды — типичное советское представление о респектабельности и «приличной» жизни. Это реинкарнация взглядов убогой советской элиты, полагавшей, что все приличное — торжественно-медлительно, с прощальным залпом на Новодевичьем.
Лично же я люблю послушать «Тату» в тревожное зимнее утро, когда снег хлопьями и не понять, день ли, ночь ли. Из музыки в такие часы спасительны лишь Ханин (но его записи фиг достанешь), Десятников да Пономаренко с Winter Morning, сыгранным теперь уже рассыпавшимся «Терем-квартетом».
Потому что, когда тебе было пятнадцать или шестнадцать лет, ты мог вот так же смотреть в зимнее окно и не слышать, как мать в пятый раз напоминает про остывшую кашу и пора-в-школу-опоздаешь. (Mama, mama. I didn’t want to hurt you. I’m cleaning out my closet.)
Собственно, предыдущие шестнадцать абзацев я написал исключительно для того, чтобы вы вспомнили, как это бывает, когда беспричинная грусть важнее выполнения обязательств, а то, что жжет под сердцем до слез, вдруг обретает название «любовь», которую вслух нельзя назвать по имени, потому что по имени — невозможно, невыносимо, не поймут, засмеют, это позорно и стыдно. Стыдно и позорно влюбляться в собственную учительницу, или в собственную ученицу, или в ученика, или в кого угодно, в племянницу, в не-от-мира-сего-парня, чувства по отношению к кому не одобрены, не признаны, не разрешены окружением... (Ну да, разумеется, с нами такого не случалось, ведь мы же нормальные, мы средний класс, мы респект, мать его!)
Как ни удивительно, «Тату» — единственная в российском музмире группа, поющая, во-первых, о том, что любовь всегда неожиданна, как растяжение связки или повестка к следователю, а во-вторых, что она так сильна, так остра, так твоя, что все остальное (и все остальные) уже неважно, они за бортом, от них можно и нужно уйти в отрыв, нас не догонят, им (планирующим бюджет, рождаемость, отпуск, доход) не достать звезды руками.
«Тату» запели о вариативности и неожиданности любви, причем запели так, как это ощущает в первый раз потерявшая голову девчонка, которая ждала всего — первого поцелуя на закате-рассвете, надежных объятий красивого спокойного парня, может быть, первого секса, а получилось, что не дающее уснуть чувство, которое испытываешь к подруге, — это не просто хорошее отношение, это и есть любовь, и другой нет, и неважно, будет ли другая. Так случилось. Я сошла с ума, мне нужна она. Мама-папа, простите.
По сравнению с «Тату» все «молодежные» группы типа «Блестящих» и «Стрелок» лишь невнятно вещают о целлулоидной симпатии Барби и Кена, а весь «новый городской поп-рок», от «Би-2» до «Танцев минус», и вовсе выглядит сборником многословных, заунывных, косноязы- и косномузыких старперских гимнов.
Замечу, что к теме однополой любви, несмотря на тексты, группа «Тату» не имеет почти никакого отношения. Это не «Ночные снайперы», всерьез, с почти вскрытыми венами поющие о темном, глубоком и реальном омуте отношений двух влюбленных женщин, и даже не Земфира, походя бросившая: «Я ворвалась в твою жизнь, и ты обалдела. Я захотела любви, ты же не захотела».
Подозреваю, что лесбийский бантик был специально повязан продюсером и создателем проекта «Тату» Иваном Шаповаловым ради скандала в среде старших, каких-нибудь депутатов Госдумы, которые, прожив жизнь по единственному сексуальному лекалу, все никак не придут в себя от отчаяния, что реально лекал сотни, но теперь чертить по ним поздно, грифель стерт, а оттого надо объявить их аморальными и незаконными. Нет лучше (и дешевле) рекламы, чем взбешенный депутат из уважаемых старичков, это азбука российского пиара.
Но ходить на концерты «Тату» и платить деньги за диски «Тату» могла исключительно молодежь, а ее тот же самый розовый бантик привлекал: чем разнообразнее жизнь, тем лучше, и какая тусовка без парочки фриков? К тому же лесбийская тема была модной наряду с абсентом и кухней фьюжн. Так что однополо целовались на концертах «Тату» и вполне мирные гетеросексуалы, просто так, чтоб не скучно было. Типа: а Маша-то целуется лучше Паши, wow!
Так что тут Шаповалов попал в десятку, а молодежь попродвинутее, успевшую сходить на Fucking Amal, ублажил радостью угадывания цитат типа «покажи мне любовь».
Другое дело — мамы и папы. О, мои милые, мои любимые миддлы, упоенно осваивающие преимущества потребления, подталкиваемые к тому радиостанциями вроде моей и программами типа которую веду я! Только вследствие малочисленности нашего среднего класса пока еще незаметно гибельное противоречие общества потребления: оно, внешне свободное, по рукам и ногам спеленуто организованным рынком с его умелым продвижением товаров, тотальным обсчетом покупательских групп и точным позиционированием брендов, каждый из которых есть представление о стиле жизни. Попробуй пошевелить хоть пальчиком своей божественной сущности.
Эта спеленутость комфортна для абсолютного большинства, однако небезопасна в силу существования меньшинства. Думающие по-другому, любящие по-другому, устроенные по-другому, упершись в глянцевые стены, начинают разрушать либо себя (это самый безопасный для общества вариант), либо общество (о, небедный и образованный Усама бен Ладен!)
По большому счету это противоречие неразрешимо, ибо является противоречием между устройством жизни и ее обустройством. Но в частностях — возможно. Если человека тошнит от полки, на которую его услужливо засовывает общество, и он готов разгромить весь шкаф, нужно оставить возможность выбрать антиполку. Хотя бы ту, где канабис, фрики, ночная колбасня, сквоты, рейв или трип-хоп — а не учеба в финэке, MBA, Volkswagen, дом в кредит, лаунж. Или по крайней мере не мешать играть в этот переход.
Возможность выхода, выскока, выхлопа всегда должна быть. Обратите внимание: во времена СССР половозрелые интеллигенты бежали от холода совдепа в томик Солженицына, но для пятнадцатилетних школьников выходом был журнал «Юность» с его бесконечными школьными повестями, от «Вам и не снилось» до «Милого Эпа», все нехитрое, но действенное содержание которых сводилось к тому, что первая любовь мальчика и девочки настолько важнее всего мира непонимающих взрослых, что ради нее можно нарушить все правила этого мира. И даже прогулять уроки в школе.
Собственно, продюсер Иван Шаповалов плюс девочки Юля Волкова и Лена Катина плюс обслуживающая бригада, то есть все то, что составляет группу «Тату», — это и есть редакция журнала «Юность» в эпоху, когда сам журнал «Юность» безнадежно устарел, но потребность сбежать в мир чувства из разлинованного мира общественных обязательств сохранилась.
Моим лучшим слушателям, новым российским миддлклассовцам в возрасте от тридцати до сорока пяти, звонящим в эфир по, условно говоря, теме: «Сколько карманных денег давать ребенку?» — неплохо бы помнить, что есть те, для кого грамотное позиционирование товара на рынке не значит решительно ничего. И что грамотно позиционировать этих людей себе дороже. Потому что, позиционировав правильно, мы рискуем потерять тех, кто уйдет от нас, хлопнув дверью со словами: «Нас не догонят». То есть собственных детей.
И вот ради этого напоминания в конце своей приличной программы, ориентированной на приличную публику, я периодически ставлю вместо Scorpions или Queen что-нибудь из той запредельной попсы, под которую колбасятся наши дети. Ну да, «Дискотеку Авария», «Мошенников», «Тату».
Хотя, боюсь, мои слушатели воспринимают это просто как мой личный музыкальный прикол.
Но я продолжаю.
Дмитрий ГУБИН
сотрудник радиостанций «Радио России» и «Маяк-24»,
ведущий ежедневной программы «Телефонное право» на «Маяке-24»