ПОВОРОТ СЕВЕРНЫХ РЕК В ПРОШЛОЕ

Наш журнал уже писал о том, что идея «поворота северных рек» была не столь уж глупой, как казалось молодым демократам начала перестройки. Теперь вот и Лужков предложил Путину вернуться к ней и направить часть сибирской воды в солнечный Узбекистан. На продажу. Наш корреспондент Марина УВАРОВА съездила в Ташкент посмотреть, кто же будет пить нашу воду

ПОВОРОТ СЕВЕРНЫХ РЕК В ПРОШЛОЕ

Ташкент поражает чистотой и дорогами. После Бишкека с его колдобинами и ямами для водителя здесь просто рай. К тому же в Ташкенте 93-го бензина на 1 доллар можно купить 5 литров.

Вообще дешевизна всего в Узбекистане поначалу ошеломляет: на 100 долларов люди умудряются жить целый год. Здесь в прямом смысле слова деньги носят мешками. Полиэтиленовыми. Иначе невозможно: обмененные 10 долларов — а это несколько толстых замусоленных пачек сумов — ни в один кошелек не вместятся. За 1 доллар подпольные менялы дают до 1200 сумов. На Алайском рынке, не самом дешевом, но самом чистом и популярном, кило сахара стоит 350 сумов, клубники — 200, лука, правда, 800 (но об этом позже), тандырная лепешка — 100, коробок спичек — 10. Поесть где-нибудь полдюжины свежайших маленьких шашлычков с овощным салатом, лепешками и зеленым чаем на двоих обойдется в 1,5 доллара.

Но это только если подпольный меняла свой человек. А так с незнакомцами иметь дело опасно, могут посадить. В Узбекистане не отменена статья о валютных операциях. В отличие от вольной Киргизии, где сом конвертируется и обменные пункты на каждом шагу, здесь с этим большая проблема. Узбекский сум имеет три номинации — официальную (350 за 1 доллар), коммерческую (800) и рыночную. Естественно, дураков менять за 350 и даже за 800, когда можно за 1200, нет. Распознав в тебе иностранца, местные типы так и шепчут со всех сторон в ухо: «Долляр есть?» Ситуация до боли знакомая по Москве начала 90-х. С парой сотен «зеленых» чувствуешь себя просто богатым, состоятельным человеком. О евро там пока еще не знают.

Ташкент как будто застыл в середине 70-х, в развитом (или не очень) социализме. Весь в зелени, не город — парк, всюду фонтаны, чистота, ухоженность. На фоне малоэтажных (сейсмичность) домов то тут, то там высятся новехонькие небоскребы банков и гостиниц. На улицах ни единой рекламы. По телевизору — только хорошие новости, поющие девушки-узбечки и мудрый Ислам Каримов. Ничего такого, что будит мысль и печалит взор. Никаких ненужных газет и журналов. Привезенный «Огонек» друзья зачитали до дыр, передавая из рук в руки.

Вскоре многое становится понятным. Например, отчего все так дешево. Оказывается, среднемесячная зарплата здесь 10 — 15 долларов, пенсия — 7. Непонятно только, зачем понастроили столько банков, что туда класть? Ведь иностранцев мало, бизнес не приживается из-за валютных проблем. Непонятно, и для кого стоят гостиницы типа «Шератон», где стоимость одноместного номера в день равна годовой зарплате узбека. И хотя отцы города говорят, что заполняемость там 80 — 90%, это неправда, даже в праздники, в пик сезона стоят полупустые.

Зато понятно, отчего такая чистота. Во-первых, не с чего сорить — сервис в городе на нуле. Если, конечно, не считать сервисом протяжный и скрипучий голос под окнами в шесть утра, когда похожие на старьевщиков разносчики молока и самодельной простокваши (каймака) рекламируют свою продукцию. А так ни тебе кафе, ни баров, ни супермаркетов, ни салонов-парикмахерских — ничего. Единственный на весь город турецкий фаст-фуд «Димир» с заоблачными для рядовых узбеков ценами не в счет. В семь вечера купить пакет кефира — проблема, не говоря уже о том, чтобы посидеть в баре где-нибудь под чинарой за чашечкой кофе. О ночных магазинах и речи нет. Только в начале трассы Ташкент — Самарканд работают несколько палаток.

А во-вторых, местные власти бросили на уборку города армию дворников и дорожных ремонтников. Дороги — любимое детище местного мэра. Они и впрямь хороши. Настоящий Сеул. Сходство усиливают три вида Дэу — Нексия, Тико и Дамас, снующие туда-сюда с бешеной скоростью (и, кстати, никогда не уступающие дорогу пешеходам, как уже делают это теперь многие водители в Москве). Все знают, что в Узбекистане корейцы построили завод по выпуску своих машин. Правда, мало кто знает, что бывший его директор сбежал, прихватив все деньги.

На этом сходство с Сеулом заканчивается. Допотопная оргтехника, аскетический, почти убогий ассортимент товаров в магазинах, жуткая антисанитария на рынках и в чайханах — нет, это не он.

Зато девушки здесь ничуть не хуже, а гораздо даже лучше, чем в Сеуле, в смысле ближе к заветным 90-60-90. Они хоть и без косичек и тюбетеек, зато улыбчивы и неагрессивны. Лица у всех симпатичные — многие похожи на филиппинок, смуглые, узкобедрые, есть совсем восточные, с примесью корейской или китайской крови, много таджичек, есть и светлоглазые, очень много русских. Почти у всех замечательная кожа, гладкая, чистая. Говорят, это от воды! Она здесь действительно вкусная, родниковая. Очень много беременных, почти каждая пятая молодая женщина с животом, идет обязательно с кем-нибудь — одной неприлично.

Девушки одеваются довольно модно, не так стильно, как в Москве, с восточными изысками, но, чувствуется, они в курсе. Что удивительно, в 39-градусную жару все как одна одеты в синтетику — яркую, броскую. Популярные и дорогие у нас лен и хлопок здесь совсем не в моде, одеваться в них считается дурным тоном, тут это дешевый материал для бедных.

Парни очень уважительные, мата, как в Москве, здесь даже среди подростков не услышишь. Сказывается, конечно, традиционное воспитание в почтении к старшим и друг к другу, в послушании, в редкостной неспособности к бунту. Но и Каримов многое сделал, сведя уличную преступность на нет. Если у нас за угон машины дают два-три года, здесь — десять-пятнадцать лет, за квартирную кражу — пятнадцать-двадцать, есть и расстрелы. Так что на улицах тихо, никакого криминала, подъезды все настежь, никаких домофонов и бронированных дверей — не боятся.

Проблема русских и русскоязычных здесь довольно деликатная. Вражды нет, как, впрочем, и с другими народами, но некоторая напряженность все-таки есть. Русских в Узбекистане всего 8%, но на русском говорят почти все. А многие молодые узбеки вообще родного языка не знают — так, отдельные слова.

Вывески все в основном на узбекском, причем пишутся они то латинскими буквами, то кириллицей. Своей собственной, узбекской, письменности у языка нет. В этом смысле он просто многострадальный. Только в ХХ веке его графика волевым решением властей менялась аж трижды — сначала была арабской, потом, в начале 20-х, ее поменяли на латинскую, несколько лет спустя — на кириллицу. А в период самостийности стран СНГ и отторжения всего русского — опять на латиницу. Бедные школьники никак не приспособятся к правописанию родного языка. У взрослых с этим тоже большие проблемы. Когда русский стал вытесняться на государственном уровне и по моде последних лет заменяться английским (по крайней мере на указателях, вывесках, бланках), на бытовом он как был, так и остался основным языком межнационального общения. Более того, в Ташкенте по-русски говорят гораздо правильнее и чище, чем в Москве с ее сленгами, бизнес-жаргоном и блатной эстетикой, льющейся с экранов ТВ и прессы. Поскольку благостные газеты, выходящие на русском, прессой назвать трудно (даже узбекские газеты более проблемные). В министерствах, ведомствах все говорят на русском. Сплошь и рядом встречаются смешные вещи: на каком-нибудь фирменном бланке, где «шапка» и все реквизиты указаны на двух языках — узбекском и английском, — сам текст пишется на русском.

Что касается положения самих русских, то лет пять назад, перед взрывами, устроенными исламскими экстремистами в центре города, было хуже, чем сейчас. Очереди у российского посольства были огромными — уезжали.

Но после взрывов ситуация улучшилась. Во-первых, Каримов испугался, слишком тесная дружба с исламом ему ни к чему, и он слегка дистанцировался от него. Как сам он сказал, «эти трагические события на многое открыли нам глаза». Во-вторых, почти все специалисты — русские. Без них никуда. Ведь все заводы стоят. На знаменитом авиационном делают мантышницы. Ламповый «Фотон» вообще заколочен, цеха в паутине. Однако после американской трагедии ситуация резко изменилась. Каримов теперь больше дружит с Бушем. И благодарные американцы теперь всячески поддерживают своего узбекского друга. Любая критика в адрес Каримова по поводу его недемократичного правления и антирусской политики немедленно прекратилась.

Некоренной народ опять призадумался. Хотя, если бы русский сделали вторым государственным языком, никто бы и думать не стал об отъезде.

В общем, если бы к русским в Узбекистане начали относиться чуть лучше и если бы денег у узбеков было чуть больше, тогда, конечно, имело бы смысл поить их нашей чистой как слеза, студеной как лед сибирской водицей. А так... Считать надо.

Марина УВАРОВА