КТО ВЕДЕТ?
Ну никак я не могу согласиться с тем, что пишет Александр Никонов в своей статье «Как я стал идеологом российского суперфашизма». Я лично человек верующий, хотя и невоцерковленный. У меня много друзей, как верующих, так и атеистов. Два моих бывших однокурсника сейчас руководят церковными приходами, хотя я учился вовсе не в семинарии, а в театральном институте. И большой разницы между своими друзьями я не вижу. Предположение Никонова о том, что эти люди представляют различные жизненные парадигмы, кажется мне в корне неверным. Не могу говорить за всех верующих, но я лично делаю добрые дела вовсе не из-за того, что меня за них Господь вознаградит. Я их делаю потому же, почему их делают все: меня так воспитали. Родители, школа, улица. Точно так же воспитывался и Никонов — родителями, школой, улицей... В сущности, у атеистов и верующих парадигма одна — внешняя. Ну, может быть, у верующих одним воспитателем больше: к трем уже приведенным добавляется еще и церковь. Вообще особенность человека с точки зрения религии состоит в том, что он был создан свободным и был наделен свободой воли, а значит, и свободой выбора. И злые дела мы стараемся не делать вовсе не потому, что боимся Божьего наказания, а только потому, что так воспитаны. Ведь грешим же мы по мелочи даже тогда, когда отказаться от греха вполне в наших силах: курим, пьем, по бабам гуляем... В целом представлять веру как некую систему исправления человеческих пороков в корне неправильно. Даже если предположить, что она была кем-то придумана, создана искусственно, то все равно придется согласиться с тем, что служит она вовсе не исправлению человека, а делу осознания мира, в котором мы живем. Как бы о том ни говорили атеисты, но религия дает нам сейчас наиболее стройную систему мировосприятия, ибо в отличие от науки объясняет мир не по правилам индукции, от частного к общему, а по правилам дедукции, от общего к частному. А поэтому отличие верующего от неверующего состоит вовсе не в том, что над верующим висит кнут, который, кстати, если верить Никонову, уравновешивается пряником, а в том, что для них мир имеет четкую логическую конструкцию, в то время как мир атеиста является незавершенным, в нем огромное количество дыр и отсутствует крыша. Кстати, насчет кнута: таковой есть и у атеистов в виде Уголовного кодекса, Гражданского кодекса, общественного мнения и так далее. Так что все мы на этом свете — ведомые.
Сергей АКУЛОВ,
предприниматель, Ижевск
ПРОСТОЙ АМЕРИКАНСКИЙ ПАРЕНЬ
Мне посчастливилось быть одним из фотографов, которые снимали в СССР Дина Рида. Замечательный это был человек, начисто лишенный всяких звездных комплексов. В 1985 году, во время Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве, я тогда работал в «Советской России», меня срочно послали в Центральный парк культуры и отдыха имени Горького, где Дин должен был участвовать в концерте на летней эстраде. Выступил он, как всегда, «на ура», после чего затащил меня за кулисы, а там уже стол накрыт «по-русски», все от закусок ломится, водка стоит в ведерках со льдом, «Боржоми» дефицитный, соки в кувшинах. Он меня к столу подводит и через переводчика говорит: «Я хочу с вами выпить». И наливает себе и мне почти по полному фужеру водки. Ну, я выпил, а он стоит, на меня смотрит и улыбается. Я фужер поставил, а он еще по одному наливает. Переводчик говорит: «Он еще с вами выпить хочет». Я говорю: «Не хватит ли?» — а он, опять же через переводчика, отвечает: «Я, — говорит, — с добрыми людьми всегда готов выпить». И улыбается. Пришлось выпить еще фужер. Только я выпил, а он уже по третьему готовит. Тут я понял, что он решил поэкспериментировать и «перепить» русского человека, однако я к такому эксперименту был не готов, о чем честно ему сказал. Тем более что это у него тогда выступление закончилось, а у меня еще работа была. Он меня выслушал, рассмеялся, здорово рассмеялся, от души. И подарил мне книжку. «Переписка Сталина с Рузвельтом» на английском языке. У него их целая стопка была, специально для подарков. Он всегда с собой возил или сумку с книгами, или пачку с фотографиями, иногда даже подписывал их заранее.
Геннадий БЕГЛОВ
фотокорреспондент, Москва
СЛУЧАЙ ИЗ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ
Прочитала интервью журналиста Быкова с адвокатом Труновым и подумала: какое же это счастье, что мы сейчас живем в эпоху, когда любой гражданин страны может подать в суд на государство или на его учреждение. Когда-то, в начале восьмидесятых, это самое государство измывалось надо мной по полной программе, а я даже не могла на это ничем ответить. Началось все с того, что на меня написали анонимку. Я тогда работала в ресторане «Узбекистан», зарабатывала неплохо, приносила домой хорошие чаевые. Написали на меня аж на Петровку, 38, что я: а) живу не по средствам; б) постоянно веду разгульный образ жизни; в) общаюсь с иностранцами; г) регулярно слушаю «вражеские голоса»; д) постоянно езжу на такси; е) сдаю внаем пустующую комнату, в которой прописана моя мать, а мать держу непрописанной в своей квартире; ж) морю ее голодом; з) совершенно не занимаюсь сыном, который растет «шпаной»; и) занимаюсь валютными махинациями; к) путем взяток получила новую жилплощадь и так далее. Из всего этого списка соответствовали действительности лишь пункты насчет такси (а на чем я еще могла ездить, если смена кончалась в час ночи?) и насчет сдачи квартиры. Все остальное было полнейшим и очевидным бредом. И хотя эти два факта на преступление явно не тянули, письмо было принято к рассмотрению, и по нему было возбуждено дело. Регулярно, два или три раза в неделю, меня вызывали в прокуратуру на допрос, причем иногда вызывали для того, чтобы задать один-единственный вопрос, который можно было задать и по телефону. Как-то так получалось, что вызовы практически всегда приходились на рабочие дни. То есть для того, чтобы ответить на этот вопрос, мне надо было отпрашиваться с работы (в повестке значилось: «Явка строго обязательна, в случае неявки вы будете доставлены под конвоем»), ехать в прокуратуру, часами ждать следователя, который либо отсутствовал, либо был чем-то занят. Следователь несколько раз говорил, что ему ничего не стоит закрыть это дело, что он может сделать это в любую минуту, после чего подолгу смотрел мне в глаза, словно бы ждал какого-то ответа. Такое издевательство продолжалось несколько месяцев, после чего я не выдержала и подала жалобу в вышестоящую инстанцию, которая аккуратно перенаправила жалобу «для проверки» в ту самую прокуратуру, в которой и работал мой следователь. Естественно, изложенные мною факты «не подтвердились», и меня мотали вызовами еще почти год, после чего дело было, наконец, закрыто «за недоказанностью». Сколько здоровья я за этот год потеряла — одному Богу известно. Вот было бы это сейчас, я бы тоже такой иск этой прокуратуре влепила бы. Может, и не выиграла бы, но уж отыграться постаралась бы по полной программе.
Инна ПЕРЕЛОМОВА
метрдотель, Москва
ПРАВДА ВАША
Этим письмом я хотел бы ответить на письмо читательницы из г. Навои, критиковавшей статью М. Уваровой «Поворот северных рек в прошлое», опубликованную в № 50 за декабрь 2002 года. В нем автор письма говорит о легковесном подходе журналиста. И не ведает, что и ее письмо не выдерживает такого противовеса и тоже выглядит весьма и весьма легковесным. Хотя кое с чем придется согласиться. То, что у нас в Ташкенте много «кафе, баров, супермаркетов, салонов-парикмахерских, фаст-фудов», — это правда. Но с ночными магазинами действительно проблема. С тем, что средняя зарплата у нас в Ташкенте не 10 — 15 долларов в месяц, тоже надо согласиться. Действительно, она выше. Однако надо добавить, что в кожаных плащах и кашемировых пальто здесь ходят далеко не многие. Так что и ходящие в ватных чепанах люди — явление вполне обычное. Но меня удивляет другое — нападки на журналиста за «притеснение русскоязычного населения». Я специально дважды прочитал статью, чтобы удостовериться, что о притеснении никто и не говорил. А те немногие факты, что собрал журналист, — это есть на самом деле. И судить о них надо уже только не с «легковесной позиции» возмущенного читателя, странным образом пытающегося противопоставить этому «регулярные спектакли на русском», а оперируя конкретными фактами и приводя действенные доводы. Конечно, мне тоже не хотелось бы, чтобы Ташкент выглядел, как «этакий вариант Кабула, слегка почищенный и европеизированный». Не надо сгущать краски, насколько я могу судить после прочтения статьи, ни у кого, а тем более и у автора, который видел все, что описал, своими глазами, не сложилось такого мнения. Напоследок хочется пожелать автору письма тщательно отбирать и проверять факты.
С уважением
Александр
филолог, Ташкент, Узбекистан
ПРОЩАНИЕ МОЖЕТ ЗАТЯНУТЬСЯ
Странные вещи говорит Борис Минаев. То есть очень хотелось бы, конечно, распрощаться со всеми бандитами сразу. И на радостях снять про это сериал. А еще про дурака-начальника, плохие дороги и паршивый климат. И не возвращаться больше к этим вопросам никогда, за полной утратой актуальности. Только, наверное, не получится.
Ведь если есть красивый мир, в котором водятся «мерседесы», Канары, виллы и бабы с ногами от ушей, должен быть однозначный способ его достичь. На Западе он называется «карьера». Поэтому бандит там — низшая ступень социальной лестницы. Неудачник. Тот, кого не пустили в приличное общество. Увы, у нас нет такого пути наверх. Нет никакой карьеры в городе Урюпинске. И не будет еще лет двадцать, да и то, дай бог, чтобы через двадцать появилась. А вот красивая жизнь объективно, по факту есть. И пример Саши Белого доступен, пожалуйста. Да, его убили. Зато у него все было. Мальчик из райцентра может умереть просто так, от водки. А так хоть попробует... Вот поэтому бандит по-прежнему «проходит как хозяин» необъятной родины своей. Потому что пока это единственный более-менее работающий способ попасть в мир с «мерседесами», Канарами и бабами. По крайней мере так его показывает телевизор. Бандит — это самая доступная российская карьера. И пока это так, как бы не затянулось наше с бандитами прощание...
Артемий ЗАДОВ
Москва