Ещё не тираны

Детство Джорджа Буша-младшего нельзя назвать безоблачным. В семилетнем возрасте он пережил ужасную трагедию: от лейкемии умерла его младшая сестра Робин. Горе очень сблизило Джорджа с матерью, которая никак не могла смириться с потерей любимой дочери. «Иногда я больше похож на маму, чем на отца», — будет утверждать Буш-младший в зрелом возрасте. С Бушем-старшим у них были более холодные отношения, сын его немного побаивался. Барбара Буш вспоминает, что как-то раз Джордж сильно нашкодил. Тогда отец посмотрел на него поверх очков и сказал: «Ты меня разочаровал». Самым большим наказанием в их семье был моральный укор.

Плохо сказались на Буше-младшем и многочисленные переезды. Так, в 1959 году отец перевез все семейство в Хьюстон. Джордж тогда только что окончил седьмой класс в средней школе Сан-Джасинто в Мидленде и был избран старостой выпуска на следующий учебный год. Переезд его семьи в Хьюстон означал расставание с одноклассниками и стал для Джорджа маленькой трагедией. Домашнему мальчику было тяжело и в первые годы учебы в школе-интернате Филлипс-Академи в Андовере, штат Массачусетс. Джорджу тогда только исполнилось пятнадцать лет, он никогда до этого не жил отдельно от семьи. Наверное, поэтому будущий президент довольно посредственно учился и предпочитал учебе бейсбол.

Когда-то Максим Горький утверждал, что великие семьи вырождаются в третьем поколении. Семья Саддама Хусейна до третьего поколения пока не дошла, а вот судьба второго человечество волнует очень живо. Недавно журналисты лондонской The Times задались вопросом: почему сын Хусейна так хорошо говорит по-английски? И даже нашли учительницу, преподававшую маленькому Удею основы английской речи. Ею оказалась жительница Хаддерсфилда Дина Бентли.

Дина рассказывает, что Удей Хусейн был избалованным одиннадцатилетним мальчишкой с задатками явного лидера. В школу его привозил на Mercedes-Benz личный шофер, а вокруг всегда сновали слуги. Мисс Бентли была, пожалуй, единственной из преподавателей, которая хоть как-то пыталась управиться со своенравным пацаненком, остальные страшно боялись, что тот пожалуется на них отцу, и потому потакали всем его желаниям и слабостям.

С отцом Удея Бентли ни разу не встречалась. «Он никогда не ходил на родительские собрания, — рассказывает она. — И я очень боялась, что когда-нибудь он это сделает».

Как-то раз, когда преподавательница еще не знала, чьего именно отпрыска она воспитывает, ей довелось оттрепать сына Саддама за волосы. «Когда я вошла, он скакал по классу и хулиганил. Я взяла его за вихор и усадила за парту. «У нас так не принято, — сказала я. — Я учу. Ты учишься. Теперь сядь и сиди спокойно». Другая преподавательница, наблюдавшая эту сцену через окно, пришла в ужас. Позже она сказала мне: «Вы знаете, кто это? Это сын Саддама».

Удей отреагировал на наказание весьма своеобразно. Он не стал жаловаться отцу, а просто пришел на следующий день в школу побритым наголо. «Он только усмехнулся и показал мне свою голову, — вспоминает мисс Бентли. — Он не был отличником, но очень старался. И еще у него на лице всегда была улыбка — как у клоуна. Удей перенял от меня своеобразный йоркширский акцент — наверное, он сохранился у него до сих пор. Это было приятно, потому что напоминало мне о родине».