Глупо спорить с классиком, но женщины есть не только в русских селеньях... Красавица, вчерашняя студентка, активистка и спортсменка стала сегодня кандидатом исторических наук, доктором политологии, председателем Совета директоров холдинга «Хабар», устроителем Евразийского медиафорума. Руководит, организовывает, занимается общественной работой, учит и учится, воспитывает троих детей, исполняет со сцены оперные арии и русские романсы. Это все о ней, о старшей дочери президента Казахстана Нурсултана Назарбаева Дариге...
Дарига НАЗАРБАЕВА:
ЯБЛОКО ОТ ЯБЛОНИ...
— Дарига Нурсултановна, подскажите, сколько в Казахстане дают за американский доллар?
— Точно не вспомню. В последнее время нечасто бываю дома, могу ошибиться в курсе. Во всяком случае, евро и у нас стоит дороже.
— Хотя бы приблизительную цифру назовите.
— Чуть больше ста пятидесяти тенге. А что?
— Да вот пытаюсь подсчитать гонорар известной казахской певицы. Писали, будто однажды за концерт она получила более тридцати двух миллионов тенге.
— Ах, вы об этом... Да, удалось тогда собрать около двухсот пятидесяти тысяч долларов.
— Приличный гонорар!
— Это не гонорар, а благотворительные пожертвования. Деньги были перечислены на счета двух сельских больниц в Западном и Центральном Казахстане. А сумма, полученная от первого концерта, пошла в Фонд ветеранов Великой Отечественной войны. Точнее, даже не в фонд, а непосредственно людям. В Алма-Ате проживают около восьми тысяч ветеранов, и каждому из них в День Победы вручили конверт с наличными. Сначала предлагались глобальные проекты типа закупки оргтехники для офиса, финансирования каких-то массовых акций. Но я поняла: это верный способ пустить собранное на ветер. И настояла, чтобы деньги поделили поровну между всеми и раздали строго по списку. Фронтовики теперь каждое 9 мая ждут, что я снова дам концерт...
— А где проходят выступления?
— В алма-атинской филармонии. Там есть небольшой уютный зал на четыреста мест.
— Сколько же стоили билеты, если в итоге набралось двести пятьдесят тысяч «зеленых»?
— Вход был бесплатным — по пригласительным. Сбор составили добровольные пожертвования.
— А я-то подумал: при таких гонорарах можно уже ничего другого не делать. Спел пару раз в год и — отдыхай.
— Повторяю: о гонораре речь не шла вовсе. Люди, перечислявшие средства, знали, где и как они будут израсходованы. Список дарителей длинный, друзей у меня много. Считала крайне важным, чтобы каждый мог удостовериться: благотворительные взносы ушли по назначению.
— Вы, наверное, предварительно брали уроки пения? Нельзя же с бухты-барахты взять и выйти на сцену.
— Пела с детства, но камерным вокалом всерьез увлеклась, когда училась в МГУ. Меня опекали друзья родителей, коренные москвичи, работавшие в Первом медицинском институте. У хозяйки дома было хобби — пение. Она регулярно посещала кружок в Доме ученых, участвовала в самодеятельных концертах. Я ходила за компанию. Однажды и мне предложили что-нибудь спеть. Рискнула и услышала: у вас есть данные, нужно заниматься. Стала брать по два-три урока в неделю, за каждый платила, как сейчас помню, три рубля — немалые по тем временам деньги, особенно для студентки...
— И какой «диагноз» вам поставили специалисты?
— Оказалось, у меня меццо-сопрано. Когда почувствовала уверенность, пошла на прослушивание в консерваторию. Профессор, к которому попала, сказал, что готов взять меня на подготовительное отделение. Ой, как я обрадовалась! Решила: брошу университет и буду петь. Какое там! Отец, узнав о моих планах, заявил как отрезал: «Что?! Певица?! Разве это профессия? Закончи-ка, дорогая, университет, получи диплом, а потом делай что хочешь». Не могло быть и речи, чтобы пойти против воли отца. Я продолжила учебу на историческом факультете, вышла замуж, родила сына, поступила в аспирантуру МГУ... Словом, появились другие обязанности и хлопоты, они как будто бы вытеснили былое пристрастие. Лет на семь-восемь я, что называется, замолчала, но о мечте не забыла и в какой-то момент решила снова запеть. Голос мне помогала ставить Надия Шарипова, воспитавшая известного тенора Алибека Днишева.
Что со мной творилось за минуту до первого выхода на сцену... Не сомневалась: провалюсь, опозорюсь, мне этого до конца жизни не простят, я сама себя не прощу. Весь авторитет поставила на кон... Но отступать было поздно. Помню, первые десять-пятнадцать минут пребывала в полуобморочном оцепенении, а потом вдруг почувствовала острое, не ведомое ранее удовольствие от контакта с залом. Артисты поймут, о чем я...
— На каких языках поете?
— По большей части на русском и казахском. Правда, еще исполняла на французском песни из репертуара обожаемого мною Джо Дассена. Даже клип сняли. На итальянском пела колыбельную. Вроде бы получалось неплохо, но все же это не мое.
— Отец был на концерте в филармонии?
— Нет, мама за двоих ходила. Еще пришли мои сестры, муж, дети.
— Нурсултан Абишевич по-прежнему скептически относится к вашему увлечению музыкой?
— Не думаю. Я ведь выполнила его волю: не только окончила университет, но и защитилась, даже стала доктором наук... Папа наверняка сочувствует моему хобби, но у него столько дел, что не до концертов. Человек он музыкальный, хорошо поет, правда, в узком кругу и народные песни.
— Узкий круг не разорвался? Все-таки президент вынужден сейчас больше времени проводить в Астане.
— Да, там столица. Наша семья уже давно живет в бесконечных разъездах-переездах. Маме часто приходится летать в Алма-Ату, где находится курируемый ею детский благотворительный фонд. А в столице она исполняет другие обязанности — супруги главы государства.
Долгое время мой муж работал в Астане, а я жила с детьми в Алма-Ате. Рахат, правда, не пропустил ни одного уикенда: время с вечера пятницы и до утра понедельника всегда проводил с нами. Потом садился в самолет и улетал на работу. Такая жизнь сейчас у всех казахстанских чиновников.
— Разве же это жизнь? Вахтовый метод какой-то! И кому это нужно?
— Стране. Столицу перенести из Алма-Аты было необходимо. Во-первых, город фактически находится в приграничной зоне — до Китая рукой подать. Во-вторых, из-за того, что политическое ядро было смещено к югу, остальные регионы развивались слабо, вели себя пассивно. А у нас, не забывайте, громадная территория! Перенос столицы подхлестнул экономику Казахстана. Появилась масса рабочих мест, расцвел строительный бизнес. В страну пришли иностранные инвесторы. Все идет разумно, хотя скептикам казалось: небогатому государству не потянуть возведение новой столицы. Мол, дело гиблое, бесперспективное. Вспомните, сколько времени немцы переезжали из Бонна в Берлин?
— Лет семь, по-моему.
— А у нас было принято политическое решение, и через два года столица перебралась на новое место. В адрес президента звучало много критики, но он сказал слово и от него не отступился. Город строится на глазах, в нем реализуются последние достижения в архитектуре и дизайне.
— Вам это все нравится?
— Как растет Астана? Безусловно. Признаться, сама долго с сомнением относилась к идее переноса. Не верила, что это возможно. За год до объявленной даты ездила в будущую столицу, планировала подыскать офис для регионального бюро агентства «Хабар» и собственными глазами видела, каким захолустьем была Астана. Точнее, тогда еще Акмола с весьма сильным «привкусом» Целинограда. Обычный, очень советский областной центр. Уехала домой спокойная, решив, что пока не буду спешить с арендой. Мол, успеется. А через год цены на недвижимость подскочили буквально в несколько раз. Я локти кусала, поняв, какую ошибку совершила. Надо было заблаговременно скупать квартиры для сотрудников. Сейчас это сделать уже проблематично. Жить в Астане стало престижно и удобно. Хотите верьте, хотите нет, но даже климат там в последние годы стал мягче. Когда Рахат отправился туда, зимы в Астане стояли очень суровые, прямо-таки сибирские.
— Ваш муж, кажется, занимал высокий пост в Комитете национальной безопасности Казахстана?
— Сначала работал в финансовой полиции, потом перешел в департамент КНБ по Алма-Ате и Алма-Атинской области, после получил приглашение занять место заместителя председателя КНБ республики. Сейчас Рахат — Чрезвычайный и Полномочный Посол Казахстана в Австрии и представитель нашей страны в ОБСЕ. Я как верная жена последовала за мужем...
— Да уж, из Вены в Алма-Ату на выходные не слетаешь.
— Порой дома по нескольку месяцев не бываю, приходится работать, что называется, на телефоне, в интернете. Сначала мне это не слишком нравилось, все-таки главный мой бизнес в Алма-Ате. С другой стороны, и Австрия — страна для меня не чужая. В начале 90-х мы прожили в Вене полтора года: муж стажировался в университетской клинике, в этом городе у нас много друзей и знакомых. Да и вообще среди всех европейских городов Вена — мой любимый. Этакая большая деревня, хорошо организованная, спокойная, уютная... Кругом порядок, чистота, граждане благонамеренны и дисциплинированны. В 93-м году, когда стажировка у мужа закончилась, возвращаться в Казахстан не хотелось. И видите, как судьба сложилась: мы снова оказались в Австрии. Для нас с Рахатом это полезная передышка после бурных, сложных лет.
— Наверное, полезная, не спорю, но некоторые склонны воспринимать назначение Рахата Алиева послом как почетную, но все же ссылку.
— Если и ссылка, то более чем почетная... В России, наверное, тоже такое практикуется, да? Хотя мне иногда кажется, что срабатывает укоренившийся стереотип: коль назначен послом, значит, неугоден. Выходит, весь дипломатический корпус — лишь «скамейка штрафников»? Чепуха какая-то! Вижу, как пропадает муж на службе и думаю: «ссыльные» так не работают. Это большая ответственность — представлять страну за рубежом. С другой стороны, в случившихся в нашей жизни переменах нахожу сейчас больше плюсов, чем минусов. Скажем, мне легче стало работать по Евразийскому медиафоруму. Я ведь и прежде в Алма-Ате не сидела — постоянные разъезды. Но из Казахстана пока до Европы долетишь... А из Вены — все рядом. Утром отправилась в Париж, ночью вернулась, на следующий день села в самолет и через два часа уже в Москве. Страсбург, Брюссель, Лондон — все по соседству. Одним словом — единая Европа!
— С отцом вы пытались обсудить ситуацию, в результате которой один его приближенный пошел послом в Австрию, другой — в Россию, а третий никуда не пошел, а сел за решетку?
— Понимаю ваш вопрос, но, думаю, ни один из активных участников тех событий не даст сегодня ясного ответа, что же произошло полтора года назад в сфере политических элит Казахстана. Воздержусь и я от подобных рассуждений. Всякому событию нужно отстояться во времени, чтобы осела муть.
— Когда у вас намечены очередные президентские выборы?
— На декабрь 2006 года.
— Времени достаточно, чтобы сформировалась сильная оппозиция. По-вашему, появятся реальные оппоненты у Нурсултана Абишевича?
— Альтернативы президенту нет. Говорю это не потому, что страной руководит мой отец. И противники Назарбаева признают в нем лидера. Это фигура стабилизирующая, объединяющая.
— А Кажегельдин? Разве он не достаточно известен и респектабелен, чтобы оппонировать действующему главе государства?
— Кажегельдин удобен Западу, но авторитетом в родной стране не пользуется. Его имя постепенно стирается из памяти, он сам обрек себя на политическое забвение. На слуху уже другие люди.
— Среди этих других и вы, Дарига Нурсултановна. Во всяком случае, в регулярно появляющемся в интернете рейтинге влиятельности казахских политиков ваше имя значится на втором месте. Вслед за отцовским.
— Это обстоятельство может польстить кому угодно, но не мне. Хорошо знаю цену комплиментам, особенно политическим. Их конечная цель может быть весьма коварной. И потом: какими критериями пользуются те, кто берется составлять подобные таблицы? Каким социометрическим инструментарием владеют? Откуда черпают информацию, кто более влиятелен, а кто менее? Это теории, построенные на песке, под ними нет фундамента. Аналитические упражнения «пикейных жилетов»...
— Но вас упорно «сватают» наверх: то назначают акимом, говоря по-российски — губернатором, то и вовсе объявляют «наследницей престола».
— Какая может быть цена у слухов? Тем более распространяемых преднамеренно? Что же касается «наследников», считаю эту тему откровенно провокационной. Она не обусловлена обстоятельствами, не актуальна. Но сплетни рождаются без конца: то запустят байку, будто Рахат «преемник», то на меня перекинутся. У нас что — наследственная монархия? Идет тонкая, продуманная игра: на обсуждение выносят фальшивку, «факты», не соответствующие действительности, с целью вызвать в обществе нездоровые подозрения в чьих-то намерениях узурпировать власть. Удобный способ ошельмовать человека, свести с ним политические счеты, дискредитировать. Все это отжившие, пропахшие нафталином технологии, а их авторы мнят себя «великими манипуляторами». Бог им судья.
— Словом, не чувствуете себя принцессой, которой однажды предстоит взойти на трон?
— Ни принцессой, ни Золушкой, с нетерпением ждущей приглашения в королевский дворец. И потом: разве это жизнь — «на троне»? За годы, что отец находится на самом верху, насмотрелась на это «счастье» вдоволь. Лишь со стороны власть кажется такой уж привлекательной. Иногда ловлю себя на мысли, что мне вроде бы еще и сорока лет нет, а ощущение, будто все пережила, испытала, прошла. А что дальше? Отцу не завидую. Это ад, а не жизнь. Круглосуточно на раскаленной сковородке, у всех на виду...
— Да-да. Не раз слышал подобные рассуждения. Но вот ведь какая штука: что-то никто с этой сковородки соскакивать не спешит. Похоже, политикам определенно нравится гореть в огне.
— Согласна. Это феномен, встречающийся, впрочем, не только среди политиков. Разве мало актеров и певцов, которым, казалось бы, давно пора на заслуженный отдых, но они никак не могут уйти? А знаменитая тоска летчиков по небу? Видимо, наступает момент, когда работа становится неотъемлемой частью жизни и перегрузки впрямь необходимы. Иногда отец говорит: «Устал, на пенсию хочу». Конечно, мы были бы счастливы, если бы это произошло. С другой стороны, он, подозреваю, жить без дела не сможет. Привык к определенному режиму за долгие годы. Мы переехали из Караганды в Алма-Ату в декабре 79-го. Уже тогда отец был третьим человеком в республике — секретарем ЦК партии по промышленности. С тех пор, считайте, сколько лет прошло? Потом папа стал премьер-министром Казахстана, первым секретарем республиканского ЦК, президентом... Меня часто спрашивают: «Вы хотите заниматься политикой?» Да я давно уже в политике! И внуки тоже. Все имеет значение: как они одеты, как учатся, как ведут себя. Айсултан в свои двенадцать обижается: другие дерутся, и им ничего, а я разок стукну кому-нибудь по делу, так меня потом месяц таскают к директору школы, укоряют, что фамилию позорю...
— А что означает имя Айсултан?
— Мама моя так назвала. Сын родился в ночь полнолуния. «Ай» — луна. «Султан» с арабского переводится как власть... Айсултан, кстати, больше всех в семье на деда похож. Даже походка у них одинаковая.
— Слышал, что Алия — любимая дочь Нурсултана Абишевича.
— Конечно! Младший ребенок! Родителям было по сорок, когда Алия появилась на свет. Между нами семнадцать лет разницы, я уже школу оканчивала. Мама с папой относятся к Алие, как к первенцу. Так бывает, если радость отцовства и материнства приходит в зрелом возрасте. По себе сужу: к младшей дочке, которой на днях исполнилось три года, у меня совершенно иное чувство. Старших обожаю, но, когда они росли, были маленькими, времени вечно не хватало, всегда куда-то спешила, что-нибудь наверняка упустила в воспитании, не заметила нюансов. Говорят, истинная отрада души — внуки. Видимо, и поздние дети тоже.
— Младшую вашу зовут Венерой?
— Да. Роды проходили в пятницу, что по-итальянски звучит как «венерди». Кроме того, в тот день, 5 мая 2000 года, был парад планет. Созвездию Тельца, под которым родилась дочь, покровительствует Венера. Словом, все подводило меня к единственно верному выбору имени... Плюс ко всему дочка появилась на свет в Вене. Я уже рассказывала, что там у меня много друзей, знакомых. Да и, честно говоря, опасалась, что наши казахские медики в силу излишнего рвения могут перестараться, навредить. Поеду-ка, думаю, в Европу, где никто не знает, что я дочка президента. Действительно, это было лучшее решение.
— Не устали от сытой Европы, домой не тянет?
— А я не отрываюсь от родины. Даже казахское телевидение в Вене смотрю. Наш холдинг «Хабар» создал спутниковый канал, сигнал которого принимается по всей Европе, в Северной Африке и даже почему-то в Австралии. Последнее обстоятельство меня немало удивляет. Канал сделан по принципу Evronews, каждый час выходит новый информационный выпуск. Вещаем на трех языках — английском, казахском и русском. Стараюсь следить за тем, что показывают, руковожу по мере сил.
— Сколько языков вы знаете?
— Казахский, русский, английский, итальянский и немецкий.
— Украинским не владеете?
— Нет, но понимаю.
— Хохляцкую версию слова «хабар» слышали?
— Друзья из Киева объяснили: для украинцев это слово означает взятка. По-видимому, «привет» из глубины веков, когда нужно было платить дань ордынским ханам. Это моя личная этимологическая версия... Для казахов «хабар» — весть, новость. И не только для казахов: слово арабского происхождения, оно присутствует во всех тюркских языках. Но вы, наверное, хотели спросить о моем отношении к коррупции?
— И без вопросов ясно: вы ее решительно осуждаете.
— Это так, но... Позволю сослаться на мнение известного западного бизнесмена, который однажды сказал мне дословно следующее: «Без коррупции не было бы прогресса». У меня даже возникло желание написать на эту тему научную работу.
— Опираясь на казахский материал?
— Знаете, эту заразу пока ни одна страна не победила. Даже та, которая очень любит учить других жить. И там все продается и покупается. Только обставляется процесс красиво и цивилизованно. Если, конечно, к этому явлению вообще применимо понятие цивилизованности. Скорее так: за океаном это делают не без изящества. У нас подобным искусством пока не овладели. Берут грубо и незатейливо. Знаю, о чем говорю, поскольку занимаюсь имиджем Казахстана... Но коррупция не единственная проблема. Говорят же, услужливый дурак опаснее врага. Увы, таких верноподданных безумцев слишком много. Стараются угодить, а фактически вредят. Хотят как лучше, а получается...
— Интересно, у вас в роду семейные посиделки практикуются?
— Дни рождения детей и внуков — святое. Недавно отмечали сорокалетие совместной жизни родителей.
— Политические события наверняка обсуждаются и за обеденным столом?
— Могла бы сказать, что находим иные, более приятные темы для разговоров, но не хочется лукавить. Конечно, беседуем обо всем, порой случаются споры, не стану скрывать. Но мы все давно уже взрослые люди, обижаться друг на друга глупо.
— Нурсултан Абишевич внушаем?
— В нем нет твердолобости. Перед принятием любого решения отец много думает, взвешивает, анализирует. Это уже привычка. Откровенно скажу: таким отцом, как у меня, можно гордиться. У нас очень хорошая, крепкая семья. И когда о ней начинают публично рассуждать как о некоем мафиозном клане, поневоле сжимаются кулаки.
Представьте, вы стали главным редактором газеты или журнала. Кого позовете в команду? Конечно, тех, с кем давно знакомы, на кого можете положиться, друзей, товарищей...
— С друзьями хорошо отдыхать, а работать надо с профессионалами.
— Вы не дали закончить фразу. Да, рядом нужны специалисты. Но крайне важно, чтобы они были и людьми проверенными. Президент берет только тех, у кого с мозгами в порядке. Если бы его команда плохо справлялась с поставленными обязанностями, если бы мы были бездарны или проворовались, тогда появился бы предмет для дискуссии, а так ведь нам нечего поставить в вину.
— Ваши оппоненты считают иначе, обвиняя Семью во всевозможных прегрешениях...
— Нельзя ли поконкретнее?
— Скажем, нефтебизнес. Очень конкретная тема.
— Знаете, это все слишком серьезные вопросы, чтобы обсуждать их между делом, на бегу. Есть у кого-то реальные претензии — пусть подают иски в суд, нет — не надо зря трепать языком. В нефтяной отрасли работают масса людей, десятки частных фирм, там действительно делаются очень большие деньги. Но я не берусь судить о том, в чем слабо разбираюсь, стараюсь быть подальше от этих сфер. Одно лишь скажу, чтобы закрыть тему. Когда старший сын заикнулся, что хочет стать нефтяником, я ответила резко и однозначно: нет.
— Чем Нурали в итоге занимается?
— Пока студент. Сначала поступил в Венский университет, сейчас вернулся в Алма-Ату, собирается продолжать учебу в КИМЭП — Казахстанском институте менеджмента, экономики и прогнозирования. Обучение там идет на английском, много иностранных преподавателей. Правда, сын намерен переводиться на вечернее отделение, чтобы днем работать. Мол, надо семью содержать. Я спрашиваю: «А о чем думал, когда в восемнадцать лет женился?» Впрочем, не вмешиваюсь в частную жизнь Нурали. Он уже взрослый человек, должен сам отвечать за собственные поступки, в том числе и за ошибки. А невестка — девочка хорошая. Я ее отца много лет знаю, мы в одно время учились в Московском университете, он на юридическом факультете, я на историческом...
— А почему, кстати, предметом ваших научных интересов стала история Италии?
— В общем-то, случайно. Приехала в МГУ, когда основные языковые группы на курсе были уже заполнены. Место оставалось только у «итальянцев». Сначала расстроилась, а потом так увлеклась! Кандидатскую писала о послевоенном периоде.
— Что-то из заморского опыта переносимо на постсоветскую почву?
— Уровень работы депутатов. Поразительно, насколько ответственно итальянцы относились к Конституции! Драка шла буквально за каждую формулировку, чуть ли не за запятую. Отечественным парламентариям, увы, подобного не хватает. Законы у нас принимаются оптом. И в розницу. Шутка.
— Поработать в сенате не хотите?
— Не мое это. Скучно. Может, лет через двадцать с лишним. Мудрые люди говорят: политик расцветает после шестидесяти...
— А на ближайшие два десятилетия подходящее занятие себе нашли?
— Медиабизнес, наверное, главное дело моей жизни. Если бы знакомая, работавшая в ту пору президентом Первого государственного телеканала Казахстана, не пригласила меня в 1994 году на ТВ и я не стала создавать, строить холдинг, не знаю, как сложилась бы дальнейшая судьба. Еще мне очень нравится заниматься имиджем страны, позиционированием ее в мире.
— А петь продолжите?
— Обязательно. 18 июня даю концерт в Бетховенском зале Большого театра в Москве. Приходите, приглашаю...
Андрей ВАНДЕНКО
На фотографиях:
- С ОТЦОМ И ДЕТЬМИ АЙСУЛТАНОМ И НУРАЛИ
- ИСПОЛНЯЮ ЛЮБИМЫЕ РУССКИЕ РОМАНСЫ
- С СУПРУГОМ РАХАТОМ АЛИЕВЫМ
- В материале использованы фотографии: из семейного альбома, Юрия ФЕКЛИСТОВА