Я СВОЙ КАРМАН С КАЗЕННЫМ НЕ ПУТАЮ

Видимо, деньги все же не пахнут. В противном случае в здании Центробанка России стоял бы такой дух, что... Представляете, какое амбре должны издавать шестьдесят миллиардов долларов золотовалютного запаса нашей державы? Там же и нефть, и газ, и бог его знает что еще. Словом, букет душистых прерий... Впрочем, мне не удалось, как ни старался, унюхать в кабинете первого заместителя председателя ЦБ РФ ничего, кроме легкого запаха парфюма...

Татьяна ПАРАМОНОВА:

Я СВОЙ КАРМАН С КАЗЕННЫМ НЕ ПУТАЮ

«Почему я должна отвечать за американскую валюту?»
Т. Парамонова

— Часто ли за границу ездите, товарищ Парамонова?

— Периодически. А теперь вы, конечно, спросите о моем отношении к творчеству Александра Галича?

— Не хочется разочаровывать вас, Татьяна Владимировна, но... спрошу. Считайте, уже спросил.

— Не скажу, что являюсь большой поклонницей этого барда и поэта, но его песню о товарище Парамоновой, разумеется, слышала.

— Говорят, у вас есть общие черты с героиней Александра Аркадьевича.

— Однофамилицы. Не более.

— А как же ваша суровость, широко известная в узких банковских кругах?

— Бываю строгой. В нашей профессии без этого нельзя. Хотя бы иногда. Слишком серьезное у меня занятие. Впрочем, строгость не означает, будто я угрюмый, неконтактный человек.

— Но банковское дело — это для женщин?

— Раньше банкир четко ассоциировался с собственником, владельцем банка, сегодня же правильнее говорить о профессии менеджера. Женская ли она? Не вполне, если судить по тому, кто занимает руководящие должности в банковской сфере на Западе. Правда, Россия может в данном случае составить исключение, у нас достаточно много женщин, возглавляющих частные коммерческие банки.

— Да-да, жена — частный банкир, а муж — государственный чиновник. Он направляет денежные потоки в нужное русло, а она распределяет.

— Через призму семейного положения эту российскую особенность, признаться, никогда не рассматривала. По-моему, закономерность все-таки в ином, она обусловлена историей. Штат Госбанка СССР, который в советское время не без оснований называли кузницей кадров, почти на восемьдесят процентов состоял из женщин. Они занимали в том числе и весьма высокие посты. Когда Союз распался, многие бывшие сотрудницы Госбанка перешли на работу в частные структуры и смогли быстро адаптироваться к новым условиям, поскольку имели надлежащий опыт и соответствующую профессиональную подготовку. Но это все касается частного, коммерческого бизнеса. Я же много лет работаю на руководящей должности в ЦБ, где все несколько иначе, начиная с целей, направлений деятельности. Коммерческому сектору в первую очередь важно добиться извлечения прибыли, Центробанк решает другие задачи — поддерживает стабильность на рынке, разрабатывает новации для банковской системы страны. В Центробанке аккумулируются интересы государства, частного бизнеса и населения, которые не всегда совпадают. Поэтому в своей деятельности мы должны находить определенный компромисс между ними.

— А представительницы слабого пола в состоянии адекватно оценивать ситуацию и решать такие сложные проблемы?

— Женщинам, как и мужчинам, удается достичь практического и теоретического понимания проблем. Хотя в некоторых странах еще существуют косные взгляды на то, что женщин нельзя назначать на высокие посты в банках.

— Примета? Типа как у моряков: женщина на борту — к беде?

— Я не специалист по мужской психологии, но ведь факт: буквально по пальцам можно перечислить примеры, когда женщинам все же удавалось достигнуть вершины в нашем деле. Это исключения, подтверждающие правила. Могу вспомнить, пожалуй, только Финляндию, Австрию и Польшу, где в разные годы центробанки возглавляли женщины. И это не было предвестником беды, скорее, наоборот.

— Вы, Татьяна Владимировна, исполняли обязанности председателя ЦБ, чего раньше у нас не было... Вроде бы справлялись, но Дума все равно не утвердила вас в должности. Словом, форменная дискриминация по половому признаку!

— Не была бы столь категорична. Видимо, в определенной степени работа в банке традиционно воспринимается как мужское занятие.

— Трудно вам было сломать стереотип и утвердиться в мужском клубе?

— Меня утвердила жизнь. В Центробанк России я вернулась в самые сложные периоды — в 1992-м и в 1998 годах. В 1992 году оказалась полностью разбалансированной система расчетов, платежи не зачислялись от шести месяцев до года — уникальный случай в мировой практике. Надеюсь, подобное больше не повторится...

А тогда, в конце 92-го, мы с коллегами воссоздавали механизм платежей в стране, создавали систему электронных расчетов. К нам приезжало много зарубежных специалистов, в том числе из Международного валютного фонда. Они искренне старались вникнуть в ситуацию, но в итоге уезжали, произнося напоследок примерно одинаковые слова: дескать, извините, хотели помочь, но слишком уж сложна у вас специфика. Делали прогноз, что систему в лучшем случае удастся наладить лет через десять.

— А вы?

— А мы работали. Справились не за десятилетие, а за значительно более короткий срок. Скорость решения проблемы произвела впечатление на зарубежных коллег. В профессиональном мире нашу работу оценили.

— И больше проверок с пристрастием не потребовалось?

— Когда стала исполняющей обязанности председателя Центрального банка, меня пытались оценить на предмет понимания макроэкономических процессов, тенденций в сфере денежно-кредитной политики. Руководители иностранных банков присматривались ко мне во время официальных встреч и неформальных бесед. Скажем, в 1995 году мы были вынуждены принимать не популярные для коммерческих банков решения. Шли на это, чтобы спасти ситуацию, выровнять обстановку. Ведь у нас в то время золотовалютные резервы были катастрофически малы, не составляли и полумиллиарда долларов. При этом перед ЦБ ставилась задача обеспечить плавное движение курса рубля по отношению к доллару, снизить инфляцию и успокоить население. В итоге нестандартные, жесткие меры стабилизировали ситуацию, что не могли не заметить западные коллеги, отслеживавшие наши действия. В банковских кругах очень важна репутация. Необходимо время, чтобы заслужить доверие.

— Принято считать, что глава любого центробанка мира прежде всего политик, а потом уже финансист. Согласны с таким утверждением, Татьяна Владимировна?

— Все-таки председатель Центрального банка прежде всего экономист, хотя и, соглашусь с вами, с некоторым акцентом в политику. Правда, экономическую. В мире есть несколько легендарных руководителей центральных банков. Например, Виктор Геращенко. Или Алан Гринспен из США, которого порой подвергают весьма жесткой критике и в самой Америке, и за ее пределами, но это человек с огромным авторитетом. Так вот, назвать Гринспена стопроцентным политиком я не могу. Мне кажется, в первую очередь он экономист.

— При этом его заявления способны вызвать серьезнейшие политические катаклизмы по всему миру, ведь так?

— Это уже другой вопрос. Любой центральный банк является мощнейшим аналитическим центром, задачей которого является анализировать тенденции в мировой экономике, делать надежные прогнозы и совершать упреждающие шаги, которые исключали бы неприятные сюрпризы.

— И куда же, по-вашему, шагнул Гринспен, сделавший недавно заявление о состоянии американской экономики? Ведь он явно подал сигнал. Подскажите, кому и какой?

— То, что Гринспен хотел нужным сообщить миру, он сказал. Мне нечего ни прибавить, ни убавить.

— Хорошо, спрошу иначе, безотносительно к речам главного банкира США. Скажите мне вы, первый заместитель главного банкира России, что будет с долларом — рухнет он аль устоит?

— Почему я должна отвечать за американскую валюту?

— Потому что, Татьяна Владимировна, их доллар — это, как ни крути, наш родной бакс. И вам ли этого не знать?

— Если бы я работала аналитиком в частной компании, легко наговорила бы вам много всего. Обратили внимание, что эксперты часто высказывают прямо противоположные суждения по одному и тому же вопросу? Причина расхождений в профессионализме, уровне информированности комментаторов, зачастую многое определяется точкой зрения конкретного специалиста.

— Кто платит деньги, тот и...

— Эксперты представляют разные компании и структуры. Оттого и мнения высказывают разные. Я же работаю не в частном секторе. Любое заявление руководства центрального банка — будь это США, Германия, Франция или Россия — обязательно привлекает внимание рынков. Поэтому любое публичное выступление тщательно продумываю.

— Состояние золотовалютного запаса России — это, полагаю, уже ваша епархия? Мы в чем народное достояние храним — в долларах или в евро?

— Большую часть в американской валюте, и это естественно.

— Пропорция меняется?

— Ежедневно.

— В чью пользу?

— В нашу!

— Поясните, Татьяна Владимировна.

— Задача Центробанка — проведение взвешенной денежно-кредитной политики, которая позволила бы максимально обезопасить наши резервы.

— А вы лично в чем сбережения держите?

— Только в рублях. После 2000 года наша валюта стала одной из самых спокойных в мире. Но, с другой стороны, деньги нужны, чтобы их тратить.

— Тратить деньги? И это говорит банкир, призванный их беречь и приумножать?

— Но вы же спросили о моих личных средствах, а не о государственных. Я свой карман с чужим никогда не путаю.

— Вы в долг деньги даете, Татьяна Владимировна?

— Иногда случается.

— Под проценты?

— Исключено. Для меня это не бизнес. Человек ведь обращается за помощью, его нужда заставила. Да и суммы не те я одалживаю, чтобы о выгоде думать.

— А вам одалживаться приходилось?

— И не раз. В начале семейной жизни занимала у друзей. Да и позже, в 97-м году. Был сложный период.

— Сыну в материальной поддержке не отказываете?

— Не отказываю, он учится в аспирантуре. Впрочем, у него запросы достаточно скромные — кино, спорт.

— Вас давно называют человеком Геращенко, тоже видите вражеские инсинуации?

— Я ничья... Вернее, своя. С Виктором Владимировичем мы много лет работали вместе. Он, безусловно, личность. С этим никто не станет спорить.

— А с новым председателем как отношения складываются?

— С Сергеем Михайловичем мы знакомы более десяти лет... Отношения сложились профессиональные и конструктивные.

Иван АНДРЕЕВ