Терешкова человек очень закрытый, она почти не дает интервью: за 40 лет их было всего единицы, в основном о космонавтике, о себе — ни слова
ВАЛЕНТИНА ТЕРЕШКОВА В ФОРМАТЕ «АМЕРИКАНСКОЙ МЕЧТЫ»
Ровно 40 лет назад мир узнал новое имя — Валентина Терешкова. Первая женщина-космонавт, второй после Гагарина символ 60-х. 16 июня 1963 года она совершила трехдневный одиночный полет в космос на корабле-спутнике «Восток-6». И сразу же стала легендой.
Ее слава в первые годы после полета была ошеломляющей. Герой Советского Союза, кавалер десятков орденов и медалей, первая в мире женщина-генерал. Ее имя обрастало мифами. Но потом вдруг все резко стихло. Изредка доносились слухи, что она родила дочь, но образцовой «звездной» семьи с космонавтом Андрияном Николаевым, как хотел Хрущев, не вышло — брак распался. Отчего — толком никто не знал, одни говорили, что из-за того, что муж пьет по-черному и к тому же гуляет, другие — что из-за неразделенной любви. Так или иначе, но Терешкова ушла в тень. Известно о ней было только то, что она долгие годы возглавляла Комитет советских женщин, а потом — Российский центр по культурным и научным связям с зарубежными странами, бывший ССОД.
Ее судьба вполне укладывается в формат «американской мечты» — бедная фабричная девушка из провинциального Ярославля с детства мечтала о небе. Чтобы быть к нему ближе, стала заниматься парашютным спортом. А дальше сама, своим трудом и упорством, добилась всего: высоких должностей, наград и славы. Но, удивительное дело, Терешкова совершенно не пользуется этой славой. И даже избегает ее. Она могла бы жить в Барвихе, на Кутузовском — где угодно. Но по-прежнему живет в стандартном доме под Москвой, в Звездном городке, построенном еще в гагаринские времена. Она могла быть депутатом или любым другим чиновником уровня Матвиенко, но она десятилетиями не меняет свою не очень престижную работу. Она могла бы дружить с политиками и олигархами, но дружит все с теми же подругами, которыми обзавелась полвека назад.
Она вообще почти не меняется — та же прямая спина и походка, та же аккуратная прическа с открытым лбом, волосок к волоску, та же слегка замедленная, всегда очень взвешенная речь и несуетливость провинциалки и то же моложавое лицо с хорошей, какой-то прозрачной кожей, почти без косметики. Она по-прежнему чаще всего носит двубортные, не приталенные пиджаки. Может, знает, что Джорджи Армани сказал, что самая женственная одежда для женщины — это мужские пиджаки. А может, они создают ей иллюзию генеральского мундира. Подчиненные говорят, что она жесткий, не терпящий разгильдяйства начальник, называют за глаза «хозяйкой» и немного побаиваются. Однако за все время ни один не ушел по своей воле, хотя зарплаты у них мизерные. Еще про нее говорят, что по утрам вместо кофе она ест зеленое яблоко, что она жуткая чистюля и что у нее «легкая рука». Еще у нее какая-то уникальная память — любую, хоть африканскую, хоть монгольскую, фамилию повторит сразу и без запинки даже спустя десяток лет.
— Валентина Владимировна, про вас ходит столько мифов. Если можно, давайте их развеем. Скажите, это правда, что 19 июня после полета вас вытащили из корабля буквально полуживой и почти три года после этого вы тяжело болели?
— Это абсолютная чушь, один из тех глупых и нелепых слухов, которые обо мне распространялись. Во-первых, мое состояние, каждое мое движение во время полета фиксировали телеметрические приборы, все снималось на кинокамеру. При желании все это можно просмотреть. Во-вторых, у меня была очень большая исследовательская программа, и вместо запланированных двух я была в космосе трое суток. Еще на Земле у нас с Сергеем Павловичем Королевым была договоренность: если после первых суток я буду чувствовать себя хорошо, то попрошу Государственную комиссию продлить мне полет до трех дней. Я попросила. И выполнила все задания полностью, всю программу. А если бы я была «полуживая», разве смогла бы, ведь я была одна в корабле. Ну и, в-третьих, никто меня не мог вытаскивать из корабля по той причине, что я катапультировалась с высоты около 7 км и приземлилась на парашюте. Так делали первые шесть космонавтов. Это потом уже стали приземляться на самом корабле.
Другое дело, что полет был действительно очень тяжелый — огромные нагрузки на организм, особенно во время приземления, которое проходило при порывах ветра порядка 15 м/сек в Алтайском крае, недалеко от Кулундинского озера. Но ведь и нас отбирали очень строго — сильнейших из самых сильных и здоровых. Более того, нас, первых космонавтов, тренировали перед полетами настолько тщательно, с такой перестраховкой и с такими перегрузками, что сам полет переносился гораздо легче, чем мы ожидали. Многое, через что мы прошли во время подготовки на тренажерах, в дальнейшем было отменено — не было востребовано в полете. Тренировки стали более щадящими, не такими тяжелыми. Потому что стало ясно, что космос не требует такого невероятного напряжения сил, с которым мы выкладывались на Земле. Например, на центрифугах нас вращали с перегрузками в 12 единиц. А даже при приземлении было только 9 единиц.
Что касается самого космоса, то, побывав там однажды, я очень хотела, даже можно сказать рвалась, полететь туда снова. Но не получилось.
— Почему? Из-за Королева? Говорят, он страшно чертыхался только при одном упоминании женской темы.
— Ну вот, еще одна небылица. На самом деле это была ужасная череда трагических совпадений. Именно у Сергея Павловича и возникла идея послать в космос женский экипаж, уже после моего полета. Мы много обсуждали ее и уже начали готовиться к полету. Во мне он видел командира корабля, в Ирине Соловьевой — бортинженера.
Но вскоре идея полета была отложена — в 1966 году умер Королев. В 1967 году при испытании нового корабля-носителя «Союз» погиб Владимир Комаров. В 1968 году опять трагедия — погиб Юрий Гагарин. Начались тяжелые времена — мне запретили летать, несмотря на все мои возражения и аргументы. Одного, второго не уберегли, никто мои доводы не хотел слушать. В 1969 году женскую группу расформировали. Потом, в начале 70-х, у меня снова появилась надежда. Но после трагедии с экипажем Добровольского, Пацаева, Волкова она угасла. Шли неудачные состыковки, сбои, надо было все это отрабатывать, устранять. Кроме того, создавался и облетывался новый корабль. Естественно, нас, женский экипаж, задвинули — не до того. Поэтому если говорить о причинах, то это вовсе не те слухи и небылицы, а совершенно объективные обстоятельства.
— Неужели вы так сильно, искренне хотели летать?
— Конечно. Это же была моя профессия, работа. Я очень любила ее. И потом все, кто хоть раз побывал в космосе, влюблены в него пожизненно. Это не только мое личное мнение, но и всех известных мне космонавтов. Кто-то даже сказал, что готов туда лететь хоть на метле. Это правда. Я до последнего боролась за то, чтобы побывать в космосе еще раз. В 1978 году к женской теме вернулся В.П. Глушко, возглавлявший НПО «Энергия». Он набирал группу из женщин, которые прошли отборочную и медкомиссии. Среди них были Татьяна Кузнецова и я, то есть те, кто был в той, первой группе у Королева. Но, к сожалению, возраст брал свое. Мы это понимали, хотя ужасно переживали, тем более что потом американки летали гораздо старше нас. Но что было делать, не получилось. Я счастлива и благодарна судьбе и за один полет!
— А с вашей первой группой вы встречаетесь?
— Не только встречаемся, мы все дружим. Наша группа — это Ира Соловьева, Жанна Сергейчик, Таня Кузнецова, Валя Пономарева и я, пять человек. В далеком 1961 году мы пришли в отряд космонавтов совсем зелеными, неопытными и стали готовиться к полету. С тех пор мы постоянно встречаемся, отмечаем дни рождения, помогаем друг другу, радуемся и горюем. И конечно, 16 июня, день старта, и 19-го, день приземления, мы всегда проводим вместе, встречаем рассветы. Что бы ни было, хоть трава не расти, но эти дни наши. Мы свою дружбу не только сохранили, но и пронесли через все года незамутненной.
— Неужели у них к вам не было зависти, обиды, ну хотя бы у вашей дублерши?
— Мне кажется, нет. Я же говорю, это необыкновенные, замечательные женщины. Моя дублерша, Ирина Баяновна Соловьева, в таком же скафандре, как и я, ехала со мной в одном автобусе на космодром до самой взлетной площадки. Только я вошла в корабль, а она осталась в автобусе. И я просто не представляю, как она это все пережила. Нужно обладать мужеством и отвагой. Это удивительный человек, особый — ни завести, ни обид. Умница необыкновенная и при этом обладает ну буквально всеми лучшими качествами, которыми наделена женщина. Сейчас она работает в Центре подготовки космонавтов, это первоклассный специалист в области космонавтики. Я ее люблю и очень дорожу дружбой с ней. И дай ей бог здоровья.
— Валентина Владимировна, а как вы считаете, почему Королев из всех пятерых выбрал именно вас?
— Мне Волга помогла. Среди заданий отборочной комиссии было и такое — один час плавания в бассейне, на выносливость. Ну и некоторым девочкам было уже через полчаса трудно, еле-еле дотянули до часа. А мне — хоть бы хны, могу и еще час. Я же выросла на Волге, мы ребятишками из нее часами не вылезали, на перегонки плавали. Но это так, шутка. А вообще, я думаю, выбор между нами было сделать трудно. Все пятеро были очень хорошо подготовлены. Ну, может, возраст сыграл роль — я была моложе остальных на пять лет. Не знаю. Наверное, мне просто повезло в жизни.
— Скажите, а это правда, что выйти замуж за Андрияна Николаева вас заставил Хрущев, поэтому и на свадьбу к вам пришел?
— Это все из той же серии — досужие домыслы. Те, кто хоть немного знает мой характер, понимают, что меня невозможно заставить что-то против моей воли, тем более в таком деле. Мне действительно тогда нравился Николаев — статный, черноволосый, видный. Хрущев и о свадьбе-то ничего не знал, а когда узнал, то изъявил желание прийти.
Но все-таки двадцать самых лучших, самых важных лет своей жизни я прожила со своим вторым мужем Юлием Шапошниковым. Он был хирургом, директором Центрального института травматологии и ортопедии. Это был человек невероятно одаренный, сильный, порядочный. С ним я сделала невозможное: я смогла стать счастливой. Мы очень любили друг друга. Три года назад он, к сожалению, умер.
— А что сегодня делает вас счастливой?
— Мой внук Алешка! У меня замечательный, чудесный внук, ему семь лет. В этом году он окончил первый класс. Он так меня радует, дает мне столько сил и энергии. С ним я всегда чувствую себя счастливой. Ну и, конечно, моя дочь Елена, самый близкий и дорогой мне человек. Про нее ведь тоже с самого ее рождения говорили какие-то глупости и небылицы. Она окончила медицинский институт, врач и, как говорят, очень неплохой терапевт.
— А помимо родных что или кто приносит вам радость?
— Искусство — музыка, театр. Животные — я их обожаю. У меня сейчас двое — персидская кошка и немецкая овчарка. Еще мне нравится возиться с растениями. У меня они все почему-то хорошо растут. Соседи даже иногда просят поставить засыхающий цветок в горшке у меня. И правда, я за ним неделю поухаживаю, смотрю — он ожил. Или из-за границы какой-нибудь черешочек привезу крохотный, все говорят — не примется, он экзотический, а я его в землю суну, он поболеет чуть, оклемается и пошел в рост.
— Валентина Владимировна, если это не секрет, можно узнать, каким кремом, какой косметикой вы пользуетесь, у вас такая замечательная, ухоженная кожа?
— Вот ведь не поверите — никакой. Эта белокожесть у нас в роду — у моей сестры такая же кожа, у дочери и даже у внука. У меня ведь по отцовской линии все белорусы, а у них у всех хорошая кожа. Это, по-моему, вообще их национальная особенность. В Минске, например, у всех такие лица. А я еще к тому же выросла на меду, мой дедушка был пасечник. Я в детстве столько меда наелась, что до сих пор на него смотреть не могу.
Марина САВЕЛЬЕВА
На фотографиях:
- ВАЛЕНТИНА ТЕРЕШКОВА С ДОЧЕРЬЮ ЕЛЕНОЙ
- В МАКЕТЕ КОСМИЧЕСКОГО КОРАБЛЯ. ТЕРЕШКОВА ОТРАБАТЫВАЕТ ПРИЕМ КОСМИЧЕСКОЙ ПИЩИ
- НА МАВЗОЛЕЕ С ХРУЩЕВЫМ. 1963 Г.
- ВАЛЕНТИНА ТЕРЕШКОВА И АНДРИЯН НИКОЛАЕВ. 1963 Г.
- В материале использованы фотографии: Василияч ДЬЯЧКОВА, из архив «ОГОНЬКА»