Первым персональным пенсионером союзного значения в 1928 году стал бывший российский массмедиамагнат, бывший крупнейший издатель, бывший мультимиллионер, бывший эксплуататор трудового народа Иван Дмитриевич Сытин
ОШИБКА ОЛИГАРХА
КАПИТАЛ
Есть люди, которые учатся всю жизнь. Кому-то для нормального образования достаточно десяти лет. Ване Сытину вполне хватило трех. Для того чтобы понять, что зубрежка, чтение и счисление дело не твое, срок вполне нормальный и даже немного избыточный. Тем более что становиться, по примеру отца, волостным писарем он вовсе не собирался. А хотелось Ваньке пойти, как дядя, по торговой линии и торговать в Нижнем Новгороде мехами. Двенадцатилетний Ванька считался в родном костромском селе Гнездниково уже вполне самостоятельным молодым человеком. И он махнул в Нижний, даже не спросясь отцова благословения. Сам. Правда, ненадолго. У дяди и так дела шли неважно, а тут еще родственник, который хоть и помогал перетаскивать шкурки и подметал в лавке, однако все равно ел больше, чем того желалось медленно банкротившемуся купцу. Ванька Сытин отработал у дяди два года. И переехал в Москву, где пошел работать к дальнему дядюшкиному знакомцу купцу-старообрядцу Петру Шарапову.
Шарапов вел размеренную тихую жизнь московского провинциала. Звезд с неба не хватал, ходил к обедне и к вечерне в церковь и торговал книжками и лубочными картинками. Лубок не лиса, рубль с него не возьмешь, возьмешь пять копеек. Но зато и народу в московскую лавку ходило куда больше, чем в дядюшкину новгородскую.
Работая у Шарапова, Ванька Сытин понимал, что впрок идет каждая копейка, как бы она добыта ни была. Главное — потом повернуть ее правильно. Книжки нравились ему все больше. После закрытия лавки Ванька выбирал ту, что потолще, и, благо хозяин разрешал, открыв ее на любом месте, слагал букву к букве часов до десяти вечера, что в принципе для хозяина было сплошным разорением: стеариновые свечи стоили в ту пору недешево. Но хозяин сознательно шел на расходы: Ваньку он любил. И то сказать, а как не любить — парень смышленый, работящий, не пьет, в церковь ходит, во всем слушается. Да и детей у Петра Николаевича своих не было, поэтому он частенько ерошил волосы воспитанника и ласково ему говорил:
— Работай, Ванька, все твое будет.
Уже к двадцати годам Иван был определен управляющим нижегородской лавкой Шарапова. Так сказать, директором нижегородского филиала. Торговать в Нижнем тогда было не только выгодно, но и престижно. Город, в котором ежегодно проводились торгово-промышленные выставки и действовала крупнейшая в мире ярмарка, был поистине центром российской торговли. При прежнем управляющем торговля шла так... ни шатко ни валко. Сказывались огромная конкуренция и отсутствие широкого спроса на лубок. Поэтому первой и главной задачей нового управляющего, которого вдруг стали называть Иваном Дмитриевичем, было налаживание рынка сбыта.
Задача была решена на редкость красиво. Придя к выводу, что торговать народным лубком в образованном и богатом городе неразумно, новгородский наместник Шарапова создал на волжской земле прообраз того, что позже на Руси назовут многоуровневым маркетингом, а он назвал просто «сетью офеней». Офенями были мужики, преимущественно водоносы, которым Иван Дмитриевич давал лубки в долг, под честное слово. Сначала давал помалу, до тех пор, пока не убеждался в честности начинающего торговца. А те несли культуру в массы, то есть по деревням, селам и чумацким лагерям. Дней через пять они сбывали товар и возвращались за новой партией. Наиболее удачливые получали специальные скидки и обзаводились своими «сетями», которые распространяли товар и вовсе так далеко, как не мог дойти ни один купец. В короткий срок рядовая новгородская книжная лавка превратилась в крупный оптовый склад полиграфической продукции. Постепенно прогрессивная технология перешла с филиала и на основное, московское предприятие. Перешла вместе с управляющим.
К тому времени молодому менеджеру исполнилось двадцать пять лет. Самое время для того, чтобы обзавестись семьей, что он и сделал с выгодой для себя. Невеста была выбрана с богатым приданым, а разрешение на венчание и благословение было испрошено у Петра Николаевича. Кроме богатого свадебного подарка, он помог молодому отцу семейства взять ссуду в банке на открытие собственной литографии, поручившись за него своим капиталом, и сам дал в беспроцентный долг значительную сумму.
19 декабря 1876 года в Москве заработала первая литографическая мастерская Ивана Дмитриевича Сытина.
КАПИТАЛ, ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Основным заказчиком был Шарапов, предприятие которого благодаря стараниям управляющего процветало. Да-да, управляющий в лавке не сменился. Иван Сытин теперь работал на два фронта. До вечера он сидел в лавке, а в шесть часов, когда хозяин уходил на вечерню, бежал в расположенную поблизости мастерскую и там собственноручно резал картинки.
Через год началась Русско-турецкая война. Народ скупал газеты и зачитывался сводками боевых действий. «На ура» шли картинки с изображением бравых русских полководцев с лихо закрученными усами и шашками наголо. Но конкуренция была все равно сильнее спроса, и сытинские картинки, хотя они и были весьма высокого качества, шли не особо шибко. Зато пошли карты. Не игральные, а карты боевых действий. Из всех российских печатников именно Сытин первым догадался, какой доход можно извлечь из этой нехитрой и на первый взгляд довольно скучной полиграфической продукции. Целый год, в течение которого шла эта тяжелая для России война, Иван Дмитриевич Сытин был практически монополистом в деле печатания военных карт. Дело оказалось настолько выгодным, что уже спустя год он полностью рассчитался со всеми долгами, хотя первоначально отводил на это лет пять.
Имя молодого печатника запомнилось, и дела литографии пошли значительно лучше. Уже в 1879 году молодой предприниматель купил себе домик на Пятницкой улице, куда и переехал вместе с семьей и литографией.
Однако война кончилась, и пора было искать новое место приложения сил. Кроме лубков, Сытин начал издавать бульварную литературу.
В 1882 году Сытин получил свою первую бронзовую награду «за высокое качество продукции» на Нижегородской промышленной выставке. Это была максимальная награда из тех, на которые мог рассчитывать выходец из крестьян. На выставке лубки Сытина произвели впечатление даже на академика живописи Михаила Боткина, который предложил Ивану Дмитриевичу попробовать себя в деле массового тиражирования творений великих мастеров кисти. Дело это было для предпринимателя новое, неожиданное, никем доселе не опробованное и потому представляющее интерес. В результате к Ивану Сытину пришли не только новые деньги, но и новая слава интеллектуального издателя.
КАПИТАЛ, ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
В феврале месяце 1883 года Иван Сытин с группой товарищей зарегистрировал книгоиздательское товарищество «И. Сытин и Ко» с уставным капиталом 75 тысяч рублей. Спустя несколько месяцев он открыл свою первую лавку у Ильинских ворот.
Счастье, это когда попадаешь в нужное время в нужное место. До 1883 года правом печатать календари обладала лишь Российская академия наук, а начиная с 1884 года это право получили все. И Сытин поспешил этим воспользоваться. К 1893 году его фирма контролировала 50% этого рынка в России и издавала в год до пятнадцати наименований календарей, среди которых были крестьянские, церковные, военные, купеческие, домовые, медицинские. К концу века общий тираж выпускаемых в сытинских типографиях календарей достиг сумасшедшей по тем временам цифры в 3 700 000 экземпляров.
Между тем главным событием 1884 года для Сытина стал не выпуск первого календаря, а встреча с Владимиром Григорьевичем Чертковым, другом и поверенным Льва Николаевича Толстого. Великий писатель как раз в то время был увлечен идеей создания истинно народной книги, которая при глубоком внутреннем содержании била бы наповал бульварную литературу своей низкой ценой. Однако все солидные издатели и слушать не хотели о том, чтобы продавать книжки за копейку. А Сытин согласился.
— Да что копейка, Лев Николаевич, — убеждал издатель писателя, — я вам десять книжек на восемь копеек сделаю. Только уж вы насчет гонораров договоритесь. А то не потяну.
Насчет гонораров Толстой с авторами договорился. За рассказы, выходившие в тонюсеньких книжечках на желтой бумаге, издаваемых совместным детищем Толстого и Сытина издательством «Посредник», ни Куприн, ни Тургенев, ни Чехов, ни кто-либо еще никаких гонораров не получали. Дело было поставлено так, что писатели считали за честь, если их публиковали в «Посреднике».
Доходы с книжек были даже не копеечные, а смехотворные. Однако благодаря тому, что их себестоимость была вообще сведена практически к нулю, а тиражи вместе со спросом были не просто большими, а огромными, свои дополнительные тыщи Сытин все-таки с народных книжек снял. А заодно укрепил связи с творческой интеллигенцией и получил титул «издателя-просветителя». Что, в свою очередь, помогло добиться от Московского комитета грамотности монопольного права на издание учебных пособий.
...А вот это уже было золотое дно. Азбуки и буквари стали в развивающейся России одним из самых ходовых товаров. Человек мог увлекаться детективами, мог читать беллетристику, мог вообще, кроме газет, не читать ничего, но первой его книжкой все равно был изданный Сытиным букварь либо Брайковского (25 переизданий к 1917 году), либо Вахтерова (118 переизданий). К началу XX века из сытинских типографий вышло 18 700 000 экземпляров различных учебников (431 наименование).
В 1887 году истекло пятьдесят лет со дня смерти Пушкина, и независимые издатели получили возможность печатать его труды безвозмездно. Фирма Сытина моментально отреагировала на это событие выпуском шикарного десятитомного собрания сочинений известнейшего автора. Немного погодя по горячим следам был выпущен двухтомником полный Пушкин, а еще немного спустя всего Пушкина удалось впихнуть в один тысячестраничный фолиант.
В начале девяностых годов Иван Сытин первым в России закупил на Западе для своей новой типографии на Валовой улице двухцветную ротационную машину. Стоила она по сравнению с литографическим станком на порядок дороже, зато при больших тиражах давала ощутимую разницу в себестоимости изделия. При миллионных тиражах копеечной литературы, с которой работал издатель, выигрыш получался существенным, и машина окупила себя уже в течение первого года работы.
КАПИТАЛ, ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
В 1891 году Сытин по случаю очень дешево прикупил у своих хороших знакомых, братьев Вернеров, журнальчик с игривым названием «Вокруг света». Журнальчик был так себе, слабенький. Издавался он на плохой бумаге, смешным даже по тем временам тиражом в пять тысяч экземпляров. Но купил, значит, надо поднимать, не пропадать же добру. И Иван Дмитриевич взялся, как сейчас бы сказали, за раскрутку печатного органа. Была полностью заменена редколлегия, резко улучшилось качество полиграфии и оформления, а к работе над журналом были привлечены знакомые еще по «Посреднику» Мамин-Сибиряк и Станюкович. Кроме того, в качестве бесплатного приложения к журналу стали выпускаться сочинения таких титанов приключенческого жанра, как Александр Дюма, Виктор Гюго, Фенимор Купер... Уже через год тираж журнала вырос в три раза, а через три — почти в десять раз.
К этому времени товарищество, ежегодный оборот которого превышал миллион рублей, уже не вмещалось в тесные рамки «товарищества на вере», и к Светлому празднику Пасхи 1893 года оно было перерегистрировано в «Высочайше утвержденное Товарищество печатания, издательства и книжной торговли И.Д. Сытина» с основным капиталом в 350 000 рублей. Открылись новые отделения фирмы в Петербурге, Киеве, Нижнем, Самаре, начиналась торговля в Варшаве, в планах было освоение Екатеринбурга, Одессы, Иркутска и Ростова-на-Дону. Но все это было не главным. А что должно стать главным, не знал пока даже сам Сытин. Знал только его хороший знакомый Антон Павлович Чехов.
КАПИТАЛ, ЧАСТЬ ПЯТАЯ
С Чеховым Сытин познакомился совершенно случайно. Как-то во время дружеской вечеринки в доме Саблина к Ивану Дмитриевичу подошел довольно нахальный мужчина и предложил издать книжку его рассказов. Иван Дмитриевич подумал-подумал и согласился. С тех пор их связывала крепкая и взаимовыгодная дружба: Сытин стал практически монопольным издателем популярного автора, а Чехов получил своего личного издателя, которым мог в разумных пределах управлять.
История с «Посредником» повторилась на новом витке, с тем только отличием, что если Толстой хотел создать народную книгу, то Чехов горел желанием создать «народную газету». Он даже придумал уже для нее название «Русское слово» и решил, что редакция должна помещаться непременно на Тверской улице. Дело оставалось за малым — за издателем. Однако, к вящему удивлению Антона Павловича, Иван Дмитриевич вовсе не горел желанием воплощать его идею в жизнь. Несколько лет подряд Чехов вдалбливал ему в голову эту идею. Но все было не так просто.
Дело в том, что в те далекие времена абы кто открыть газету не мог. Такое право считалось актом личного доверия правительства к издателю. И несмотря на свое солидное положение, Иван Дмитриевич Сытин, считавшийся во властных кругах либералом и мужиком, таких привилегий был лишен. Для создания газеты он открыл на третьих, вполне лояльных к власти, лиц некую фирму, которая и выпустила в 1895 году черносотенской направленности газету «Русское слово». Два года фирма, поддерживаемая Сытиным, вяло выпускала газету и «продала» ее Сытину в 1897 году в полудохлом состоянии.
Несколько лет издание «не шло». Первый сытинский редактор, Е. Киселев, так и не смог поднять газету на приличествующую фирме высоту. Тираж упал до критического числа в тридцать тысяч экземпляров. «У нас теперь совсем деньги разграбили, — писал Сытин Чехову, — это «Русское слово» нам дало огромные непроизводительные затраты, теперь просто ужасная паника на меня нашла. Не знаю, куда деваться-таки. Грех меня попутал превеликий связаться с глупейшим, мне незнакомым делом, и я постарался все испортить... Деньги все, что были накоплены в паях, все промотаны на «Русское слово». Получил Ваше письмо и ужасно стыдно стало за себя, что я не мог вместо «Русского слова» — проклятого дела — упросить Вас продать Ваши книги: это было бы великое дело».
В 1901 году после целой череды смен главных редакторов этот пост занял известный фельетонист Влас Дорошевич. Поистине неисповедимы пути Господни. Студент, которого Иван Дмитриевич когда-то обещался «в порошок стереть, буде он еще ко мне явится», за то, что тот издал в сытинской типографии переписанную им под своей фамилией гоголевскую «Майскую ночь, или Утопленницу», обсуждал с издателем условия, на которых он был готов принять газету.
Подписанный 16 июля 1901 года договор гласил:
— нужно уволить всех «реакционных» сотрудников редакции;
— Сытин не должен вмешиваться в редакционную деятельность;
— Дорошевич в течение трех лет обязуется давать для «Русского слова» 52 воскресных фельетона в год, а также отдельные статьи по текущим вопросам общественной жизни, числом не менее 52 в год.
Надо сказать, что ни Сытин, ни Дорошевич особо не церемонились в деле нарушения договора. Дорошевич при всей своей огромной производительности не мог выдержать такого бешеного творческого темпа, совмещенного с административной работой, а Сытин специально в качестве инструмента давления внедрил в редколлегию заместителем главного редактора своего зятя Благова, через которого и проводил свою политику.
Сразу после подписания договора Влас Дорошевич превратился в самого высокооплачиваемого журналиста России с окладом пятьдесят тысяч рублей в год.
Возрождение газеты началось со смены журналистского состава. Дорошевич привел с собой целую команду великолепных журналистов, прекрасно чувствовавших как слово, так и эпоху, которую этим словом надо было отражать. В команде были такие «акулы пера», как фельетонист Амфитеатров, ньюсмейкер Потапенко и репортер Гиляровский. Несколько позже к ним присоединились Максим Горький, Иван Бунин, Александр Куприн, Леонид Андреев, Вячеслав Иванов.
«Русское слово» стало первой русской газетой, пошедшей по пути создания своих корпунктов на местах. В короткий срок она превратилась в самый читаемый и авторитетный российский печатный орган с ежедневным тиражом, приближавшимся к полумиллиону экземпляров.
А у Сытина, неожиданно почувствовавшего, какой огромный политический и финансовый рычаг получил он вместе с газетой, проснулся подлинный интерес к массмедиа-бизнесу. Вслед за «Русским словом» стало выходить иллюстрированное приложение «Искры». В 1903 году он покупает права на журнал «Друг детей», год спустя начинает выпускать ежемесячник «Война с Японией», в 1906-м запускает три новые газеты: «Правда Божия», «Русская правда» и «Книговедение», в 1907-м проплачивает выход «Вестника книжного, учебного и библиотечного дела» и журнала «Для народного учителя», в 1913-м — журналы «Заря» и «Голос минувшего», в 1916-м покупает газету «Раннее утро» и, наконец, в том же 1916 году приобретает контрольный пакет акций главного российского журнала «Нива».
КАПИТАЛ, ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Начало XX века застало Ивана Дмитриевича Сытина за интересным процессом поглощения конкурентов. Сначала товарищество, основной капитал которого вырос до одного миллиона рублей, «съело» в 1903 году типографию Васильева. В 1904 году та же участь постигла баловавшуюся социал-демократическими листовками типографию Соловьева. Кстати, несмотря на смену собственника, листовки она печатать не перестала: Иван Дмитриевич никогда не отказывался от лишних денег. В 1905 году в дружную семью влилась известная на всю страну типография Орлова. В 1909 году Сытин выкупает контрольный пакет «Контрагентства А.С. Суворина». В 1914 году каждая четвертая книга в России выходит из сытинских типографий. Здесь печатаются классики и современники, монархисты и большевики, либералы и консерваторы. На соседних станках печатали панегирики Николаю II и «Манифест коммунистической партии», которого только за два года революции 1905 — 1907 годов было выпущено около трех миллионов экземпляров. Великий российский печатный олигарх не брезговал ничем.
К 1911 году оборот фирмы перевалил за 11 миллионов. Тогда же на пост генерального директора был назначен Василий Петрович Фролов, начинавший трудовую биографию в сытинской литографии наборщиком.
Примерно тогда же, «съев» основных конкурентов, Сытин начал наступать на писчебумажную отрасль в целом. Купленный им в 1913 году писчебумажный синдикат позволил не беспокоиться больше о ценах на бумагу; основанное в 1916 году «Товарищество в нефтяной промышленности» сделало его независимым от цен на энергоносители. Один за другим легли под мощную корпорацию бывшего крестьянина крупнейшие российские торговые дома Коноваловой (1913) и Кудинова (1914). За год до Октября Сытин выкупает Московское товарищество издательства и печати Н.Л. Казецкого и, наконец, основной пай главного своего конкурента — петербуржского издательства А.Ф. Маркса.
Все, конкурентов больше не было. Вся Россия лежала у ног олигарха. На праздновании, посвященном пятидесятилетию рабочей деятельности Ивана Дмитриевича Сытина, его поздравлял лично император.
КАПИТАЛ, ЧАСТЬ ПОСЛЕДНЯЯ
Кто мог предположить, что чуть больше чем через год судьбу его корпорации будет решать не царственная особа и даже не цензорский совет, а маленький лысый и шепелявый человечек, которого никто никогда и всерьез-то не воспринимал, печатавший изредка в сытинских типографиях свои брошюрки?
Когда пришла пора октябрьских смут, Иван Дмитриевич не стал суетиться. Он не бросился продавать дело за гроши, не убежал за границу, а мирно и чинно передал все свои богатства новой власти, справедливо полагая, что так они «целее будут». В конце концов не мог же весь этот беспредел с расстрелами на улице и бесконечными погромами продолжаться вечно, должен же был наступить этому конец, тогда Иван Дмитриевич спокойно вернул бы себе все или почти все из отданного. Он был настолько уверен в этом скором конце, что даже отказался от предложения Ленина занять пост главы Госиздата, сославшись на трехклассное образование.
Однако годы шли, а времена не возвращались. Советская власть крепла и матерела. Бывшая сытинская, а ныне 1-я Государственная образцовая типография исправно выпускала в свет большевистскую литературу. В 1922 году, на заре нэпа, Иван Дмитриевич вместе с сыновьями сделал отчаянную попытку возродиться к издательской жизни, зарегистрировав в Мосгубиздате «Книжное товарищество 1922 года», просуществовавшее меньше двух лет. До активной жизни советское правительство Сытина не допускало. Но и не зажимало. Особым постановлением Реввоенсовета его комнаты были освобождены от уплотнения как жилье человека, «много сделавшего для социал-демократического движения». Отлились-таки Ивану Дмитриевичу отпечатанные манифесты, хотя и несколько странным образом.
В 1927 году за подготовку идейно незрелого альбома, посвященного юбилею Красной армии, был репрессирован старший сын Сытина Николай Иванович. Освободить его не смог даже Горький, к которому Иван Дмитриевич обратился за помощью. Второй сын, Василий Иванович, бывший в семейной фирме главным редактором, прожил короткую жизнь и умер раньше отца. Иван Иванович долгое время работал в Главлите, Петр Иванович эмигрировал в Германию. Наиболее удачно сложилась жизнь у младшего Сытина — Дмитрия. Гражданскую войну он встретил уже офицером, быстро разобравшись в расстановке сил, перешел на сторону красных, дослужился до высоких чинов и в начале тридцатых, не дожидаясь репрессий, ушел на покой.
Валерий ЧУМАКОВ
P.S.:
Самому же Сытину в знак особой благодарности за все сделанное новая власть дала в 1928 году первую в стране персональную пенсию. 250 рублей. Которые он и получал все остававшиеся ему шесть лет жизни.
Редакция благодарит Музей истории отечественного предпринимательства за помощь в подготовке материала.
На фотографиях:
- СЫТИН ПОЛУЧИЛ ТИТУЛ «ИЗДАТЕЛЯ-ПРОСВЕТИТЕЛЯ» ЗА СВЯЗИ С ТВОРЧЕСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЕЙ. ОН ЛЮБИЛ ИЗДАВАТЬ КНИГИ ТАЛАНТЛИВЫХ МОЛОДЫХ АВТОРОВ
- НАБОРНАЯ В ТИПОГРАФИИ СЫТИНА
- НИКОЛЬСКИЙ РОЗНИЧНЫЙ КНИЖНЫЙ МАГАЗИН
- ДИРЕКТОРАТ ТОВАРИЩЕСТВА «И. СЫТИН И КО»
- ТИПОГРАФИЯ СЫТИНА НА ПЯТНИЦКОЙ УЛИЦЕ
- ШТАБ-КВАРТИРА КНИГОИЗДАТЕЛЬСКОГО ТОВАРИЩЕСТВА «И. СЫТИН И КО» НА ТВЕРСКОЙ УЛИЦЕ
- КНИЖНЫЕ МАГАЗИНЫ СЫТИНА БЫЛИ ВО МНОГИХ РОССИЙСКИХ ГОРОДАХ. ЭТОТ МАГАЗИН В НИЖНЕМ НОВГОРОДЕ ПОЛЬЗОВАЛСЯ БЕШЕНОЙ ПОПУЛЯРНОСТЬЮ СРЕДИ ЛЮБИТЕЛЕЙ РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ