СОБАЧИЙ ВАЛЬС

На каждый квадратный километр города приходится около 25 собак. В прошлом году на уничтожение бездомных животных из горбюджета было выделено почти 400 тыс. долларов. На эти деньги, например, можно обучать в Оксфорде 35 детей-сирот на протяжении целого учебного года. За эту сумму было отловлено 21 548 животных, москвичи-налогоплательщики заплатили за каждую «голову» в среднем по 512 рублей

СОБАЧИЙ ВАЛЬС

Лысый бобик
Какал в гробик,
Рядом бобер
Писал в ковер.
Две куропатки
Валялись в кроватке,
А две газели
Совсем озверели.
Ты погляди,
Что за скоты.
(Детская считалка)

Радуйтесь, москвичи! Вам только казалось, что вы живете вне природы. Это не так. Человек и природа никогда не разделялись.

Нам без собак, крыс и голубей не жить точно так же, как им без нас. И речь не о «дружбе» — речь идет о довольно жестких экономико-биологических связях

В помещении отдела городской фауны департамента ЖКХ по стенам развешены картинки с животными, почти на всех горизонтальных поверхностях — мониторах компьютеров, столах, шкафах — стоят фигурки кошек, собак и других зверей. И начальник отдела Татьяна Николаевна Павлова, у которой дома помимо мужа и дочки четыре собаки и пятнадцать кошек, говорит, что так и должно быть. Что иначе здесь просто невозможно было бы работать, в этом отделе, без специальных людей-животнолюбов. Работа такая.

— Дело в том, что в наш отдел стекается абсолютно вся информация, не только статистическая, а как раз фактическая, обо всем, что происходит с животными в городе. И, конечно, о том, что происходит с людьми. Например, если Центр по санэпиднадзору получает обезличенные, формальные сведения по покусам, то наши сведения предельно конкретны — адреса, обстоятельства, кто покусал, почему... Нас весь город знает, и звонят беспрерывно. Собачники — это же своеобразный клан, в котором очень развито сарафанное радио. Вот собаку зарезали на «Менделеевской» в переходе, расстреляли из огнестрельного оружия собак в Нагатино — первыми мы обо всем узнаем. Даже в прокуратуре обижаются: «Почему это к вам в первую очередь обращаются?» А потому что мы, несмотря на то что бюрократы, работаем с животными и людьми. Мы, например, все уголовные дела о жестоком обращении с животными довели до суда, народ получил сроки. Нами был введен запрет на умерщвление бездомных кошек и собак. Ведь с тридцать шестого года их убивали, санитарная очистка города, видите ли. Во всем мире их уже давно не убивали, а в Москве это выдавалось за панацею.

— А-а так это с вашей легкой руки стали сажать в тюрьму всех, кто замахнулся на покусавшую тварь?

— Ну, не преувеличивайте. Да, убийца животного уголовную статью получит не без нашего участия. Вот, например, позапрошлым летом была история, когда житель элитного дома, «новый русский»... У них в подъезде со времен строительства жила собака, привитая, кстати, и стерилизованная, любимица всего этого подъезда. Летом эта собака у подъезда нежилась на солнышке, а он вышел из джипа, достал ружье для подводной охоты и убил ее. В этом доме жил прокурор одного из московских округов, ветврач Театра кошек Куклачева, в общем, поднялась вся общественность. Этого, не знаю, как его назвать... чуть не убили. Условно ему дали три года. И он теперь боится даже туда появляться, меняет квартиру. Но именно мы стали первыми из государственных органов, кто про эту историю узнал и передал в прокуратуру. Мы родили также стратегию регуляции численности животных путем их стерилизации.

— А в «МК», например, писали, что программа стерилизации провалилась. Что хитрые кобели нюхом «распознают» стерилизованных за деньги налогоплательщиков сук и изгоняют их из стаи, а себе берут молодую, нормальную самку.

— Никого они не изгоняют, стареет просто семья, и все. Шесть-семь лет живет и стареет. В результате эту территорию молодые собаки не занимают, в геометрической прогрессии не плодятся.

А насчет «провала программы» — это все мифы, распускаемые теми, кому не хочется перековывать мечи на орала. В советское время в городе было два живодернических монстра — «Зоосервис» и «Медис». Начиная с 1936 года выделялись на отлов безумные деньги. При этом невозможно было проконтролировать, сколько реально они отловили. В середине девяностых, когда все стали считать деньги, вдруг задумались: почему же так — ловят-ловят, а собак меньше не становится? Они по бумагам за три миллиона долларов отлавливали по двадцать тысяч собак в год. А при этом популяция всех собак в городе — двадцать пять тысяч, по оценкам биологов. Оказалось, что у них были колоссальные приписки.

— Как же вы умудрились бороться с тем, что выгодно?

— Самое трудное при переходе на стерилизацию — изменить сознание людей. Особенно бывших живодеров. Один из руководителей этих фирм сказал, что «должен их убивать. Иначе умру». Такого человека переделать нереально. Но в 2001 году они все быстренько встали под знамена программы стерилизации. А между собой хихикали: «Да здравствует программа, они нам еще по пятьсот рублей добавили к нашим припискам». Они как убивали этих собак, так и продолжают убивать. Понимаете, если их фирма располагает материальным ресурсом в 3 млн. долларов в год, они могут купить любых сотрудников, любую прессу. У них ведь отнимали кусок хлеба и с маслом. А перекрасились они, только когда поняли, что Дума, мэр и мировая общественность стоят насмерть.

— За собак?

— За гуманное отношение к животным.

— Слушайте, я вот все хочу спросить, но не решаюсь... Чувствую себя каким-то чудовищем. Я понимаю, что негуманно уничтожать собак, но разве гуманно 27 тысяч покусанных в год, из них 7 тысяч детей... Зараза, какашки... Собаки и кошки писают в песочницы. Может, их должно быть меньше?

— Вы бы не рассуждали так, если бы понимали, что наш город, несмотря на всю урбанизацию, тоже природа, и «уничтожить» без последствий одно из ее звеньев невозможно. А последствия никто не возьмется просчитать. Думаете, зря мы заказываем исследования биологам? Мало кто знает, что одичавшая домашняя собака — невероятно пластичный вид, который очень гибко реагирует на изменение среды. Собаки, например, способны достигать катастрофической плотности популяции, на несколько порядков превышающей этот показатель у ближайших родственников — волков, шакалов и койотов. На повышенную смертность популяция всегда отвечает повышенными темпами размножения. Если в норме собака рожает на двух самцов одну самку, то при активном отлове самок рождается вдвое больше, и они быстро восстанавливают популяцию. К тому же у них начинаются паника, агрессия. А расхлебывать все это должны люди.

— То есть бродячие собаки хуже койотов. Они просто захватили город и терроризируют граждан...

— Я давно заметила — нет в городе людей, равнодушных к этой проблеме. Или ярая ненависть, или безудержная любовь. А необходим разумный подход, усиленный общей культурой, которой у нас...

Собаки не террористы, все намного сложнее. Они, во-первых, являются важным утилизатором отходов и выступают как пищевой конкурент крысе, бездомной кошке и вороне. Вы знаете, что серая ворона, если ее потревожить в период гнездования, очень опасный хищник? Если у вороны разорили гнездо, она через год вернется именно в это место, но будет очень злой. В Москве зарегистрирована масса случаев нападений ворон на детей в детских садиках. Тут некоторые граждане решили их из охотничьих ружей пострелять, звонят нам и спрашивают: как вы к этому отнесетесь? Мы говорим, что мы вместе с прокуратурой к этому отнесемся очень негативно, но уже не за жестокое обращение с животными, а за использование оружия на территории города.

— В общем, расплодившись сверх меры на оставшихся после отлова собак харчах, вороны тоже потребуют территориальных прав...

— Скорее всего. Во-вторых, собаки и кошки являются природными антагонистами крыс и мышей. Запах мочи этих хищников влияет на репродукцию серой крысы. Это для них сигнал опасности: рядом хищник, выводить потомство опасно. Если беременная крыса понюхает кошачьей мочи — у нее рассасываются эмбрионы. Если уничтожить собак, город заполонят крысы и мыши, а это означает эпидемии опасных заболеваний.

Третье. Городские собаки — это естественный экологический барьер на пути проникновения в городскую среду диких животных: лис, волков и диких собак из области. Для этой миграции даже МКАД не помеха. Отловить всех собак в городе невозможно, но если даже попытаться это сделать, то на территорию города из Подмосковья пойдут совершенно дикие, а значит, не контактирующие с человеком вообще собаки. Они будут настроены только на одно: выжить любой ценой, человек будет восприниматься как помеха. А в Подмосковье ситуация неблагополучная по бешенству.

Наши же собаки, городские, уже адаптированы. Ловцы отмечают, что у них даже есть подкожный слой жира — они гладенькие, откормленные. Многие из них уже стерилизованы и даже привиты. Они переболели разными заразными болезнями и имеют иммунитет, а молодые не имеют иммунитета и начнут распространять заразу.

Все городские собаки состоят при ком-то: кафе, домах, старушках-кормилицах. Вот, например, моя мама — она живет в высотке на Котельнической, стартует с мешочком еды в девять утра и двигается к Таганке. Собаки на ее пути появляются четко по графику — пятнадцать минут десятого, полдесятого...

Что поделаешь? Городская собака — синантропное животное, оно возникло и живет благодаря хозяйственной деятельности человека. Тараканы, кошки, вороны — они будут с нами всегда.

Кроме того, с юридической точки зрения бродячие собаки — это казна города. А вы не знали? Уничтожая их, помимо «жестокого обращения» еще и уничтожаешь имущество города. Так что «уничтожить» не получится.

— И что же тогда делать?

— Возможны три стратегии по отношению к бездомным собакам.

Первое — оставить все как есть. Это неэффективно, ненаучно и жестоко. Одних будут кусать, других будут убивать, кто-то сядет в тюрьму, кто-то чем-то заразится. Второй путь старый, советский, предлагаете вы — уничтожить. Последствия тут непрогнозируемые: вспышки размножения различных грызунов, кошек и ворон, приток из пригородов диких зверей, рост эпизоотической опасности. Да и социальный протест, неизвестно еще, что для ребенка хуже — быть укушенным или наблюдать, как убивают собак... Третий путь наиболее цивилизованный — это стратегия сохранения структуры популяции, ее старения и снижения темпов размножения. Это наиболее эффективно с экономической и экологической точек зрения.

— Самое главное мне понятно: мы будем жить вместе с собаками. Но что же все-таки сделать, чтобы это было не так ужасно?

— Нужно повышать культуру граждан. У нас отношение к животным совершенно дикое. Например, наибольшее количество заявок на отлов мы получаем в сентябре-октябре, когда люди возвращаются с дач, а взятых «на лето» собак бросают. Они покупают весной щенка, едут на дачу, там эту девочку породистую вяжет неизвестно какой парень, и рождаются щенки, которые просто никому не нужны. И все они побегут в Москву. С «законными» владельцами дело тоже обстоит не лучше. Вот, например, наш гражданин покупает суку лабрадора и идет делать первую прививку. «Будете выставлять?» — «Нет». — «Вязать?» — «Нет». — «Давайте стерилизуем». — «Нет, что вы, что вы, не хочу». У нас в стране бытует прямо-таки извращенное отношение к этим операциям. Люди считают, что не следует «портить» животное, охотно приписывают ему человеческие сексуальные, материнские и отцовские влечения и ценности. В то же время ученые доказали, что животные никогда не испытывают печаль и неудобства от того, что у них нет влечения или течки, и не страдают от лишения беременности или материнства. Стерилизация даже полезна для них — они живут дольше, более дружелюбны, практически не убегают, не болеют онкологией детородных органов... и при этом сохраняют все интеллектуальные, охранные качества. Но наши граждане упорно проецируют кастрацию на себя, прикидывают и говорят: нет, нет, ни за что!!! Лучше топить котят и отстреливать собак, чем ЭТО. Чтобы в Англии, например, получить собаку, нужно собрать кучу справок, приходят какие-то общественные инспекторы, смотрят, есть ли условия. У нас, пожалуй, только усыновителей так проверяют. У меня, например, приятельница шведка, так ей не разрешило Общество защиты животных завести кошку, потому что у нее маленькая квартира.

Вот видите фотографию — этот лабрадор со сломанной лапой был выброшен своим хозяином. Он у меня дома жил после операции. У него родословная, клеймо, он стоит шестьсот долларов. Его хозяин «любил», пока он себе лапу не сломал. Тогда хозяин поехал в Томилино и привязал его зимой в лесу к дереву. С виду нормальный человек, ездит на иномарке... Пес умудрился перегрызть дерево, выбежал к людям, по надписи на ошейнике нашли хозяина. Он сказал: «А я нового взял, а с этим уродом что хотите делайте».

Или мама с дочкой у нас могут завести себе стаффорда. Продавцам ведь главное продать, они не скажут, что кобеля, которому нужна жесткая мужская рука, двум женщинам брать не стоит. И в 11 месяцев эта собака чувствует себя хозяином в доме. И в результате собаку застрелили. Вся квартира в кровище, в мозгах этой собаки...

— Меня больше интересует, что делать, чтобы не быть покусанной на улице? Кусок колбасы в кармане носить?

— Кусок колбасы не надо носить, они к вам все тогда привяжутся. Погрызутся между собой, а то и вас тяпнут, что вы ему не дали. Только уверенность и расположение. У них масса своих собачьих дел, и ваши человечьи их совершенно не интересуют. А вот если с вашей стороны выходки начнутся, — тогда они вашей персоной, конечно, заинтересуются. И почему вы говорите только про бродячих? По статистике 60% покусанных — жертвы хозяйских собак.

— Вот этих наглых тварей, которые так похожи на своих владельцев... Или владельцы на них.

— Да, да. Стаффорды, питбули. Когда хозяин думает «плевал я на вас», собака это чувствует и кусает. Недавно мы разбирали «дивную» совершенно историю, когда балерина Большого театра, у которой внешность — профессиональный атрибут, четыре или пять раз была покусана соседским стаффордом, перенесла четыре пластические операции, и наш суд не усмотрел никакой причинно-следственной связи между счетами в Швейцарии на пластические операции и покусами этой собакой. А хозяйка собаки балерине сказала: «Вы мне не нравитесь, я хочу, чтобы вы отсюда переехали». И собака тут ни при чем, а вот эта наглость, которая исходит от хозяина... Меня, знаете, в жизни ни одна собака не кусала, потому что я их не боюсь. Главное — их не бояться. Уметь с ними договариваться. Не махать руками. Добрым спокойным голосом сказать: «Ты мой хороший, какой ты красивый, умный, сейчас мы тебе лапу починим». Не укусит. Им ведь на самом деле совершенно незачем на вас нападать.

— Но ведь нападают же. У меня вот собака откусила кусочек одежды недавно, а я всего лишь спокойно шла мимо их лежбища.

— Бездомными собаками покусы совершаются в двух случаях: когда собачья свадьба... Туда даже я не пойду. И когда собака охраняет своих щенков. Вы просто попали в неудачный момент. Но если их стерилизовать, ничего этого не будет. К концу года железно улучшится ситуация в Северо-Восточном округе, в Западном, потому что там очень хорошие подрядчики, которые в месяц отлавливают по 120 сук и находятся в очень тесном контакте с жителями. И там действительно будет снижение численности собак. А в Южном округе хуже всего, там ведь много лет царствовал «Зоосервис» и сейчас тоже выиграл конкурс. И специалиста по отлову там нет.

— А зачем тогда вообще нужны эти работы по стерилизации, если люди теоретически могут приспособиться к совместной жизни с собаками?

— Мы все-таки стремимся к тому, чтобы собак бездомных в городе или вообще не было, или было минимально. И сами они все, конечно, хотят жить дома. Они с такой завистью все время смотрят на домашних собак... Они их за это и ненавидят.

— Во времена моего детства все имели дворняг, породистая собака была редкостью. Считалось, что дворняги очень умные и добрые. Собак и подбирали с улицы в основном. И всем было хорошо. А сегодня по дворам бродят одичавшие полуколли-полутаксы...

— Когда вижу человека с дворнягой, исполняюсь уважения. За рубежом очень престижно взять собаку из приюта. Из наших крупных приютов берут по 40 собак в месяц — это для Москвы мало.

Посмотрите на наших звезд — кто у них? Китайская хохлатая собачка, голая мексиканская... Тойтерьеры по полторы тыщи каждый. А вот у Гладкова, я знаю, дог, подобранный с улицы, я его уважаю за это. Когда «элита» подаст пример, люди опять начнут подбирать собак с улицы. А пока звезды лишь соревнуются в престижности пород.

Да, нам всегда придется жить с собаками. А если вам это не нравится... Вам же приходится жить с людьми, которые вам неприятны, с бомжами например... Я хочу сказать, что нам всем надо просто терпимее быть друг к другу.

— А собачники тогда пусть подбирают за ними... в пакетики. И уносят к себе домой.

— Я же работаю в отделе городской фауны. Мы не можем сделать так, чтобы собаки не делали ЭТОГО. А на людей, на их сознание должны влиять какие-то другие структуры.

Майя КУЛИКОВА