ТРИУМФ ПЛАКС

ИНГОССТРАХ представляет

ТРИУМФ ПЛАКС

Год-два досужих разговоров о том, что «Машу полюбила публика», и все... Интерес в нашей стране к большому теннису станет ординарным. Как к хоккею на траве, не больше

Уимблдон — самый трудный для нашего российского тенниса турнир «Большого шлема». Женя Кафельников и Марат Сафин выходили в финалы открытых чемпионатов Франции, Австралии, наконец США, выигрывали их или сражались в финале, полуфинале, поэтому вот уже почти десять лет у наших любителей тенниса, я бы сказал, такое панибратское, неоправданно залихватское отношение к этим супергигантам. Выход в полуфинал для нас уже почти не считается успехом, да и вообще прошло то ощущение оглушительного события, которое было, скажем, от первых побед на «Большом шлеме»...

Неприступной холодной вершиной для русских остается лишь Уимблдон, самый знаменитый, самый статусный, самый древний и великосветский турнир (по своему антуражу ужасно похожий на рыцарский, вальтер-скоттовский) — где на ухоженной траве сразу резко увеличивается скорость мяча, скорость подачи, скорость розыгрыша, скорость всех реакций, скорость мышления, и вот тут-то и выясняется, что скорость — это ведь не самый главный русский козырь.

И хотя «какой же русский не любит быстрой езды», но управлять собой, своими реакциями, оставлять голову холодной во время этой «быстрой езды», то есть в самые острые взрывные моменты игры, как показал Уимблдон, может далеко не каждый русский. Вообще, по моему ощущению, на Уимблдоне чаще всего побеждают счастливчики и... плаксы.

Для нас, российских фанов, Уимблдон-2003 запомнится прежде всего полным провалом русских в мужском одиночном турнире и... каким-то оглушительно массовым «заплывом» в женских номинациях. Десять девчонок в основной сетке! Больше — только у американок! Такого история не упомнит. Было смешное и странное ощущение, что наши лезут отовсюду, как десантный отряд, штурмующий крепость. В четвертом круге американки взяли реванш за Париж: Каприати и сестры Уильямс выбили соответственно Мыскину, Звонареву и Дементьеву. Но не тут-то было: в женском парном разряде Красноруцкая и Дементьева победили самих сестер Уильямс, наши боролись за высшие награды и в миксте, и в юниорском турнире, словом, каждый новый день приносил какую-то новую информацию о «нас»... В конце концов я перестал запоминать новые русские фамилии — все равно все не запомнишь!

«Русский теннисный феминизм» наводит, впрочем, и на кое-какие размышления. Во-первых, на размышления такого, что ли, глобального свойства: почему Россия сейчас — все-таки «женская» страна, почему женщины в ней борются за себя и за свою жизненную победу с гораздо большими страстью и энергией, чем мужчины? Во-вторых, на размышления космополитические: болеть за наших, конечно, здорово, приятно, но все же теннис не Олимпиада, здесь очков и медалей никто не считает, и в итоге остается горьковатое ощущение пустоты — короче говоря, как и в жизни, все-таки из всех девушек нужно выбрать какую-то одну, полюбить ее и отдать болельщицкое сердце именно ей, единственной...

Кстати, именно так и поступила уимблдонская публика, видимо, после визита Путина относившаяся к русским более благосклонно: запутавшись в обилии русских девушек, она единодушно выбрала Машу Шарапову как самую нежную, самую юную, самую красивую, прозрачную, эфемерную... Словом, как самого яркого антипода чудовищной силы сестер Уильямс!

Однако сказать: «Машу выбрала публика» — значит, ничего не сказать вообще, это лишь газетный штамп, пиаровский ход, дымовая завеса. На самом же деле Машу выбирали, конечно, уже давно, и не публика ее выбирала, а та хорошо скрытая от посторонних глаз тусовка профессионалов, которая и определяет новых звезд, звездочек, дебютанток по совокупности всех качеств и от которой зависит очень многое, начиная от графика пресс-конференций и кончая рекламными контрактами.

Почему выбор тусовки пал именно на Шарапову — в общем и целом понятно. Первое и главное: внешность. Скажу прямо, более волнующей девушки я не видел на корте давно. Из предыдущей фразы автор сам вычеркнул эпитет «эротической». Нет. Скорее уж, романтической. Нежной и так далее (см. выше).

Мне лично любая девушка, которая играет в профессиональный теннис, кажется чрезвычайно сексапильной (хотя и по-разному), однако далеко не любая из них, разумеется, может занять ту роль, которая уготована «нашей Маше».

Эта роль, эта, если угодно, функция определяется самим качеством тенниса не просто как очередной игры с мячом, а как образа жизни мировой элиты. Так же как езда верхом, гольф, яхты, горные лыжи — теннис не просто спорт, а часть этого «правильного» образа жизни, который не выходит из моды вот уже сотню лет и на котором сосредоточены амбициозные мечты. Поэтому очень важно, чтобы рядом с чемпионками всегда находилась еще и девушка, которая у женщин вызывает восхищение чисто эстетически плюс вызывает стабильно (у мужской части публики)... теплую волну отеческих чувств.

Когда-то Мартине Хингис удавалось совместить и великую игру, и обаяние волшебной куклы из «Трех толстяков». Редчайший случай. Претендовали на роль «мисс Теннис» и другие: Дженнифер Каприати, Мари Пьерс. Огромные надежды подавала Курникова. Но все это было уже давно, по меркам нашего быстротекущего времени.

Сегодня в женском теннисе ситуация для рекламщиков и пиарщиков чуть более грустная.

Сестры Уильямс обладают, конечно, потрясающей природной фактурой. Но клубничка, что называется, на любителя. Резкие, агрессивные, чересчур страстные — в прохладный мир элитарной спортивной культуры они никак не вписываются. Скорее им место в шоу-бизнесе, может быть, в политике. Две потрясающие бельгийки — Ким Клийстерс и Жюстин Энен, постоянно соперничающие с сестрами (все это, по сути дела, один и тот же бесконечно длящийся «турнир четырех»), — напомню, выходцы из европейской глубинки, из Бельгии, и густой шарм «фабричных девчонок», явственно исходящий от обеих, на мой взгляд, перекрывает им какие-то возможности...

Ниша Снежной королевы остается незанятой уже довольно долго после ухода Хингис и Курниковой. Впрочем, так ли уж это важно для нас с вами?

Для меня лично гораздо важнее, чтобы Маша Шарапова, Вера Звонарева, а возможно, Света Кузнецова или кто-то еще — стала настоящей русской спортивной звездой первой величины. Будет ужасно обидно, если Сафин и Кафельников (о последнем говорю с грустной, остаточной надеждой, ведь есть же, черт возьми, пример Агасси) уже не смогут вернуться туда, на теннисный олимп. И с кем же мы останемся? С девушками из второй десятки? Год-два досужих разговоров на тему о том, как «Машу полюбила публика», и все... интерес к большому теннису в нашей стране станет ординарным. А он был неординарным уже более десяти лет. И это важно. Это почти уникальный случай — теннисный бум в нетеннисной, в общем, стране.

...Завершился финальный матч Роджера Федерера и Марка Филиппуссиса, фаворитов прошедшего Уимблдона. Как от стенки отлетали от пластичного швейцарца сверхмощные подачи австралийского гиганта. Публика с изумлением наблюдала, как на глазах рушится колосс на глиняных ногах. Наконец все кончилось, Роджер сел... и заплакал. Я, сидя у телевизора, вдруг вспомнил, как неприлично и по-детски хныкала младшая из сестер Уильямс пару лет назад, когда ее мощно и уверенно обыгрывала старшая, Винус.

Детские слезы от огорчения и успеха, детские крики на корте Ллейтона Хьюитта после каждого розыгрыша, вообще детскость сознания (в перерывах между турнирами Маша Шарапова, кстати, читает «новую книгу о Гарри Поттере», причем в подлиннике) становятся необходимой чемпионской чертой. Дети побеждают и выигрывают. Эпоха львов и тигров наподобие Сампраса и Агасси, эпоха умных взрослых женщин уступила место какой-то другой. В этом смысле «искусственное освещение» вокруг Маши Шараповой совпало с этой эпохой. Наивные, удивленные, легко плачущие дети, которые уверены (и это самое главное!), что весь мир принадлежит только им. А действительно, не им ли сегодня принадлежат и этот мир и вся эта игра?

Посмотрим.

Борис МИНАЕВ