Юбилейный 60-й Венецианский кинофестиваль завершился оглушительной победой русского режиссера-дебютанта Андрея Звягинцева
КИНДЕР-СЮРПРИЗ
Я позвонил Звягинцеву. Женский голос пообещал позвать Андрея. Пока звал, я слушал, как кто-то говорит по другому телефону: «На «Большую стирку» — нет, не надо. Это моветон. А туда можно». Куда именно, я не понял. Хотя по большому счету все было ясно — это первые дни славы.
...Впервые Андрея Звягинцева я увидел в фильме «Любовь до гроба». Кажется, это был еще дебют Инны Гомес. Звягинцев напоминал молодого Андрея Мягкова, только чуть более мужественного. И все. Следующий раз я его увидел по телевизору в момент вручения «Золотого льва». И не сразу вспомнил, откуда взялся этот парень, когда-то сыгравший в русском ужастике «Любовь до гроба».
— Андрей, вас уже поздравили кинематографические боссы?
— Нет. Никто, кроме Александра Алексеевича Голутвы. Но он был с нами в Венеции. (Через пару часов после нашего разговора в прямом эфире «Ночного полета» всем знакомый голос Никиты Сергеевича по телефону наговорил Андрею много разных поздравительных слов. — Авт.)
— А западные звезды? Там ведь были и Робин Райт, и Бениссио Дель Торо, и Шон Пенн.
— Ну да. Были. За кулисами. Там очень узкий проход. Шли Шон Пенн и его жена. Я с ними практически столкнулся. Они ни слова не сказали мне. Ну, как же! Они звезды. А я только понемногу становлюсь медийным человеком.
— Может, Пенн не заметил, не узнал?
— Трудно было не заметить. Очень узкий проход. Но я его понимаю. Их фильм «21 грамм» шел в последний день конкурса. Обычно в этот день показывают фаворита фестиваля. Наверное, ему трудно было вынести, что не его фильм получил «Золотого льва». Хотя чего ему обижаться. Это режиссеры должны переживать, какой они фильм сделали.
— А вы какой фильм сделали и про что?
— А вы его смотрели?
— Пока нет. А кто его у нас видел? Вы же для всех темная лошадка. Кстати, не боитесь встречи с родным зрителем?
— Я очень хочу, чтобы фильм понравился. Надеюсь на это. Хотя так, как на него реагировали итальянцы, вряд ли еще повторится. Это было что-то невероятное. Когда начался показ нашего фильма, зал замер. Не набычился, не повисло неловкое молчание, как иногда бывает, а именно замер, затаил дыхание. Я даже боялся о чем-либо думать. А когда пошли титры, начались такие овации! Нет, это никогда не забудется. Зрители начали ко мне подходить, говорить «конгрэтюлейшэн», «браво». Не кричали, а нежно так, мягко — «конгрэтюлейшэн». Итальянцы — очень чувствительная нация.
— Плакали?
— Да, я видел заплаканные глаза. Министр культуры Италии, который смотрел наш фильм...
—... тоже плакал?
— Нет, не плакал, но так прочувственно поблагодарил меня... Знаете, такое не забывается. 15 минут овации. Я буду это помнить до конца жизни. Мы сейчас фильм о фильме делаем. Как он снимался. Думаю, весь этот кусок с аплодисментами вставим в фильм.
— Скажите, в истории кино есть идеальный фильм?
— Вы имеете в виду за последние десять лет?
— Нет, за все сто с лишним.
— Нет, назвать какой-то один не могу. Их несколько. Я вообще больше люблю кино шестидесятых годов. Брессон, Годар, Эрик Ромер, Джим Джармуш, хотя он из другого времени, и я смотрел только два его фильма, но он тоже в этом длинном ряду.
— Тарковского там нет?
— Как же? Есть. Но только я всех не успел назвать. Хотя понял ваш вопрос. Вы имеете в виду тот список, который приводил Тарковский: десять или пять фильмов мирового кино, повлиявших на его творчество. Думаю, со временем я такой список сделаю.
— Когда ваш фильм отобрали в Венецию, некоторые кинокритики недоуменно пожимали плечами: мол, мир катится в пропасть, фестивали тоже, выбрали дебютную картину, такой вот «домашний арт-хаус»...
— За арт-хаус спасибо. Для меня это почетнее, чем если бы критики говорили, что я сделал мейнстрим. Но я снимал не жанровое кино, я снимал кино искреннее. Хотя не исключаю, что кто-то там мог что-то и заметить. Один критик, например, сообщил мне, что в «Возвращении» есть элемент триллера. Но, наверное, я слишком еще внутри этого фильма, чтобы об этом судить.
— Вот вы по образованию актер. За несколько дней ваше лицо стало узнаваемым, если сейчас позовут сниматься в кино, пойдете?
— Позовут почему? Потому, что я постепенно становлюсь медийной фигурой, или потому, что кому-то понадобятся мои актерские данные? Не знаю. Я об этом не думал. Я даже не думал, что смогу снимать себя в своих фильмах, как это делает Такеши Китано. Очень трудно быть одновременно по обе стороны баррикады. По ту и по эту сторону съемочной камеры.
— Возвращаясь к Венеции. Андрей, скажите, а знак какой-нибудь, что вы победите, что к вам придет «Золотой лев», был?
— Был. Только это не касалось напрямую «Золотого льва», Венеции. Это было в 1992 году. Мне приснился сон... Нет, рассказывать не буду, одно скажу: сон касался терпения, того, что надо ждать... А что касается Венеции, теперь об этом можно говорить. Предполагалось, что будет еще третья награда. Ване Добронравову. Приз Марчелло Мастроянни «За лучшую актерскую работу». Но не дали. Наверное, организаторы посчитали, что это слишком будет. Ваня, ему четырнадцать лет, кстати, очень мужественно перенес, что ему не дали приза. Слухи-то уже были. И, в общем, он внутри, наверное, готовился. С ребятами мне повезло.
— Уж если мы заговорили о ваших актерах, не могу не спросить про старшего мальчика, Володю Гарина. Собственно, его памяти вы посвятили этот фильм.
— Это был несчастный случай. Мы назначили показ для съемочной группы. В этот день Володя с товарищем поехали купаться на дачу приятеля под Санкт-Петербургом. Поехали кататься на резиновой лодке по озеру. Потом его приятель рассказывал, что Володя решил искупаться, поплыл и вдруг исчез... Ночью их родители приехали на это озеро. Местное МЧС подключили. Той же ночью тело Володи нашли. Ему исполнилось 16 лет. Я был на его похоронах. Многие члены группы были. Это был очень тяжелый удар. Вот так-то... Мы выполнили все, что обещали Володиной маме. Мы обещали не говорить, что он погиб, чтобы не спекулировать. Только когда объявят, что мы победили. Но это отдельная тема. Вы извините... мне сейчас надо ехать на телевидение, а я еще не переоделся.
— Рвут на части?
— Знаете, это какой-то туман, я еще просто не понимаю, куда бежать... Столько впечатлений...
Дмитрий МАРЛЕНОВ
На фотографиях:
- ЗА НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ИМЯ ЗВЯГИНЦЕВ НАУЧИЛАСЬ ВЫГОВАРИВАТЬ ВСЯ МИРОВАЯ КИНООБЩЕСТВЕННОСТЬ
- ДО ЗВЯГИНЦЕВА СРАЗУ ДВУХ «ЗОЛОТЫХ ЛЬВОВ» («ЗА ЛУЧШИЙ ДЕБЮТ» И «ЗА ЛУЧШИЙ ФИЛЬМ») НИКТО НИКОГДА НЕ ПОЛУЧАЛ
- В материале использованы фотографии: Reuters