В новом сезоне театры покажут, как они устали от современности. Пришло время классики. Время пить Шато-д-Икем, а не Херши
КУШАТЬ ПОДАНО
Еду и думаю про завтрашний современный театр. Какой он будет? Никому не известно. Кино смотрят сотни тысяч, один телефильм — несколько миллионов человек, а театр — максимум тысяча.
Театр — искусство призрачное. Вечер кончился, и театр кончился. Что будет завтра, никто не знает. Может, актриса заболеет. Да мало ли что может случиться? Поэтому как можно говорить о тенденциях в театре — это же не математика, в которой дважды два всегда четыре, если, конечно, не вмешается какой-нибудь Лобачевский. А в театре все лобачевские. Даже если Чехова ставят. Берут «Трех сестер». Одна — косая, другая — беременная, а третья — мужик на поверку оказывается... А ведь будет, будет такая постановка в новом сезоне. Кто режиссер, сам не знаю. Но тенденция наблюдается. Театр гиперболизируется. Театр приучает себя к смысловому излишеству. Денег мало, а фантазий много. Отсюда излишества и происходят. А «кушать» зрителю.
Современный театр чувствует себя немного в положении официанта: «Чего изволите?» Это вам любой директор скажет. Не можешь поклониться в пояс и поэлегантнее предложить блюдо — сиди тихо и молчи в тряпочку.
Так и подмывает спросить, а как же элитарный театр? Театр авторский? Он что, умрет? Ничуть. Тоже найдет свой путь к умам зрителей. Через странность. Таковой на нашей московской сцене олицетворяет Владимир Мирзоев. В новом сезоне он возглавит Театр им. Станиславского. Значит, место поиску обеспечено, будете приходить на «Гамлета» и знать, что вместо волос у того на голове могут вырасти ножницы. За эту непредсказуемость театр Мирзоева и любят. Интересно тут другое. Все новации этого режиссера держатся как раз на классике, и, может быть, классика-то как раз и будет путеводной звездой этого сезона.
Бастион академизма — Малый театр. Однако и там есть новации. Первая постановка «Трех сестер». Первая — в том смысле, что в Малом из классического «набора» пьес Чехова не ставили только «Трех сестер». Для Малого — это уже авангард, уже новинка.
Театр по соседству — Большой. К нему скорее должна быть прибавлена приставка «драматический». А как иначе? Во время сбора труппы в Большом театре после традиционных поцелуев генеральный директор Большого Анатолий Иксанов обнародовал планы на сезон. Среди шести будущих премьер две оперы — «Макбет» и «Мазепа» — будут поставлены Некрошюсом и Стуруа. Чем вызван приход драматических мэтров на сцену более хрупкую — музыкальную? Тем, что это половина успеха. Фамилия режиссера! Даже если пшик выйдет, люди на имя пойдут, критики свои поганые языки из ножен не посмеют высунуть. Удача обеспечена.
Театр, конечно, устал. Он конвульсивно дергается, пытаясь извлечь выгоду из самого себя. Вот он «кривляется», вот он «умничает». Это все театр. Главный из них — МХАТ — выжидает. В последнее время у него были неудачи. А если удачи, то небольшие.
Кирилл Серебренников ставит во МХАТе «Мещан» Горького. Все ждут скандала, эстетического, разумеется. В Моссовете ждут лермонтовского «Демона» с Олегом Меньшиковым. Все деликатно демонстрируют друг другу, что устали от современности.
Время классики.
Даже в самом заколдованном месте Москвы, не поверите в каком — в театре Константина Райкина (месте, куда зрители ходят сами по себе, и надо приложить очень много усилий, чтобы они туда вдруг перестали ходить), вас тоже будут потчевать классикой. В планах Константина Аркадьевича «два Островских, один Лермонтов плюс еще что-то». Не слабо, да? Хотя называется театр «Сатирикон», а не Малый.
В Театре «Современник» собираются ставить «Грозу» Островского на Чулпан Хаматову, режиссер Нина Чусова. Непонятно, зачем в «Современнике» «Гроза», бурь, что ли, вокруг мало, но все равно хорошо. Очень многообещающий режиссер, молодая, прививающая женскую линию мужской профессии. Где, как не под крылом Галины Волчек, эти «прививки» театру делать?
Вот, пожалуй, и все с классикой. Чтобы ее привить, ее дают ставить молодым, и таким образом надеются, что они ветхость сметут, а все зерна оставят. Очень мудрая надежда.
Современной драматургии по-прежнему мало доверяют.
Из бывших не модных театров, перешедших в категорию модных с приходом нового худрука, следует назвать Драматический театр им. А.С. Пушкина под руководством Романа Козака. Весь прошлый сезон там наблюдались одни удачи. У Козака чутье на все новое, каким бы скандальным или шокирующим оно ни было. Именно Роман Козак один из первых академических режиссеров вытащил из подполья полуподвальных маленьких театров Кирилла Серебренникова и предложил ему постановку («Откровенные полароидные снимки»). В новом сезоне Козак собирается отдать дань театру нон-фикшн, документальному. У Козака есть замечательная пьеса из этой серии — реальные письма детей, которые пишут Богу. Сюжет о том, что дети просят у Бога. Тема щемящая. И в то же время формально это абсолютно поиск. Это на одном полюсе. На другом — шлягерная постановка «Трое на качелях» с участием Панина, Николая Фоменко и Александра Феклистова.
Драматургический портфель «Табакерки» весь забит западными пьесами двух-трехлетней давности. Яркий образчик подобной драматургии — пьеса швейцарца Хюрлиманна «Синхрон» в постановке ученика Петра Фоменко Миндаугаса Карбаускаса. Сюжет потешный — о том, как актеры озвучивают порнофильмы. При этом выясняют между собой отношения, любят друг друга, ревнуют, ненавидят, в общем, чрезвычайно смешно. Это что-то из разряда «Репетиции оркестра» Феллини. Вообще «Табакерка» как была, так и остается прибежищем респектабельной и ищущей молодости. Другое дело, что в зале на 200 мест провалы не очень видны, потому что какой бы уровень постановки ни был, этот легендарный театрик будет всегда забит до отказа.
...На мой взгляд, театральный корабль попал в сильный шторм. Его сильно мотает из стороны в сторону: то в сторону открытой публицистичности и злободневности, то в сторону откровенного коммерческого расчета. Попытка заработать деньги и одновременно показать новых героев все дальше уводит режиссеров от формального поиска в сторону заблуждений. Хотя именно в поисках формы заложен дальнейший расцвет театра.
Идеальной площадкой для театра можно считать боксерский ринг. Вот место, где театр находит свое самое точное воплощение: удары бойцов соответствуют репликам героев, бой до победы — захватывающему сюжету. Самая убедительная реплика — нокаут. И, наконец, непрерывность действия и его неизменность. Все эти качества идеального театра по Аристотелю присущи только боксерскому рингу. Может, пора ставить спектакли там?
Герой повержен. Трибуны вопят.
Самое ужасное, что такого спектакля никто никогда не поставит. Театр не в состоянии выбраться из душных коробок дома с тремя стенами. А ведь там уже все сказано. И если современное театральное дело понимается как только умение развлекать и брать за это деньги, то за это умение потомки ценить не будут.
Дмитрий МИНЧЕНОК
На фотографиях:
- «ОТКРОВЕННЫЕ ПОЛАРОИДНЫЕ СНИМКИ» ПРИНЕСЛИ КИРИЛЛУ СЕРЕБРЕННИКОВУ СЛАВУ СКАНДАЛЬНОГО РЕЖИССЕРА
- АНАТОЛИЙ БЕЛЫЙ НА ПРОГОНЕ «ДЕМОНА» — СПЕКТАКЛЯ, КОТОРОГО С БОЛЬШИМ НЕТЕРПЕНИЕМ ЖДУТ В ЭТОМ СЕЗОНЕ
- «СЛАДКОГОЛОСАЯ ПТИЦА ЮНОСТИ» ЗАСТАВИЛА ЗАГОВОРИТЬ ТЕАТРАЛЬНЫЙ МИР О «ЯВЛЕНИИ НОВОЙ НЕЕЛОВОЙ»
- СПЕКТАКЛЬ «СИНХРОН». «ТАБАКЕРКА». ТАМ ЗАЖИГАЮТ ИМЕНА, И ТАМ ОНИ ГАСНУТ. И НИКТО НЕ СКАЖЕТ, ЧТО ТАБАКОВ НЕ ДАЕТ ИСКАТЬ
- В материале использованы фотографии: Михаила ГУТЕРМАНА