22 октября 1913 года Елисеевы праздновали столетие фирмы. Никто и не подозревал, что крупнейшему в России торговому дому осталось жить чуть больше года. 23 октября 1898 года купец первой гильдии Григорий Григорьевич Елисеев сообщил московским властям, что желает «приступить к ремонтным работам и переделкам в доме моем»
ЕЛИСЕЕВСКИЕ ПОЛЯ
ЗЕМЛЯНИКА, АПЕЛЬСИНЫ, ВИНОГРАД
Если уж быть совсем точным, то первый из Елисеевых был Касаткиным. Елисей Касаткин. Именно под такой фамилией числился в ревизской сказке крепостной крестьянин принадлежавшей графу Шереметеву деревни Новоселки Родионовской волости Ярославского уезда и губернии. И сын его, Петр Елисеев, в домовой книге был записан как графский садовник Петр Касаткин. Тот самый Петр Касаткин, сын Елисеев, что и удивил в рождественский вечер 1812 года графских гостей настоящей свежей лесной земляникой. История эта настолько известна, что рассказывать ее в подробностях вряд ли имеет смысл. Ну, вырастил садовник в своей тепличке землянику, ну попотчевал ею приехавших в имение встречать Рождество графа, жену его Прасковью Жемчугову да подругу Варю Долгорукую. Ну, сболтнул барин сдуру свое знаменитое: «Угодил! Проси, что хочешь!» Как оказалось, тридцатишестилетний Петр Елисеев давно хотел одного - свободы. Для себя и для семьи. О чем он и поспешил сообщить барину. И тот не посмел нарушить слово дворянина, данное в присутствии свидетелей. И уже в начале 1813-го сам Петр и вся его семья, состоявшая из супруги Марии Гавриловны и трех сыновей, двенадцатилетнего Сережи, восьмилетнего Гриши и шестилетнего Степы, получили вольную и сто рублей подъемных.
После чего вся семья, по одним сведениям - на попутном обозе, по другим - на своих десятерых, тронулась в сторону богатого Петербурга.
Устроившись на жительство у давних знакомых, Петр Елисеев уже на следующее утро приобрел себе лоток, закупил у купцов мешок апельсинов и, наполнив лоток тропическими фруктами, вышел на Невский проспект.
Апельсины в Петербурге на Невском среди совершавших променад аристократов шли на ура. Уже к осени удалось собрать сумму, достаточную для того, чтобы снять лавку в доме Катомина (Невский, 18) для торговли «на скромных началах... сырыми продуктами жарких поясов Земли». А в 1814-м Петр разбогател настолько, что выкупил из крепости брата Григория.
Бизнес шел успешно, и уже к концу второго десятилетия XIX века братья скопили капитал, достаточный для вступления в купеческое сословие. Записались, отмечая добрую память отца, Елисея Касаткина, как Елисеевы.
А в начале третьего десятилетия Петр Елисеев, дабы не платить лишнего перекупщикам, решил сам съездить в те самые «жаркие пояса» за товаром. По дороге его корабль «заглянул» на остров Мадейра. Загрузились питьевой водой, продовольствием, захватили почту и «забыли» на острове Петра Елисеева. Тому так понравилось местное вино, что он решил переложить обязанности по закупке испанских фруктов на плечи сопровождавшего его приказчика, а сам остался на Мадейре, желая получше ознакомиться с винодельческим процессом.
Ознакомление продолжалось несколько месяцев. За это время Петр Елисеевич передружился со всеми портовыми грузчиками, научился отличать «мадеру раннюю» от «мадеры скороспелой», обошел все островные винодельни, своими ногами выжал не одно ведро виноградного сока и на борт возвращающегося домой корабля был поднят в полубессознательном состоянии. Но в сознании или нет, а купец оставался купцом: вместе с ним на борт были подняты два десятка бочек лучшего мадейрского вина.
Поскольку лавочный склад братьев был размеров недостаточных, для нового товара пришлось снять на питерской таможне специальный оптовый склад. Елисеевская «мадера» пришлась столичной публике по вкусу, и вскоре на вывеске братьев к словам «торговля продуктами» добавилось «и винами». В ближайшие два года Петр Елисеевич совершил еще три экспедиции: во французский порт Бордо, португальский Порту и испанский Херес. Вскоре лавка братьев превратилась в главный виноторговый центр Питера. Размеры помещений не позволяли полноценно удовлетворять растущие потребности клиентуры, и в 1824-м братья купили первый свой дом (Биржевая линия, 10), в котором открыли собственный магазин колониальных товаров.
ПОДВАЛЫ, ПОГРЕБА И КОРАБЛИ
В 1825 году, после смерти Петра Елисеевича, руководство фирмой перешло к вдове Марии Гавриловне и старшему сыну Сергею, который и ввел в магазине традицию вечернего поедания приказчиками фруктов. По его мнению, в «братской» фирме все продукты должны быть самыми свежими, а поэтому, перед тем как выложить фрукты на витрину, их тщательнейшим образом осматривали и при любом намеке на брак (пятнышко, лопнувшая кожура, зеленый бочок) откладывали в сторону. В продажу такие продукты уже не шли ни под каким видом. Но и выбрасывать их было нельзя (не дай бог, кто увидит, что у Елисеевых «продукт спортился»). И домой служащим его не отдавали по той же причине. А поэтому после закрытия магазина приказчики, служащие и грузчики собирались вместе и ели апельсины, персики, маракуйю, папайю и прочая, прочая, прочая...
В 1841 году умерла Мария Гавриловна, и бразды правления фирмой приняли три брата: Сергей, Григорий и Степан Елисеевы. Однако равенство это было только бумажным: всем в фирме руководил старший из братьев, Сергей, который вел дело по «отцовской методе» и укрупнять его не собирался. Только после смерти «старшого» в 1858 году Григорию и Степану удалось развернуться вовсю. Уже через пару месяцев, после того как Сергей Петрович оставил этот бренный мир, братья учредили «Торговый дом «Братья Елисеевы» с основным капиталом без малого восемь миллионов рублей, закупили гигантские склады в Питере, Москве, Киеве и в центральных винодельческих районах Европы, завели собственный флот.
Все это позволило братьям уже к началу 60-х годов покупать вино не просто крупными партиями, но целыми урожаями. Почти двадцать лет подряд братья полностью закупали виноградные урожаи всех лучших европейских винных регионов. Как следствие - золотые медали, полученные елисеевскими винами на Венской и Лондонской выставках. А в 1874 году фирма «за долголетний полезный труд на благо Отечества» удостоилась высочайшей милости именоваться «поставщиками Двора Его Императорского Величества» и размещать на своих вывесках и этикетках герб Российской империи. Кроме высокого престижа такая «привилегия» давала еще и хорошую защиту от подделки. Дело в том, что если по тогдашним законам просто за подделку чужой продукции нечистый на руку купец наказывался штрафом, то за незаконную печать государственного герба весьма реально было отправиться на каторгу.
ДОМА, БАНКИ И ГИПЕРМАРКЕТЫ
В 1879 году умер Степан Елисеев, и его место в фирме занял единственный сын - Петр. Однако поруководил он семейным делом недолго: энергичный и нагловатый дядя Григорий Петрович весьма быстро оттеснил его от дел, и уже в 1881 году Петр Степанович официально покинул компанию.
Ушел он на заранее подготовленные позиции. Петр уже с юного возраста имел больше склонностей к финансовым делам, чем к торговым, а поэтому уже в 1880-м он занял одно из ведущих мест в управленческом аппарате созданного при участии фирмы еще в 1871 году «Русского для внешней торговли банка». Кроме того, после женитьбы на Любови Дмитриевне Полежаевой он стал одним из совладельцев московского «Торгового дома «Братьев Полежаевых» - крупнейших экспортеров российской пшеницы. И еще по наследству Петр получил от отца в Питере три шикарных дома: на Большой Морской, Питерской и Мойке.
Между тем после смерти в 1892 году Григория Петровича бразды правления торговым домом приняли его сыновья Григорий и Александр. Как и предыдущее поколение, свое вступление в дело они отметили новыми реформами: торговый дом был преобразован в паевое товарищество «Братья Елисеевы» с основным капиталом 3000000 рублей, а по всей стране начали строиться шикарные магазины компании.
Впрочем, магазины начали строиться уже без участия младшего из братьев: в 1896 году Александр, рассорившись с Григорием, покинул фирму и ушел, как в свое время Степан, в финансы (он состоял членом совета Государственного банка, членом правления Петербургского ссудного банка и председателем правления Петербургского частного коммерческого банка). Григорий от такой потери совсем не страдал. Даже, скорее, наоборот: почувствовав, что руки его теперь полностью развязаны, он отдался семейному делу со всей страстью, на которую только был способен. В 1903 году он отстроил в Питере на Невском шикарный магазин с театром. Затем был отстроен аналогичный магазин в Киеве. Но, безусловно, главным мероприятием Григория Григорьевича Елисеева было открытие супермагазина в Москве на Тверской.
Дворец княгини Белосельской-Белозерской на пересечении Тверской улицы и Козицкого переулка Григорий Елисеев купил 5 августа 1898 года. Уже спустя несколько дней он обратился с просьбой к давнему другу семьи архитектору Барановскому «принять на себя труд заведовать в качестве архитектора всеми строительными работами в занимаемом ныне помещении... составлять и подписывать планы, приобретать необходимые материалы, нанимать и удалять рабочих. Торговое товарищество верит Вам, спорить и прекословить не будет...».
Весь дом был моментально и полностью «обшит» в деревянную рубашку и «обложен» усиленной охраной. Рабочие, трудившиеся на стройке, получали дополнительные деньги за свое молчание по поводу того, что в доме делается. Однако кое-кому из любопытных москвичей удавалось время от времени оторвать пару досок от забора и поглядеть на то, что воздвигалось в режиме такой секретности. Они-то и пустили по Москве ужасный слух о том, что Григорий Елисеев строит напротив Страстного монастыря мавританский языческий храм...
Торжественное открытие «Магазина Елисеева и погреба русских и иностранных вин» состоялось летом 1901 года. Если хотите прочитать о том, насколько роскошен был магазин и какой выбор товаров в нем предлагался, то возьмите классический труд знаменитого московского репортера дядюшки Гиляя «Москва и москвичи», а мы повторяться не будем. Скажем только, что в трех залах этого «храма обжорства» (определение Гиляровского) было пять отделов - гастрономически-колониальный, бакалейный, кондитерский, фруктовый и хрусталя баккара, а также отдельные кондитерская, колбасная, мастерская, гастрономическая кухня и винный погреб. С последним возникла неожиданная трудность: как оказалось, от входа в магазин до ворот Страстного монастыря было примерно девяносто пять метров, а по закону расстояние от церквей и школ до заведений, торгующих спиртным, должно было быть не менее ста метров. Впрочем, Григорий Елисеев весьма оригинально разрешил возникшую проблему: он просто переделал один из служебных ходов, выходивший в Козицкий переулок, в отдельный вход для винного отдела.
А про свежие трюфели, про горячий суп-пейзан из Франции, про утром выловленные устрицы и горячие пирожки с прилавка читайте у Гиляровского.
ЖИЗНЬ, КРАХ И СМЕРТЬ
22 октября 1913 года правление Торгового товарищества «Братья Елисеевы» праздновало столетие торговой деятельности. Вечером в дом Дворянского собрания на юбилейный съезд съехались и сошлись более трех с половиной тысяч гостей. Юбиляр, «стройный блондин в безупречном фраке» Григорий Григорьевич Елисеев, обратился к присутствовавшим с речью: «На меня выпал счастливый жребий преступить столетие торговой деятельности рода Елисеевых, и я, прежде всего, с особой радостью должен обратить внимание на то, что отличительной чертой представителей этого рода была беззаветная преданность православной вере, русскому царю и своей родине...»
А год спустя фирмы не стало.
1 октября 1914 года покончила с собой жена Григория Григорьевича Мария Андреевна, урожденная Дурдина. В народе говорили, что она повесилась на собственной косе и виною тому было известие о том, что Григорий Елисеев вот уже полгода тайно сожительствовал с Верой Федоровной Васильевой, замужней молодой (на двадцать лет моложе Елисеева) дамой. А спустя три недели слух подтвердился, причем самым ужасным для семьи образом: 26 октября, меньше чем через месяц после похорон Марии Андреевны, Григорий Григорьевич обвенчался с только что получившей развод Верой Федоровной.
Это был даже не скандал. Это был взрыв. Дети моментально отказались от отца, покинули отчий дом и прервали с ним всякие отношения. Все, кроме младшей, четырнадцатилетней дочки Марии. Последнюю отец просто держал взаперти, а гулять выпускал только с солидной охраной, опасаясь того, что либо Маша сама от него убежит, либо ее выкрадут братья. Так оно и получилось.
В начале 1915 года братья разработали хитроумный план по похищению сестры из плена. В соответствии с ним, когда Маша с охранниками возвращалась в экипаже из гимназии домой, на них налетел неосторожный лихач. Охрана выскочила из экипажа для того, чтобы разобраться с виновником аварии. Пока шла разборка, из дверей дома напротив выбежали три молодца, подхватили под руки юную Марию Григорьевну и, занеся ее в дом, плотно закрыли за собой дверь. Когда на место происшествия явилась полиция, Маша через окно в присутствии предусмотрительно припасенного на этот случай адвоката заявила представителям власти: «Я сама убежала. Из-за мамы».
Спустя пару месяцев Григорий Григорьевич окончательно бросил фирму и уехал с молодой женой во Францию, откуда уже больше не возвращался вплоть до своей смерти в 1949 году.
Ни один из его сыновей так и не пошел по стопам отца.
Старший, Григорий Григорьевич, стал хирургом. После революции он не покинул Россию, за что и поплатился жизнью: после истории с убийством Кирова его вместе с братом Петром Григорьевичем, также оставшимся в России, в 1934 году сослали в Уфу, где в декабре 1937-го арестовали и, осудив по статьям 58-10 и 58-11 (контрреволюционная деятельность и агитация), оперативно расстреляли.
В России же осталась Мария Григорьевна. Она прожила долгую жизнь и скончалась в конце шестидесятых годов. Ее первый муж штабс-капитан Глеб Николаевич Андреев-Твердов был расстрелян большевиками как заложник во второй половине 1918 года.
Николай Григорьевич после революции уехал в Париж, где стал биржевым журналистом.
Наиболее удачно сложилась жизнь Сергея Григорьевича. Уже к 1917 году он был известным ученым-японоведом, дипломатом и приват-доцентом Петроградского университета. В 1920 году ему удалось на лодке переплыть из Питера в Финляндию, откуда он перебрался сначала во Францию, а потом и в США. Во Франции он преподавал японский язык в Сорбонне, а в Штатах получил должность профессора Гарварда. Сергей Григорьевич официально считается основателем американской школы японоведения и одним из ведущих японоведов мира. Умер он в 1975 году во Франции, где и похоронен рядом с отцом на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Один из его внуков, Вадим Сергеевич Елисеев, сейчас занимает во Франции пост главного хранителя художественных и исторических музеев Парижа.
P.S.
А Елисеевский магазин так и оставался все время своего существования Елисеевским. Даже в официальных бумагах его именовали не иначе как «Гастроном № 1 «Елисеевский». Такова была сила созданного несколькими поколениями питерских купцов бренда.
Валерий ЧУМАКОВ
Редакция благодарит Музей истории отечественного предпринимательства за помощь в подготовке материала.
На фотографиях:
- ГОРДОСТЬ ЕЛИСЕЕВЫХ - МОСКОВСКИЙ МАГАЗИН НА ПЕРЕСЕЧЕНИИ ТВЕРСКОЙ УЛИЦЫ И КОЗИЦКОГО ПЕРЕУЛКА
- БЫВШИЙ КРЕПОСТНОЙ ГРАФА ШЕРЕМЕТЕВА КУПЕЦ ПЕРВОЙ ГИЛЬДИИ ГРИГОРИЙ ПЕТРОВИЧ ЕЛИСЕЕВ
- ТОРГОВЫЙ ЗАЛ ГЛАВНОГО ПИТЕРСКОГО (НЕВСКИЙ, 56) МАГАЗИНА ФИРМЫ
- БАКАЛЕЙНЫЙ ОТДЕЛ МОСКОВСКОГО МАГАЗИНА БРАТЬЕВ ЕЛИСЕЕВЫХ
- ПЕТЕРБУРЖСКИЙ МАГАЗИН «БРАТЬЯ ЕЛИСЕЕВЫ» НА УЛИЦЕ САДОВОЙ, ДОМ 38
- В материале использованы фотографии: фото и репродукции Дмитрия КОРОБЕЙНИКОВА