ПОКОЛЕНИЕ ГРЕБЕНЩИКОВА

Об этом поколении мы судим по двум десяткам людей, оставшихся на виду к своему пятидесятилетию. Но музыканты, писатели, политики - не репрезентативная группа. Они исключение из правил. Так что же это за поколение? И почему за последние 10 лет не появилось в России новых БГ, цоев и кинчевых?

ПОКОЛЕНИЕ ГРЕБЕНЩИКОВА

Принято считать, что шаг поколения - 20 - 25 лет. Но едва ли возрастные рамки задают общность судьбы и общие идеалы. Так Бродский и «Битлз» номинально принадлежат к одному поколению, но и ему, и им это поколение по колено. Аудитория Бродского и аудитория «Битлз» отличались друг от друга не меньше, чем нобелевский лауреат от ливерпульских рокеров. У них - сексуальная революция, у нас - кухонные разговоры. У них - парижские баррикады, у нас - съезды и пятилетки...

Общность обстоятельств сплачивает сильнее, чем общность времени. Поколение Гребенщикова сплотил целый ряд обстоятельств. Каждого из них хватило бы на несколько поколений.

Первый пласт - музыкальный. Появление магнитофонов с записывающими головками и, как следствие, магнитофонной культуры, аналога самиздата для этого поколения. Вопрос, по которому опознавали своих: «Что слушаешь?» или «Что играешь?». Ни до, ни после музыка не имела такого значения. До (в 60-е) эту функцию выполняла литература, после (в 90-е) - работа и потребление. А в начале 80-х БГ, не кривя душой, так расставил приоритеты: «Дом - это место, где стоят магнитофон и колонки».

Духовный пласт. Полное равнодушие к государству. Идеализм и индивидуализм. Фанатичное желание создать себе виртуальный мир, где все будет по-настоящему. Отсюда идея неполитического подполья. Мы делаем, что хотим, а мира снаружи просто не существует.

Материальная сторона. Работа «инженером на сотню рублей», стандартный оклад молодого специалиста. Получая сотню, можно было не бедствовать, если не заморачиваться на покупке болгарских мебельных гарнитуров, дубленок и хрустальной горки - атрибута советского мещанина. На сто рублей можно было закупать мешками красные вина и «Беломор» фабрики Урицкого, который так любил Майк Науменко. При самых острых приступах дефицита в магазинах всегда были макаронные изделия и плавленые сырки. Другой вариант - работа в сторожках и кочегарках высвобождала мозги и время для того, чтобы общаться с друзьями и слушать любимую музыку.

Это были продвинутые пользователи советским режимом, которые понимали, в чем состоит истинный дефицит. Миллионы непродвинутых жили ровно наоборот: делали карьеру, обустраивали быт. Их целиком поглощали ежедневное хождение на работу, бессмысленность т.н. общественной жизни, борьба за существование. Они слушали «АББУ», Антонова и итальянцев, но не они определили лицо поколения. Его определили те, кто приходил в рок-клуб на Рубинштейна, 13.

Рок-клуб, по свидетельствам очевидцев, вмещал 500 - 600 человек. Во время фестивалей и концертов «Аквариума» в зал помещалось и больше. В этом зале в середине 80-х наши рокеры, как один, запели о своем поколении. БГ - о «поколении дворников и сторожей». Кинчев - о том, что его «поколение молчит по углам». Цой, не произнося заветного слова, гипнотизировал аудиторию словом «мы»: «Мы хотим танцевать», «Дальше действовать будем мы», «Мы ждем перемен». Под «переменами» каждый имел в виду что-то свое. Но, и не договариваясь о терминах, было ясно, что перемены необходимы. Накопившаяся энергия требовала немедленного выхода.

О том, какая сила объединяла людей, можно судить лишь по одному эпизоду. В конце 80-х, когда власти запретили концерт, Борзыкин, лидер «Телевизора», повел сотни своих слушателей на Смольный, и только трусость чиновников, отменивших запрет, спасла партийную цитадель от штурма. Потом эта энергия рассосалась, появились новые интересы, и мы живем теперь, как живем.

Может быть, поколенческая общность вообще существует, только пока человек молод, только в промежутке между 15 и 30 годами? А к сорока годам участники легендарных событий спокойно занимаются политикой, бизнесом, чем-то еще - будничным и обыкновенным?

Может быть, но этого не скажешь о Борисе Гребенщикове. Ему по-прежнему есть что спеть стране, но у страны совсем другие проблемы. Я уверен, что, если бы группа «Аквариум» образовалась не в 1972-м, а в 2002 году, ее мало кто стал бы слушать. Сейчас и «Битлз», наверное, заняли бы в топах лишь 7 - 8-е место. А на первом красовался бы Робби Уильямс. Но Робби Уильямс, как и внешне привлекательная группа «ВИА Гра», не способен спеть объединяющее нас нечто; нечто, с чем сегодняшние тридцатилетние могли бы войти в историю и не стыдиться своего поколения.

С каждым десятилетием все больше определенности. И если гребенщиковское поколение принято называть семидесятниками, а следующее восьмидерастами, то к концу тысячелетия таймер обнулился, и на счетчике вместо девяток красуются два нуля. Поколение нулевиков - вот как мы называемся.

Что нужно спеть нулевикам, чтоб стать Гребенщиковым своего поколения? Что-нибудь о чеченской войне? Но, к нашему стыду, война перестала уже быть источником сильных эмоций. Она нас не мучит, а песни о ней кажутся спекуляцией. О мире безналичных счетов и сотовых телефонов? О нашей торопливости, глупости, одиночестве? Очень трудно представить себе песню, объединяющую Generation «P» в единое поколение. И еще вопрос, нужна ли поколению эта песня.

Известно, что крепче всего люди связываются друг с другом общим преступлением, общей любовью или ненавистью, виной или несчастьем. И если нас сегодня нечему объединить и музыка перестала быть больше, чем музыка, а литература больше, чем литература, то в этом, как ни странно, есть повод для оптимизма. Значит, мы живем относительно спокойно и сыто, значит, жизнь не бьет нас по голове так, чтоб мы в ответ закричали. Потому и слушаем мы пятидесятилетнего Гребенщикова, а новых не появляется.

Ян ШЕНКМАН