Безработная телезвезда - писатель Виктор Шендерович - о ТВС, Березовском, Кремле и «Бесплатном сыре»
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА НЕПРЕОДОЛИМОЙ СИЛЫ...
Я бы и не поминал, но вот прошло всего два года со времени событий, описанных в книге «Здесь было НТВ...», а живем мы уже в совсем другой стране. А движемся в сторону совсем третьей.
Время меняется через людей. У него, времени, просто нет других способов себя проявить. Сереет человеческий фон, страшное становится привычным, возмутительное - обыденным; норма помаленьку становится проявлением чудаковатости.
«Неграмотные вынуждены диктовать», - печально заметил Ежи Лец. Но еще страшнее, когда косноязычие этой диктовки вдруг становится грамматическим правилом.
Поэтому дело, конечно же, не в Путине. Дело в нас, по первому окрику побежавших к ноге, мелко засуетившихся, скупленных по дешевке. Это и тащит за письменный стол - не только желание свести старые счеты (ничего в этом стыдного нет: для истории, как и для арифметики, полезно, когда счеты сведены правильно), но главным образом необходимость зафиксировать это тихое, подневное сползание нравов. Коррозию времени.
Для кого, для чего зафиксировать? Не знаю.
У Бродского есть простая и удивительная мысль: спасти человечество нельзя, но одного человека - всегда можно. Добавлю: например, себя. По большому счету не наше дело загадывать о результате наших усилий. Когда-нибудь норма снова изменится, и те, в ком, по Бабелю, квартировала совесть, устыдятся - ненадолго, до следующей перемены исторических блюд.
А кто-нибудь помоложе, глядишь, и впрямь поверит на всю жизнь, что мыть руки перед едой, не воровать и говорить правду следует при любой эпохе...
После выхода книжки «Здесь было НТВ...» каждый второй, встреченный мною в останкинских коридорах, считал своим долгом подначить: не собираюсь ли я часом написать продолжение телемемуаров - «Здесь было ТВ-6», «Здесь было ТВС»? Я отшучивался, не предполагая возвращаться к теме, казавшейся совершенно исчерпанной.
Да, по большому счету исход нашего противостояния с властью был очевиден уже весной 2001-го, но подробности грядущего сюжета тогда было невозможно ни предсказать, ни придумать. А подробности - это изюм истории. Тут надо не лениться и запоминать, а лучше сразу записывать, не полагаясь на память.
Что я и делал, будучи большим любителем сладкого.
Готов поделиться.
Чтобы предприятие в России поменяло собственника, вовсе не обязательно громоздить юридические процедуры - достаточно договориться с охраной. Однажды таким образом поменяла собственника и сама Россия. Караул устал, если помните...
Ранним весенним утром 14 апреля 2001 года, рассмотрев в лицо смененную охрану на родном энтэвэшном этаже, мы перешли через улицу Королева - и начались наши двухлетние странствия по коридорам телерадиокомплекса. Спустя некоторое время, просыпаясь, я уже не сразу мог вспомнить название телекомпании, в которой работаю. НТВ, ТНТ, ТВ-6, ТВС...
И всякий раз, когда власти, уже почти механическим жестом, как надоедливую муху, сгоняли нас с очередной телечастоты, я вспоминал печальный анекдот про семью невысоких ростом людей: папа был метр шестьдесят, мама - метр пятьдесят, сынок вырос до метра сорока и женился на женщине метр тридцать. А когда внучок (метр двадцать) привел в дом невесту (метр десять), дедушка сказал: «Так мы дотрахаемся до мышей...»
А ведь были другие варианты судьбы!
Это (насчет нашей связи с Березовским) обглодали до косточек все СМИ. На то, что команду, делавшую в ту пору лучшее в стране информационно-общественное телевидение, не позвал никто, кроме него, внимания почему-то не обратили вообще.
Это был дьявольский выбор - впрочем, не первый и не последний в нашей практике. Многомудрая пресса тут же пришла к выводу, что Березовский нас использует... А то мы не знали! Использовал, разумеется, чем мы хуже других? Березовский использует вообще всех. Если какой-нибудь досужий гражданин прошел мимо Бориса Абрамовича неиспользованным - значит, Борис Абрамович в этот момент отвлекся на кого-то другого.
Дело в том, что Березовский - волшебник, и вся Вселенная для него - только подручный материал. В молодости научившись напряжением мозга направлять в нужную сторону денежные потоки, в зрелые годы Борис Абрамович переключился на политику. Его жизнь в последние десять лет - череда рукотворных чудес федерального масштаба. Собрать из рассыпавшихся молекул второй президентский срок Ельцина, стереть в порошок Примакова, изготовить из номенклатурной ботвы движение «Единство», сделать практически из ничего спасителя Отечества В.В. Путина...
Правда, обратное чудо у Бориса Абрамовича пока что не получается. Щелкает-щелкает пальцами, а Путин все есть и есть. И смотрит на щелкающего своими добрыми глазами. Пришлось волшебнику напрячься и временно обернуться политическим беженцем...
Последнее было сделано с изяществом и даже с элементами постмодернизма: в Лондоне Борис Абрамович основал журнал «Колокол». Правда, потерпев, вслед за Герценом, поражение в деле сплочения российских либералов, Березовский погоревал недолго - и начал кадрить державников. Автор «Былого и дум» до такого не додумался. Простой был человек, без фантазии...
Впрочем, я бы на месте спасителя Отечества сильно не расслаблялся. Однажды у Бориса Абрамовича может получиться щелкнуть пальцами... Он ведь волшебник, просто сейчас не в форме.
Вернемся, однако, к нашим телевизионным баранам. Как то раз по дороге из кремлевских стратегов в борцы с тоталитарным режимом Березовскому привалила удача в виде разгромленной «команды НТВ».
Это, конечно, был брак по расчету. Наш расчет состоял в том, чтобы остаться независимыми - не вообще (такого не бывает), а от власти. А со СМИ, независимыми от Березовского, в России давно нет проблем. Их тут теперь пруд пруди, таких независимых. Где они, интересно, были раньше?
Что же касается Бориса Абрамовича - свой интерес он в очередной раз реализовал блестяще. Простер руки навстречу погибающей свободе слова; предоставил эфир и редакционную свободу; начал вкладывать деньги, и немалые, в возрождение демократической прессы...
До тех пор, пока не заработал на Западе твердый статус опального оппозиционера.
Как только это случилось, Борис Абрамович немедленно потерял к нам всякий интерес, что выразилось в прекращении выплат по заработной плате, еще до отключения из эфира. Мы вывели Бориса Абрамовича на новую орбиту - и, как положено очередной ступени, сгорели в верхних слоях атмосферы. Собственно, особых разочарований по этому поводу у нас не было - мы прекрасно понимали, с каким волшебством и на каких условиях имеем дело.
Много месяцев спустя Владимир Соловьев пересказывал свой телефонный разговор с Березовским. Мой коллега, как сейчас принято говорить, немного «поднаехал» на олигарха по поводу его долгов по зарплате. Тот ответил гениальной формулировкой, пригодной во всяком разговоре с кредитором.
- Володя! Деньги были, деньги будут - сейчас денег нет!
Уже хочется ему немного одолжить.
Судебное решение о ликвидации ТВ-6 мы встретили в день записи последней программы «Итого». Удивительное совпадение это заставило меня, помню, недели две напролет оправдываться. Но многие все равно качали головами и говорили, как в том анекдоте: ты знал, ты знал...
Ничего я, конечно, не знал. Просто на пятом году еженедельного эфира в «Итого» появилась инерция, противопоказанная творческому процессу; программы делались словно на автопилоте, без куража... Мы решили, что после Нового года попрощаемся с телезрителями и сядем придумывать что-нибудь новенькое. И вот как раз в день записи назначенного прощания суд ликвидировал телекомпанию ТВ-6 - за долги трехлетней давности.
Три года эти долги ничуть не тревожили несчастных миноритарных акционеров, но едва на «шестерку» пришли опальные энтэвэшники, едва рейтинг пошел вверх и дохлая курочка начала нести золотые яйца, миноритарии пошли в суд - и зарезали собственную телекомпанию.
Интересно, что делали с главой «Лукойла», г-ном Алекперовым, чтобы подвигнуть его на этот удивительный, с точки зрения бизнеса, поступок? Я не спрашиваю, где с ним это делали, потому что ответ на этот вопрос, кажется, знаю.
Но главное торжество наших, так сказать, оппонентов было не в ликвидации телекомпании. Против лома нет приема, и праздновать победу танка в столкновении с «жигулями» было бы даже неловко... Настоящая победа власти была в тишине, которой встретила страна отключение ТВ-6.
Было с чем сравнить. Когда под кремлевские песни о «споре хозяйствующих субъектов» убивали «гусинское» НТВ, на улицы российских городов, на митинги протеста вышли десятки тысяч человек. А Кремль очень нервничал и весьма был озабочен хорошим «пиаром», на который не жалел ни сил, ни денег.
Убийство ТВ-6 было исполнено уже совершенно в открытую, по старым долгам, по устаревшему закону; несчастного судью Арбитражного суда изнасиловали непосредственно за новогодним салатом, чтобы он успел подписать липовую бумажку до боя курантов.
И тишина. Никакой общественной реакции.
В биологии это называется «запредельное торможение» - когда человек теряет сознание от боли... После этого с ним, как, впрочем, и с обществом, можно делать уже что угодно.
Весенний конкурс на освободившуюся телечастоту был бы делом очень удивительным, кабы дело это происходило не в России. А здесь такого рода мероприятия стали «бытовухой» еще во времена залоговых аукционов: победителя назначили, исходя из т.н. государственного интереса, т.е. интереса группы лиц, в настоящий момент, по воле случая, управляющих государством.
Интерес этот, в частности, состоял в том, чтобы глава государства при всяком удобном случае не получал клизму от Госдепартамента США за уничтожение оппозиционных СМИ, но чтобы сами СМИ поставить ему клизму были уже не в состоянии. Следовало сделать так, чтобы злосчастная «команда Киселева» вернулась в эфир, но максимально подконтрольной и неживучей. Что и было исполнено.
Итогом длительных мозговых штурмов «за зубчатой стеной» стало нечто невообразимо прекрасное: союз Дерипаски с Чубайсом, держащийся на гарантиях Примакова. Для грядущего развала это было почти идеальное сочетание. Будущие партнеры уже много лет находились в процессе взаимного поедания, и некоторые из них с трудом переносили присутствие других не то что в бизнесе - в жизни.
То, что вся эта дивная конструкция создавалась и утверждалась в Кремле, второй год наполняет меня безудержным оптимизмом. Счастлива страна, президент которой лично и во всех подробностях курирует создание частного акционерного общества!
Кремлевские стратеги трудились не зря: некогда независимые журналисты оказались в прямом подчинении (и, так сказать, на содержании) ряда господ, которых они сами резко критиковали в прошлые годы.
Была в создавшейся ситуации и еще одна приятная для черного пиара деталь: конкурс этот, безусловно, был конкурсом воровским. Всем было ясно, что частота, за которую идет борьба, принадлежит Березовскому и отнята у него силой. И получалось, что, участвуя в этой борьбе, мы как бы подтверждаем правоту судебного решения о ликвидации МНВК...
Где-то читал я про тибетских монахов, которые, прогуливаясь в уединении по саду, метелками из мягкой травы разметают дорожку перед собой, чтобы случайно не наступить на муравья.
Очень хочется быть таким монахом. Пригасить темперамент, соорудить «Тибет» в собственной квартире. Ходить по коридору - до кухни и обратно, - специальной метелкой разгоняя тараканов. Не состоять, не участвовать...
Но вот беда! - как только начинаешь «участвовать», чистый выбор между добром и злом чаще всего исчезает: почти любое движение дает побочный эффект. И самый правильный ход порой приводит к поражению, потому что играешь из позиции, которую поставил на этой доске не ты.
И сплошь и рядом выбираешь не между победой и поражением, а между двумя видами небытия...
Конечно, мы могли отказаться. Могли пойти на конкурс с акционерами, не одобренными свыше. Но мы знали - не догадывались, а были прямо поставлены в известность: либо выигрываем конкурс с этими акционерами, либо проигрываем с другими.
Действенность этого предупреждения проверил на себе Андрей Норкин, чей отказ связать свое имя с именами «кремлевских» олигархов дал нам возможность увидеть вариацию на тему собственной судьбы.
Принципиальность - штука редкая в отечественной журналистике, и тем более ценная. Норкин - один из совсем немногих, кто поставил достоинство впереди популярности.
Незадолго до описываемых событий мы с ним были в гостях на «Эхе Москвы», и кто-то из радиослушателей упомянул расхожий тезис о том, что телевизионный эфир - это наркотик... «Я не наркоман», - просто ответил Норкин. Я, помнится, добавил, что даже не курю.
Но вопрос был не в том, торговать ли лицом в телевизоре, чтобы потом мелькать на тусовках. Мы понимали, что эфир - сильное общественное средство, и знали, что в случае с ТВС это средство - ворованное. Надо было выбирать между соучастием в довольно сомнительном предприятии и уходом из российского эфира.
«Тибета» не получалось. Оба выбора были плохи. И наши пути разошлись.
Я заранее надел чистое и пошел в «олигархический колхоз». И на ворованной телевизионной частоте, на деньги Дерипаски и Ко, в унизительной конструкции и, как выяснилось впоследствии, практически на общественных началах... мы получили возможность свободной речи (в России и для России) еще на целый год.
Андрей Норкин стал главой телекомпании «Эхо-ТВ», на которой я работаю сейчас.
Тот год включил в себя громкие дни «Норд-Оста» и месяцы тихого сползания страны в собственное прошлое, и я не жалею о выборе, сделанном весной 2002-го. Мне бы, наверное, было еще тяжелее, если бы в эти дни я был сдавлен немотой.
«Помехи в эфире» были игрой в информационное телевидение. Я сбрил бороду, надел костюм и водрузил на шнобель очки. Наши репортажи доводили до абсурда реальные события недели; мы фантазировали, пародировали и просто валяли дурака...
Но перестарались.
Помнится, как раз на ту пору пришлась очередная патриотическая истерика, связанная с «ножками Буша». В поддержание напора этой струи в первой же программе мы выдали сюжет о шестилапых курицах, выведенных российскими биологами путем скрещивания курицы с тараканом. Так сказать, наш ответ Америке. Наутро после эфира директору нашей программы начали звонить с оптовых баз: договориться о закупках этой дивной птицы. Были страшно разочарованы... Действительно, если есть двуглавый орел, почему бы не быть шестилапой курице?
На травлю писателя Сорокина наше придурочное информационное агентство откликнулось сюжетом о массовых обысках в Переделкине - и почти тут же раздался звонок из русского Пен-клуба. Спрашивали, откуда у нас информация; особенно почему-то волновались за Евтушенко...
Да, мы, конечно, сильно переоценили способности электората, но главное - недооценили силу действительности. Увы, ежедневную жизнь «Помехи...» задевали по касательной, она светилась слабо отраженным светом, и это был врожденный порок той программы. Мы вставали на уши, чтобы придумать что-то круче реальности, но «переиродить Ирода» не удавалось. Жизнь то и дело оказывалась сильнее пародии.
Опыт с «Помехами» помог нам по-новому оценить «Итого», твердо стоявшее на факте. По счастью, начались летние каникулы; за август у меня отдохнули мозги и отросла борода - и в сентябре мы вышли с новой программой.
Я долго мучился с ее названием, пока однажды сам собой не родился «Бесплатный сыр».
Здравствуй, Маша Визитей!
Это некий иудей.
Вот тебе кусочек Сыра -
Постарайся, попотей.
Коль получится спецреп,
Заработаешь на хлеб.
Не получится - поедешь
Шпалы класть за Кингисепп!
Ну, Кингисепп, положим, был приплетен для рифмы, но Маша Визитей - лицо в этом сюжете реальное и очень симпатичное. Потомственный обитатель Останкина, дочь известного кинодокументалиста, она была режиссером «Помех...», откуда плавно перетекла в «Бесплатный сыр».
Однажды я сопроводил текст программы стишком, и Маша потребовала, чтобы так было всегда. По условиям игры размер и первая строчка должны были оставаться неизменными - ну я и старался. Хорошее Машино настроение было залогом того, что с программой все будет в порядке, и ее звонкий смех из аппаратной снимал напряжение съемок.
Впрочем, хорошее настроение Маша распространяла вокруг себя сама. Одно удовольствие было наблюдать, как нежно «строила» она трудовой коллектив, - когда надо было кого-то «строить», разумеется. Потому что трудовой коллектив сложился, что называется, в радость. Андрей, Дима, Лена, Сергей, еще Сергей, Юля, Саша, Гена, Катя, снова Юля... - большей частью совсем молодые, они вкалывали не за страх, а в последние месяцы даже и не за деньги.
И в своей нынешней телевизионной безработице я больше всего скучаю не по собственной физиономии на экране, а по этим лицам рядом с собой.
...Вечером во вторник меня начинали томить нехорошие предчувствия, в среду днем на душе становилось тревожно, с утра в четверг охватывала паника; к полудню пятницы текст программы был практически готов - включая те самые «специфические репортажи» - фантазии на темы российской жизни.
Их авторы стоят того, чтобы вынуть их имена из «братской могилы» титров и рассмотреть по одному. В крайнем случае по два, как Юру Исакова и Сашу Каряева.
Мы их так и называли - «Исаков-Каряев», через черточку. Мрачноватые, как и положено настоящим юмористам, серые от недосыпа (на них помимо меня висели Хрюн со Степаном, требовавшие текстов чуть ли не ежедневно), ребята приходили на летучку с такими шахтерскими лицами, что мне, бывало, хотелось замахать на них руками и крикнуть: «Бог с вами, не надо сегодня шутить, отдохните!»
Но в отличие от шахтеров, фонарик у Юры и Саши включался не на голове, а где-то внутри нее. Из лучших продуктов их совместного творчества упомяну два ордена, выданных нами двум отечественным политикам: Сергею Ястржембскому - «За неоднократную верность» и Пал Палычу Бородину - «За взятие без спросу».
К названию второго ордена я только приставил скобки и вписал в скобках слово - «посметно».
Мандельштаму, по свидетельству Георгия Иванова, принадлежит удивленное: не понимаю, зачем писать юмористику, когда и так все смешно? Мало кто слышит этот юмор жизни - чтобы рассмешить большинство, требуется показать этому большинству палец, а лучше, для надежности, этим пальцем его и пощекотать...
Как же я люблю людей, которым, для того чтобы рассмеяться, хватает самой жизни!
Штирлиц учил нас, что в разговоре запоминается последнее. В этом плане дело «Бесплатного сыра» было беспроигрышным: последними в программе появлялись куплетисты - Сергей Лосев и Борис Смолкин.
Эти персонажи, лысый бодрячок и мрачноватый брюнет, были придуманы в Ленинграде чуть ли не в середине семидесятых; потом (в составе театра «Четвертая стена») эта пара с огромным успехом «гуляла по буфету» в перестройку и допелась до путинских времен, выйдя наконец к большой телевизионной аудитории.
Это было так хорошо, что долго продолжаться не могло.
В хоккее есть такое понятие - «отложенный штраф»...
К октябрю 2002-го рана от разрыва НТВ надвое затягивалась уже почти полтора года. Новые люди обживали восьмой этаж, остатки старой команды - с компромиссами, но вполне достойно - «держали» эфир, и у власти хватало мозгов не требовать от сломленных федерального рвения записных «государственников». В нормальные дни зазор между независимостью и «государственной границей» был почти незаметен для глаза, что, собственно, и требовалось доказать. Какая атака на свободу слова, где?
Но присутствие поводка обнаруживается как раз в те моменты, когда тебе надо не в ту сторону, куда надо хозяину. И когда случился «Норд-Ост», удавка затянулась мгновенно.
Печатается с сокращениями.Второе
дополненое издание книги Виктора Шендеровича «Здесь было НТВ...» выйдет в издательстве «Захаров» накануне Нового года.
Виктор ШЕНДЕРОВИЧ