И ВМЕСТЕ ИМ НЕ СОЙТИСЬ

В 1935 году корреспондент японской газеты, работавший в Москве, страстно полюбил русскую девушку и решил вывезти ее в Японию в кофре

И ВМЕСТЕ ИМ НЕ СОЙТИСЬ

На экскурсии в Музее пограничных войск РФ я оказалась рядом с высоким мужчиной средних лет, который так внимательно слушал рассказы экскурсовода, что я невольно обратила на него внимание. Когда экскурсовод дошла до стенда с кофрами из толстой рогожи, в которых японцы из своего посольства в Москве хотели переправить двух своих шпионок на родину, внимательный мужчина вдруг спросил:

— Простите, а вы уверены, что это были японки?!

— Да, японки. Они были шпионками.

Экскурсия пошла дальше, а мужчина остался перед стендом с кофрами. Мы познакомились. Семенцов Владимир Всеволодович рассказал об этих кофрах совершенно необычную историю.

КАК ВСЕ НАЧИНАЛОСЬ

— Наиболее подробно обо всем вам расскажет моя мама, — уверил меня Семенцов.Через два дня я сидела в небольшой квартире у Валентины Владимировны.— Я помню многие события 1935 года. Мне было тогда 12 лет. Мой отец Яцевич Владимир Иосифович некоторое время работал в правительственном гараже. Вскоре ему предложили или перевели — точно не знаю — на работу в японское посольство. Он должен был возить японского корреспондента газеты «Токио нитинити» Кобаяси Хидео.Младший брат отца все время менял работу из-за своего шебутного характера. Но отец смог ему помочь, и тот даже стал возить военного атташе в том же посольстве. Помню его рассказы, от которых мама всегда приходила в ужас. «Представляете, — говорил он хохоча, — за мной вечно следовала машина с энкавэдэшниками. И вот однажды я так газанул, что они меня потеряли. Здорово я их напугал».— Ты поосторожней, Леня, — увещевала его мама. — С огнем играешь! Смотри, беду накличешь!Отец каждый вечер после работы, не поужинав, садился что-то писать. Позже я поняла: он готовил отчеты для Лубянки. За время работы у японцев отец сильно осунулся и замкнулся.И вот перед Пасхой он пришел пораньше и сказал маме:-- Завтра у нас будут гости, японцы. Хотят посмотреть, как русские справляют Пасху. Надо хороший кулич испечь и яиц побольше раскрасить.Почти всю ночь мама не ложилась. Очень волновалась, готовила.Днем пришли военный атташе и Кобаяси.Встреча прошла на удивление весело, мне особенно понравился Кобаяси — красивый, дружелюбный. Он несколько раз сожалел, что с ними нет Марии и ее дочери Нади.Позже отец рассказал, что Мария работала в посольстве переводчицей и у нее была семнадцатилетняя дочь Надя.

ИРИСЫ ДЛЯ НАДИ

Валентина Владимировна познакомилась с Марией и ее дочерью на даче в Балашихе, которую снимал Кобаяси.— Мне на всю жизнь запомнилась редкая красота Нади, — рассказывала она. — Невысокая, с пышными каштановыми волосами, она напоминала мне фею из сказки. Во время нашей встречи я не сводила глаз с Нади. Врезалось в память, как она сказала: «Вот бы засеять здесь все ирисами — чудесный получился бы сад».Через несколько недель я услышала, как отец рассказывал маме: «Представляешь, привожу я их на дачу, а там все ирисами засажено».

ЭТОТ СТРАШНЫЙ 35-Й ГОД

Любовь Нади и Кобаяси стала для 12-летней Валентины каким-то наваждением. Она не сомневалась, что все у них сложится очень счастливо.Все чаще подслушивала разговоры родителей о Наде и Кобаясе. Но говорили они мало. Незадолго до Нового года отец с мамой что-то долго обсуждали.— Я едва дышала, — вспоминает Валентина Владимировна. — Мечтала услышать хотя бы отрывки их разговора. И наконец уловила несколько слов: «Кофры будут готовы через два дня. А отправляют их 26-го».На следующий день я стала приставать к маме с вопросами: придет ли к нам на Новый год Кобаяси, и почему он не женится на Наде?!На что получила краткий ответ:-- У него дома семья. Он скоро уедет в Японию.В 1935 году из многих посольств иностранцев стали отправлять. Кобаяси должен был уезжать с военным атташе.Вечером 26 декабря мама была какой-то рассеянной, на мои вопросы не отвечала, думая о чем-то своем. Чувствовалось, что она с нетерпением ждет отца.— Все в порядке, они уехали, — с порога негромко сказал отец.— Ну слава богу, все у них будет хорошо, — успокоилась мама.Одна любовь, разные судьбы.Вместе с сыном Валентины Владимировны — Владимиром Всеволодовичем мы вновь отправились в музей. Директор музея деликатно, но настойчиво отклонил все наши версии, особенно ту, что в кофрах находились русские женщины.— Это просто нелепо. Там были японские шпионки. Совершенно очевидно.Два дня переговоров с ним ничего не дали, но, видимо, заставили его усомниться в первоначальной версии, тем более что человек он оказался довольно проницательный и неординарный.Я упрашивала его заняться нашим делом, но все мои надежды казались бесплодными. Куда обращаться?! В какие инстанции писать?! Да и что писать?! Ведь кроме рассказа Валентины Владимировны, у меня практически ничего не было. И все-таки существуют в жизни чудеса, которые мы называем случаем. Через несколько дней мне позвонил директор музея. Оказалось, один дотошный сотрудник музея интересовался этим делом несколько лет назад. И побывал в Киеве у человека, который сыграл, можно сказать, главную роль во всей этой истории, — бывшего старшего уполномоченного ОП 16 Дзержинского погранотряда НКВД Петра Николаевича Босых. Документ, привезенный сотрудником из Киева, с трудом, но отыскали в музее.

ОПЕРАЦИЯ С ЧЕМОДАНАМИ

Когда копию этого документа Владимир Всеволодович показал своей маме, она долго молчала, а потом заплакала так тихо, будто все происшедшее до сих пор оставалось тайной, раскрыть которую страшно даже сейчас. Страх тех лет был настолько силен, что казался непобедимым. Избавиться от него даже спустя десятилетия смогли только те, кого уже не осталось в живых.Вот что говорилось в этом донесении:«Не знаю, как эта операция описана в официальных документах бывшего ОГПУ СССР, но дело было так.После тревожной и беспокойной ночи на границе я, будучи начальником оперативной службы отряда, утром докладывал результаты действий начальнику пограничного отряда Мартыненко. Во время доклада раздался звонок, у телефона был один из заместителей председателя ОГПУ, который передал начальнику отряда следующее:«Неделю тому назад в японское посольство в Москве вошли две женщины и оттуда не возвращались. Вчера поездом из Москвы выехали военный атташе японского посольства и корреспондент японской газеты, кажется, «Нитинити», у них два больших чемодана, помимо других меньших. Есть предположение, что этих женщин в чемоданах их владельцы пытаются вывезти за границу. Приказываю не допустить провоза этих женщин в чемоданах. Но учтите, что если Вы вскроете чемоданы и женщин не окажется, то получите 5 лет, а если провезут безнаказанно, тоже». Вот и весь разговор. Так его тут же передал мне начальник отряда.До прихода поезда на пограничную станцию оставалось 1 час 40 минут. Станция находилась от отряда в 10 километрах. Время было терять нельзя, и мы срочно выехали на пограничную станцию. В дороге разработали такой план: по прибытии поезда на станцию отцепить вагон, в котором следуют японские военный атташе и корреспондент, и под видом технического осмотра поставить в дальний тупик, где заранее подготовить техническую бригаду из состава железнодорожников. После чего начальник станции войдет в купе к японскому атташе и объявит, что вагон, в котором он следует, неисправен, поэтому приносит извинения и просит их перейти в другой вагон, для чего к их услугам прибудут носильщики для переноски багажа. Для этой цели следует подобрать носильщиков и проинструктировать их, что, когда они будут нести большие чемоданы, один из носильщиков должен упасть с чемоданом с таким расчетом, чтобы чемодан ударился о рельсы. Если из этого чемодана не будет исходить никаких признаков человека, тогда второй носильщик, подходя к перрону станции, должен споткнуться с таким расчетом, чтобы чемодан ударился об угол перрона, обычно окаймленного рельсами, и если после этого никаких признаков человека не будет исходить из чемодана, тогда, вооружив носильщиков большим сапожным шилом, сделать проколы чемоданов. Вот такой был разработан план. Мы были уверены, что таким путем мы безусловно, установим, есть ли люди в чемоданах. И все это по прибытии на станцию быстро сделали, и еще осталось немного времени до прихода поезда, чтобы успокоиться.По прибытии поезда на станцию все было сделано в соответствии с разработанным планом. Падали носильщики с чемоданами на рельсы, ударяли чемоданы об угол перрона, делали проколы в чемоданах шилом, но никаких признаков нахождения женщин в чемоданах не исходило.Я сопровождал носильщиков, а начальник отряда КПП и начальник станции шли впереди вместе с японскими атташе и корреспондентом. Атташе заметно волновался, несколько раз оглядывался, а корреспондент вел себя спокойно. Но так как мы уже подходили к вокзалу, то начал волноваться и начальник отряда. Он несколько раз оглянулся и заметил в одном чемодане щель-вмятину, образовавшуюся в нем от удара об угол перрона. Оставив атташе и остальных, начальник отряда быстро подошел к нам, в это время мы также обратили внимание на щель-вмятину. Начальник отряда через эту щель-вмятину просунул руку в чемодан, обнаружил в нем человеческое тело и приказал нам нести чемоданы в досмотровый зал таможни. Заметив это, японский атташе стал протестовать, заявляя, что он неприкосновенная личность и его вещи не подлежат досмотру. Начальник отряда ответил ему, что вещи досматривать не будем, а только изымем из чемоданов людей, так как таковой груз не разрешается перевозить и дипломатам. Японский атташе выхватил из кармана пистолет, но начальник отряда успел схватить его за руку, и пистолет упал на перрон. Когда внесли чемоданы в досмотровый зал таможни и поставили их на столы, начальник отряда предложил атташе открыть чемоданы. Атташе отказался, тогда начальник отряда сказал, что в таком случае мы будем вынуждены сами вскрыть их. Пойманный с поличным, японский дипломат отдал ключи. В каждом чемодане оказалось по одной женщине, они были извлечены оттуда и уведены в помещение КПП, а мы с начальником отряда оформили акт вскрытия чемоданов.Когда мы пришли в помещение КПП, нас туда не допустили, с ними уже занимался прибывший этим же поездом с большой группой сотрудников ОГПУ из Москвы высокий начальник с четырьмя ромбами в петлицах.Начальник отряда доложил заместителю председателя ОГПУ о выполнении задания и его результатах. Последний поблагодарил его и всех участников операции и разрешил угостить всех их в ресторане «Интуриста» станции, а счет по расходам выслать ему, что и было сделано.Вот так была проведена эта занятная операция с чемоданами.Быв. ст. уполномоченный ОП 16 Дзержинского погранотряда НКВД П.И. Босых».

АРЕСТЫ СОУЧАСТНИКОВ

Пока расследовали «дело» Марии и ее дочери, отец Валентины Владимировны еще некоторое время работал в другом месте. Началось все с 1937 года. Сначала арестовали брата Леонида с женой. Их грудного ребенка в коляске вывезли в коридор, дверь опечатали и ушли. Леонида обвинили в шпионаже в пользу японцев, а также в незаконном хранении оружия — вальтера. Военная коллегия Верховного суда Союза ССР приговорила его к высшей мере наказания — расстрелу, что было приведено в исполнение через несколько дней. Жену приговорили в пяти годам заключения с высылкой в Сибирь.— Спустя месяц, — рассказала мне Валентина Владимировна, — родители развелись.— А почему? — не удержалась я. — Что случилось?Отец предчувствовал страшные последствия своего поступка.Однажды ночью в наш дом громко постучали.— Это за мной, — сказал отец.Владимира Иосифовича после долгих допросов, на которых он категорически отрицал свою шпионскую деятельность на японцев, осудили на пять лет в исправительно-трудовом лагере в Сибири.— Сначала отца содержали в Бутырке, — рассказала Валентина Владимировна. — Позднее отправили в Норильск. У меня сохранилось единственное письмо от него. Он писал: «Ходим, держась за канат, руки примерзают к варежкам. Скоро я буду на поселении. Если сможешь, приезжай. Здесь очень тяжело. Трудно быть одному. Не с кем слово промолвить. Никакого просвета и надежды». Вскоре отец умер.Несколько лет назад сын Валентины Владимировны ездил в Норильск. Но кладбище, где был похоронен его дед, залили бетоном, и ничего не осталось.

ПРАВДА ИЗ ПОСЛЕДНЕЙ ИНСТАНЦИИ

Вместе с Владимиром Всеволодовичем мы все-таки отправили запрос в Центральный архив Федеральной службы безопасности РФ, чтобы узнать о судьбе Марии и Нади. И вскоре получили ответ:Ответ из Федеральной службы безопасности РФ от 05.06.03. №10/А-С-572, г.МоскваСообщаем Вам, что в Центральном архиве ФСБ России находится на хранении архивное следственное дело в отношении Вегенер Марии Георгиевны, 1897 г.р., и ее семнадцатилетней дочери Вегенер Надежды Николаевны. Из материалов дела следует, что по предварительному сговору с атташе японского посольства Коона Кацуми и журналистом газеты «Токио нитинити» Кобаяси Хидео женщины пытались незаконно выехать за границу, скрываясь в вагонах дипломатического багажа. 26 декабря 1935 г. на станции Негорелое Московско-Белорусско-Балтийской ж. д. они были задержаны пограничниками.По определению Особого Совещания при НКВД СССР от 15 марта 1936 года Вегенер М.Г. и Вегенер Н.Н. «за попытку нелегального побега за границу», а также их родственница Ауэ Л.А. «за недонесение о попытке побега за границу других лиц» лишились права проживать в ряде городов СССР сроком на 3 года (до ареста жили в Москве).Осужденные были высланы в Воронеж, где 5 июля 1936 года Вегенер М.Г. умерла. Сведений о дальнейшей судьбе Вегенер Н.Н. и Ауэ Л.А. в деле не имеется.В 2002 году архивное следственное дело находилось на пересмотре в Генеральной прокуратуре Российской Федерации. Согласно ее заключению дело пересмотру не подлежит, т.к. вмененные проходящим по нему лицам деяния не попадают под действие Закона РСФСР «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18 октября 1991 г.В этой связи действие ст. 11 указанного Закона, представляющей право родственникам реабилитированных граждан и исследователям на ознакомление с материалами следственных дел, на данное дело не распространяется.

Елена ЧЕКУЛАЕВА