ИДЕАЛЬНЫЙ МУЖЧИНА

Ты не помнишь, откуда он появился. Просто однажды обнаруживаешь его рядом с собой. Он светловолос и голубоглаз, мышцы на его животе, словно панцирь на брюхе черепахи, вокруг его глаз — морщинки, которые он называет следами былых улыбок

ИДЕАЛЬНЫЙ МУЖЧИНА

Улыбается он редко. Он серьезен и мужественен. Весь его облик наводит на мысль о Военно-морском флоте и девчонках, шепчущихся за его спиной: «Суперский парень!» Но он не любит море, он вырос в Москве; он обожает японскую кухню, МТV и свою машину. Он плохо себя чувствует, если не получает ни одного электронного письма в день; он с неизменным интересом в пятый раз смотрит одни и те же новости; он заметит, что ты озябла и даст свои перчатки...Перед первым вашим свиданием ты перехватываешь волосы на затылке заколкой, наносишь на губы немного блеска — voila. Конечно, не высший пилотаж, но вполне прилично. Он приходит в черном костюме и черной рубашке, словно герой фильмов Гая Ричи. «Как ты думаешь — эта женщина красива?» — спрашиваешь ты, указывая на почтенную даму за соседним столиком. Он качает головой и кривится. Ты понимаешь, что красота для него неотторжима от молодости. Ты разочарована. Как и все, он покоряется лишь свежести и юности.После ужина вы идете домой пешком вдоль набережной, и он рассказывает что-то о саблезубых зайцах. Смеется, забегает вперед, чтобы увидеть твою реакцию. Воздух прохладен, снег скрипит под ногами.Вы долго еще ходите по прекрасному белому городу, которого ты просто не видишь, потому что его улыбчивое лицо заслоняет от тебя набережную, фонари, парки и прочие виды.Дома вы по-честному пьете кофе. Ты ерзаешь, все не можешь устроиться поудобнее и наконец с отвращением к себе понимаешь, что вся эта возня — неосознанное приближение к нему. Ты кладешь руку на стол, и он накрывает ее своими ладонями. Накрывает поспешно, как кузнечика.Он приезжает к тебе каждый вечер. По сто раз звонит на работу: «Ку-ку, я соскучился». Вы ходите в кино и даже на мюзиклы, где странные мужчины стоят с раздвинутыми ногами и вопят песни, глядя прямо перед собой. По субботам вы едете в супермаркет, где он молча достает с полки твои любимые баклажаны.Потом он знакомится с твоим школьным другом, и тот недоумевает: «Чего это он такой злой?» И только тогда ты начинаешь замечать. Он кричит на сотрудников. Водители на дороге — «сволочи» и «чайники», правительство — «уроды», заснувший на скамейке бомж — «ослиная задница». Ты предлагаешь ему сходить к врачу. Он страшно веселится, валится грудью на руль, всхлипывая, вскидывая головою, как взнузданный жеребец.«Интересно, — говоришь ты, когда вы играете в лото, лежа на ковре у тебя в квартире, — мы случайно встретились или нет?» Он целует тебя в нос: «Предлагаю по четным дням держаться одной точки зрения, а по нечетным — другой». Тебе становится так хорошо, что ты забываешься и ни с того ни с сего брякаешь: «Может, поженимся?» — «О нет, этого мне только не хватало, — торопливо говорит он, словно ты предложила ему услуги гадалки или беременную морскую свинку. — Сорок восемь... У меня!»Однажды в клубе к вам подходит блондинка и о чем-то мило щебечет с ним. «Настасья сочиняет музыку для кино, — объясняет он. — И даже была выдвинута на «Золотого орла». Ты думаешь о своей собственной премии — шуточной награде за худший из тридцати портретов Буратино. Гуашью.Он слишком часто танцует с Настасьей, ты сидишь у стойки и напиваешься впрок. Ночью в кровати ты пытаешься завести светскую беседу: начинаешь с разговора о музыке и заканчиваешь вышвыриванием его вещей в прихожую. Умора! «Между прочим, я давно хотел от тебя уйти», — говорит он, надевая ботинки. Ты рвешь на мелкие клочки его фотографию и, как прах, развеиваешь с балкона. Затем надеваешь свою старую фланелевую пижамку с зайчиками и засыпаешь одна, на своей кровати, с левой стороны.Весь следующий день ты успокаиваешь себя тем, что любой, кто станет у него следующей, придется привыкать к его храпу. Ничего, думаешь ты, пусть поживет-ка со своей музыкантшей, пусть послушает завывания ее синтезатора или на чем там она наяривает? Это совершенно необходимая воспитательная мера. А звонить ему ты погодишь месяцок... Ну хотя бы пару недель... Дня три уж, во всяком случае, точно... И сразу набираешь номер. «Добрый день, сейчас я не могу подойти к телефону, оставьте, пожалуйста, свое сообщение после звукового сигнала...» Ты бросаешь трубку, потому что твоим сообщением может быть только рев, заглушающий все звуковые сигналы в мире.Тогда ты звонишь школьному другу. Он зовет тебя гулять. Вы ходите, ходите вокруг пруда с утками, ты сморкаешься в его платок и подробно жалуешься. «Невозможно жить только на эмоциональном подъеме, — говоришь ты. — Нельзя постоянно, как наркоман, искать острых ощущений. Ведь наше существование — это понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье... Ты встаешь, работаешь, приезжаешь домой, ужинаешь...

Наталья РАДУЛОВА