АЛЛА СУРИКОВА:ЛЮБЛЮ, КОГДА МУЖИКИ ДЕРУТСЯ

Кинорежиссер Алла Сурикова, в свое время отнявшая у мужчин эксклюзивное право снимать комедии («Ищите женщину», «Человек с бульвара Капуцинов», «Московские каникулы»), скоро выпустит на экран сразу два новых фильма

АЛЛА СУРИКОВА:ЛЮБЛЮ, КОГДА МУЖИКИ ДЕРУТСЯ

Говорят, что женщины любят смотреть, когда мужчины дерутся... А вы любите?

— Только если в кино! У меня самая первая драка в кино — это в фильме «Ищите женщину».

— Помню... Отличная драка была.

— Потом без них не обошлась ни одна моя картина. За что меня крепко полюбили наши каскадеры и еще крепче полюбила их я. Постановщиком трюков был Витя Иванов. Очаровательный, остроумный, сильно заикающийся и бесстрашный человек... Как-то сильно пьяного Иванова остановил гаишник. Витя открыл дверь машины и вывалился ему под ноги. Но не растерялся и сказал: «...вот д-до чего может довести инт-теллигентного человека один б-бокал шампанского». Гаишник проникся сочувствием к интеллигенту и проводил на мотоцикле до его подъезда.

В той же «Ищите женщину» снималась сцена драки Ярмольника и Абдулова. Там есть момент, когда Саша Абдулов бьет Леню. Ярмольник влетает лицом в стенку. Поворачивается — у него в зубах розетка, а по оборванному шнуру бежит огонь. Леня выплевывает розетку.

Но Леня все время выплевывал ее раньше, чем огонь появлялся в кадре. Мы сняли один дубль, другой. Потом Витя говорит:

— Л-леня, я т-теб-бе ск-ком-мандую, к-когда в-вып-плевыв-вать.

— Нет уж, — замотала я головой. — Лучше я скомандую, а то, пока ты будешь командовать, Леня сгорит на работе...

Одна блондинка сказала как-то: «Проще ему отдаться, чем ждать, пока он договорит свою просьбу». И еще по поводу драки... Моему внуку Ване Сурикову, когда он был маленький, очень нравилась «Ищите женщину». Он часто просил поставить видеокассету с этим фильмом. Включаю. Ваня тут же: «Перематывай! Еще! Еще! Во, драка! Оставляй». Потом спрашивал:

«А Абдулова посадили? А Ярмольник поймал еще преступников?»

— Алла Ильинична, а как у вас началось с кино... Знаю, что все было не так просто...

— В детстве я мечтала поступать только в театральный институт. Я хотела стать артисткой! После школы я провалилась на вступительных экзаменах в Институт легкой промышленности, пошла работать на авиазавод слесарем-сборщиком (!). Меня оттуда «ушли» (!), и я поступила на филфак Фрунзенского университета. Там я впервые по-настоящему вкусила творческого яду — в студенческих капустниках, в поэтических перепалках с друзьями, в открытии одних кумиров и закрытии других. Там же начала пописывать стихи. А вскоре перевелась в Киевский университет — поближе к родителям. Стала заниматься математической лингвистикой у знаменитого профессора Льва Аркадьевича Калужнина. И хотя диплом по матлингвистике я защитила на «отлично», решила свернуть с научной стези. Со временем лингвистику растеряла — мат остался. Но в гомеопатических дозах.

— А женщина-режиссер и мат — две вещи совместимые?

— Наш педагог на Высших режиссерских курсах знаменитый Леонид Трауберг говаривал о мате примерно так: «Мат — не роскошь, а прэдмэт сохранения режиссерского здоровья».

— Но в итоге как вы в кино все-таки оказались?

— Я решила поступать в аспирантуру ВГИКа. Написала работу «К проблеме слова на экране». На грани кино и матлингвистики. Работа понравилась. Меня вызвали на экзамены во ВГИК. На экзамене по кинодраматургии я с треском провалилась.

В моей жизни было несколько судьбоносных провалов.

— В общем, началось с провала?

— Не будь провалов, думаю, я никогда бы не вырулила «на себя».

— Можете перечислить все свои провалы?

— Я не поступила в Институт легкой промышленности и не стала технологом по производству тканей. Я не осталась работать слесарем-сборщиком на заводе.

Я не поступила в аспирантуру ВГИКа и не стала теоретиком кино. Я не защитила свою первую полнометражную картину и не осталась работать на студии им. Довженко.

— Хороший список!

— А в моей жизни это самое отрицательное «не» часто играло положительную роль. Я скорее беспокоюсь, когда все идет гладенько... Мое кредо — «недо...». А путь в кино для меня начался с Высших режиссерских курсов.

— Я очень люблю ваш фильм «Ищите женщину», хотя это французская пьеса, совершенно не киношная... а вот получилась... Тоже по принципу «вопреки всему»?

— Вообще-то вся эта история не столько французская, сколько английская. Потому что автор пьесы, по которой она была снята, Робер Тома почти полностью перекатал сюжет пьесы у английского литератора Джека Поплуэлла «Миссис Пайпер ведет следствие»... Мне предстояла поездка в Париж. Захватила с собой кассету с картиной «Ищите женщину» в надежде найти автора пьесы Робера Тома и обрадовать его подарком. Жертвуя Версалем, я накручивала телефонный диск и — о счастье! — наконец-то разыскала драматурга. По-французски я знала лишь два слова — «амур» и «променад». Когда-то за мной ухаживал один француз... Вечером он спрашивал: «Амур?.. Променад?» — «Променад, променад», — отвечала я. «Амура» он не дождался. Так вот... По причине моего слабого знания французского телефонные переговоры вела моя дочь Кира.

В тот момент она жила в Париже. Красиво грассируя, Кира устроилась поудобнее у телефона и приготовилась слушать и переводить радость и счастье француза Робера Тома по поводу встречи с прекрасным. А я приготовилась наблюдать за ее лицом. Но постепенно лицо ее вытягивалось, глаза тускнели.

«Он старый и жадный маразматик», — вдруг сказала Кира громко, не боясь быть понятой, и передала мне трубку. Мы встретились. И я поняла, что мой фильм Тома совершенно не интересует. Все два часа он спрашивал меня, где его деньги. Очень он меня разозлил. Захотелось послать его на «променад».

— А что, должны были заплатить?

— Во-первых, пьеса была написана до конвенции, и никаких денег, а тем более наших гордых деревянных рублей, по нашим российским правилам автору не причиталось... А во-вторых, уж если и следовало платить, то не ему, а английскому автору Поплуэллу.

Я распрощалась с алчным французом и пошла погулять по Парижу. А кассету подарила какому-то полицейскому, который показался мне похожим на Леню Ярмольника. Он ничего не понял, но улыбался широко. «Мерси, мерси...» — «Шерше ля фам», — отвечала я. К тому времени я освоила еще несколько французских слов.

— А вот, например, девушка, что сыграла секретаршу мэтра Роше (Сергей Юрский). По-моему, очень красивая актриса. Но в кино я ее больше не видел.

— Это Лена Укращенок. Действительно очень красивая девушка.

— Говорят, что она вышла замуж за Эдварда Радзинского.

— Да, сам писатель как-то подтвердил это.

— Любовь-морковь. А как вы вообще относитесь к сценам любви в кино?

— В фильме «Две стрелы» между двумя главными героями Сашей Кузнецовым и Олей Кабо — была такая сцена. Одна немецкая газета написала о ней, что «это самая красивая эротика 1989 года».

— Я знаю, русские актеры самые стыдливые. Как они отнеслись к вашему предложению раздеться?..

— В начале съемок (действие происходит в доисторические времена, персонажи вынуждены бегать без одежды) я долго спотыкалась о необходимость предложить актерам обнажиться... Подбирала слова... Но, видимо, подбирала правильно, потому что к концу картины в группе уже раздавался клич: «Эй! Кто еще не снимался голым?»

— Были случаи, когда вы страдали от журналистов?

— Я в годы перестройки сняла ленту «Чокнутые». Малобюджетную. И вдруг после нее узнаю, что стала миллионершей. Даже миллиардершей — в пересчете на тогдашние франки. Все началось с того, что ко мне обратилась некая веселая француженка из «Пари-матч»: «Я собираюсь писать о русском кино. Пожалюста, расскажите что-то хорошее о себье. Только веселое. Все у вас плачут — наш журнал может немножко намокать». На эту роль я охотно согласилась.

Отшутилась: живу в московском Беверли-Хиллз (имела в виду серо-голубые блочные дома на Мосфильмовской), за фильм «Чокнутые» получила аж тридцать тысяч рублей (копейки по тем временам), имею две машины (оставила за скобками, что одну из машин даже на запчасти не покупали). И закончила на том, что каждую из моих картин в разное время посмотрели от тридцати до шестидесяти миллионов зрителей (это была правда).

Вскоре в «Пари-матч» вышла статья под названием «Шесть новых русских миллиардеров делятся секретами своего успеха». Четверо из них были бизнесменами (двоих потом убили). Пятый — модельер Валентин Юдашкин. Шестая — я, ласточка. Фотография на фоне старого телевизора. Корреспондент немножко перепутала, и миллионы зрителей обратились в миллиарды франков. Телепрограмма «Время деловых людей» тут же пересказала статью в эфире. Мне посыпались заманчивые предложения: «Военный: — Отдайте одну машину малообеспеченному полковнику. Дети: — Дайте миллион — нам не хватает на экскурсию в Австралию. Некто: — Мы тут привезли из Душанбе золото. Недорогое. Не желаете?» Что мне оставалось делать? Я позвонила телевизионщикам. Пригласила их домой: «Покажите, что брать у меня нечего и денег никаких нет. Все, что было, вынесли».

— Случаи из вашей жизни влияли на сюжеты ваших фильмов. А какие фильмы сейчас влияют на ваши жизненные сюжеты?

— Так случилось, что я практически в одно время заканчиваю сразу две картины. Первую мне пришлось снимать за молодых режиссеров, которые по разным причинам не смогли ее снимать. Группа уже стояла на высоком старте, все было почти готово к съемкам. Пришлось ввязаться в «драчку». Картина детская, называется «Если завтра в поход», четырехсерийная. Главные роли там у ребят 11 — 14 лет. Сюжет про наше время, про нашу жизнь — ребята, совершая нелепые или лепые поступки, случайно (парадокс жизни!) помогают взрослым в их серьезной борьбе с террористами. Снимали на Украине. Без проблем — это не съемка. Я выступала в трех ипостасях: одна (как вы понимаете) — режиссер, вторая (как вы не понимаете) — продюсер, третья (я и сама не понимаю, как это случилось) — главный консультант по украинскому языку. В фильме звучит «украиньска мова», а я когда-то в прошлом веке училась на Украине. Главное наше потрясение — место съемок в Балаклаве, где до нас никто не снимал и никто не ступал лет восемь, кажется. Там в горе, скрытый от людских глаз, был огромный тоннель, куда заходили подводные лодки. В советские времена это было хорошо оборудованное, жутко секретное место. А когда мы пришли туда снимать, там торчали оборванные провода, зияли люки без крышек и стонали прогнившие лестницы. И все же, когда киношный свет ударил в переплеты огромных сводов — мы вздрогнули. Перед нами открылось потрясающее космическое сооружение. И каждый день, в течение недели, держась друг за друга и... за проводника с фонарем, мы приходили на место съемок, врубали свет и вздрагивали. А когда свет гас... Однажды в такую кромешную пору наша директор Лариса не увидела открытый люк. В результате синяк во все красивое лицо. Но надо знать кинематографистов. Синяк мы тоже приспособили себе на пользу. Генералы и другие официальные лица спешили нам на помощь чуть ли не со слезами на глазах, выполняя все наши просьбы.

— Вы и детское кино — вещи далекие?

— Да не очень. Когда-то я окончила курсы режиссеров детского кино, придумала для детей «Ералаш», но режиссером «очень детского кино» так и не стала. Так что считайте, что этой работой я отдала долг детям. Кстати, работать с детьми не сложнее, чем со взрослыми. В начале нервничают, зажимаются, потом, когда чувствуют, что у них все получается — становятся профессионалами. Если есть чувство артистизма, тогда все в порядке — маленький человек живет в кадре, как большой артист.

— А вторая лента о чем?

— Вторая картина «О любви в любую погоду». Я должна была снимать ее еще года два назад, но деньги медленно шли, практически «пешком». Надеюсь, что теперь она скоро будет готова. Сейчас мы заканчиваем монтаж, идет озвучание... В фильме снимались замечательные артисты. В главных ролях Леша Панин и дебютантка Даша Калмыкова. Люда Максакова — мой друг, хотя в кино это всего лишь моя вторая встреча с ней. Андрей Федорцов, стремительный, темпераментный. В фильме также снималась моя фирменная пара бомжей — Александр Адабашьян и Михаил Мишин.

А еще — ну, конечно, не только по знакомству — моя дочь Кира Сурикова и ее два сына Коля и Ваня. Кира всю роль играет по-французски. И поскольку язык она знает очень прилично, я смогла доверить ей роль совершенно спокойно. «О любви...» — это ироническая история одного метеоролога, который хочет осчастливить человечество резонатором тонких энергий. Такая ненаучная фантастика, в которую мне хочется верить. А пока ему надо жить, нечего есть, и он все время попадает «под колеса». Герой хочет изменить судьбы всех людей, но ему удается осчастливить только одну душу населения. Остальное узнаете в темном зале...

Дмитрий МИНЧЕНОК