ТРИ РОССИИ В ОДНОЙ

Лидера группы «ЧАЙФ» тоже зовут Владимир Владимирович. И он тоже постоянно ездит по России с визитами. Совершив с В.В. Шахриным традиционную весеннюю прогулку по Москве, «Огонек» выяснил: мы до сих пор не знаем, с кем живем в одной стране

ТРИ РОССИИ В ОДНОЙ

Если губернатором Алтая может быть юморист, то почему бы и известного российского рок-музыканта не расспросить о положении в стране? По этой части у Шахрина, кстати, такой опыт, что любой политик позавидует: нет такого города в России, в котором бы группа «ЧАЙФ» не побывала за двадцать лет своего существования, уж они-то нагляделись всякого...

— Сами русские из провинции приезжают в Москву, уже как за границу, как в Лондон, да? — Шахрин щурится на московском солнце. — Только там еще языковой барьер, поэтому выбор чаще делают в пользу Москвы. Москва — это прививка от привычной русской жизни, буквально с вокзала тебе город говорит: «Выживай». Я заметил: если человек уехал в Москву и там продержался два года — все, значит, точно не вернется: организм перестроился. Ему здесь хреново, гораздо хуже, чем дома, но уже ритм внутренний поменялся, ничего поделать нельзя.

Могу вас утешить: Урал и Сибирь в Москве тоже воспринимаются, как заграница. Огромные расстояния, чем там живет народ, да и что там вообще за народ?

— Разница не в расстоянии, а в ритме. Достаточно отъехать от Москвы сто километров, как ты переходишь в другое состояние — это как перегрузки у летчиков при переходе в разные слои атмосферы. Когда-то Гребенщиков пел о том, что у нас неритмичная страна, но не в этом беда. В Москве-то дай бог какой ритм. Хуже то, что у нас в стране сплошная аритмия. Мы никак не можем одной грудью задышать, дыхание сбивается. Вся страна состоит минимум из трех измерений, почти не пересекающихся друг с другом.

Что за измерения?

— Есть деревенская жизнь, крайне спокойная. Приезжаешь в деревню возле Екатеринбурга — и все, пропал. Провал во времени. И совсем рядом, допустим, вообще другое измерение: город-миллионник. Если я приезжаю из Екатеринбурга в Новосибирск, Красноярск или Иркутск, то везде себя как дома чувствую. Просто темп один, это не зависит от географии. Крупные промышленные города — это и есть, видимо, такой оптимальный для России «средний ритм». Ну и есть Москва, Питер. Это вообще что-то третье.

Получается: живут вместе три разные страны, три России в одной. И им никогда не сойтись?

— Вот мы идем по мосту. Красота, чистота! А в Екатеринбурге сейчас на улицах липкая, жидкая грязь. И ты по хорошему Москве завидуешь. Но — я сейчас скажу страшную вещь — я понимаю, что это все-таки немного не по мне. Моя естественная среда обитания — именно замызганный в определенное время года город. Не грязь, конечно, а само место. Ритм города-миллионника — это шаффл, есть в степе такой двойной удар от прикосновения носка ноги к полу. Стэк-тычч. Вот это мой ритм.

А Москва — это что за песня?

— Москва — это такой техно-хаус: цик-цик-цик. Когда заходишь в модный магазин в центре, там играет музыка такая, и ты кожей чувствуешь, что она играет не для тебя. С магазином у этой музыки какие-то свои отношения, может быть, продавцы врубаются, но эта песня точно не для тебя звучит. Москва — это песня, которая звучит для себя. И это нормально. Защитная реакция. Сюда ведь и чаще приезжают, чтобы чего-то урвать от города, а не чтобы, предположим, отдать ему часть себя. Лет 15 назад, как большинство людей в России, я недолюбливал Москву, считал ее жутко жлобским городом. Знаете, есть такое мнение в народе: «москвичи все педерасты». По факту.

?!

— Это был 1985 год, нам тогда от Москвы до хрена чего надо было. А как только мы стали сюда приезжать с концертами, Москва сразу к нам стала добра. Знаете, вот Владивосток, как ни странно, чем-то напоминает Москву. Тоже другой мир. Мы разговорились с парнем из Владивостока, и он вдруг говорит: «Ребята, а я ведь «жигулей»-«десятки» и не видел ни разу в жизни». Потом подумал и добавил: «Я и «девятки» не видел». Я обалдел. Человеку 28 лет, он не видел российских машин последних моделей. Во Владивостоке есть порт, это окно в другой мир, и они все чаще только этим окном и пользуются. А в Хабаровском крае поначалу вообще не по себе становится — потому что все понемногу становится китайским. Раньше Хабаровск был — «три горы, две дыры», безликий такой городок. И вот лицо он начинает сейчас приобретать благодаря китайцам. И с этой стороны у России будет китайское лицо, это точно.

А характер у той России тоже будет китайский? Это хорошо, китайцы трудолюбивые, усидчивые...

— А вот характер, боюсь, может измениться не у нас, а у самих китайцев. Тут такая штука: лицо России будет более восточным или азиатским, но это все равно будут русские люди. Это как в Италии: все, кто ее завоевывал, сами незаметно превращались в итальянцев. Так же и китайцы, азиаты — они тоже со временем станут русскими, поселившись здесь. Так что не надо их бояться.

Я не ослышался? Китайцы превратятся в русских? Интересная мысль.

— Часть своей культуры они сохранят, но вот разгильдяйский взгляд на жизнь наверняка приобретут от русских. Прагматики своей точно лишатся. Русские ведь не умеют так просчитать, чтобы что-то предотвратить. Мы прекрасно знаем, что будет что-то неприятное, но дождемся, когда случится полная ж..., и тогда уж мы всем народом навалимся и одолеем беду.

А вот у китайцев наоборот: «практика малого дела», курочка по зернышку, постепенно, но уверенно выстраивается вначале твой забор, твой город, твоя страна.

— У нас дело начинается даже не на стадии борьбы, а уже на стадии «преодоления неотвратимого»! Мы всерьез принимаем только неотвратимость. Борьба за предотвращение катастрофы, построить там дамбу, плотину — нет, это не наше. По-нашему — это дождаться наводнения и потом уж положить все силы на восстановление того, что сметет водой. У нас наводнения и прорывы в основном случаются не из-за погоды, нет: нам, видимо, подсознательно эти наводнения просто нужны время от времени. Поэтому они и случаются регулярно. Вспомните, кто наш литературный герой? Дед Мазай! Он ведь, по идее, знает, что зайцев каждый год затопляет, но он не плотину строит, заметьте, а ему по кайфу каждый год, рискуя жизнью, спасать зайцев от наводнения. Он ТАК только себя может проявить. Наш человек дожидается какого-то ужаса, называет это «Судьба!» и потом уже действует «наперекор судьбе».

Вы знаете, я сейчас вдруг понял, что «ЧАЙФ» никогда не строил иллюзий по поводу русского характера. Недаром гимном молодежи 90-х стала песня «Ой-е», суть которой — ничего нельзя поделать, можно только ругаться и вздыхать.

— У меня в Екатеринбурге есть один знакомый, замечательный мужик. Мастер — золотые руки, чудеса творит. Умный, грамотный, начитанный. Мир повидал, в Африке работал. Раз в три-четыре месяца он аккуратно, на месяц, уходит в запой. Такой классический: даже жить уходит в гараж, хотя дом рядом. И когда он возвращается ОТТУДА — из запоя, то он себя гордо чувствует, как моряк, который из дальнего похода вернулся. Он ждет, что все должны ему аплодировать. А как же — я ведь выжил, ребята! Я же три недели в гараже спал. Возле керосинки грелся и на ней же готовил. Он мне дачу помогал строить, и его там однажды накрыла эта волна запоя. И вот он ничего не может делать, так на чердаке у нас и жил. Я раз думал, что он вообще дуба даст, когда у него изо рта пена белая пошла... Человек сознательно ходит по лезвию ножа. И когда он говорит: «Я снова выжил», он ведь правду говорит.

Знаете, есть батарейки, которых хватает на три года, а есть — которых на час. У русского человека батарейки плохие, ему постоянно надо заряжаться.

— Технология российского человека — это даже не батарейка. Это такой раскручиваемый вручную механизм: знаете, машинки такие раньше были — колесами проведешь по полу, машинка зажужжит, быстро-быстро рванет, со страшным звуком метр проедет и встанет. Непродуктивный расход сил. Смотрите: вокруг стройплощадки у нас всегда горы строительного мусора. То есть половина стройматериалов превращается в отходы. КПД у нас очень маленький, а сил-то и ума много.

Народ опять чудит на выборах. Вроде бы одна партия, один президент, сильная рука — друг индейцев. И вдруг: юморист Евдокимов — губернатор Алтая.

— В идеале выбирают ведь, чтобы не мешал. У нас при голосовании руководствуются двумя принципами: «А он мне нравится» и «А что, если?». Пытливый ум такой у избирателя. А что, если его выбрать, что получится? Голосуя за Евдокимова, никто наверняка не думал, что, мол, «этот-то поднимет край». Тут просто два принципа сошлись: «А он мне нравится» и «А что, если?».

Мне, когда его видел по телевизору, показалось, что он всерьез-то и не собирался быть губернатором. И вдруг его выбрали.

— Он все правильно делал с точки зрения политтехнологий, согласно которым он должен был дойти до конца выборов, занять второе место, и все были бы довольны, и руку бы ему пожали. Но он не учел, что не технологии в России работают. На самом деле люди голосуют «за симпатичного», «за своего», «за правду». 98 процентам голосующих никаких программ и не нужно. Народу по большому счету даже плевать на то, что ему обещают. Им важно — КАК обещают. Россия — это стихия. Любовь к России — это когда тебе приятно ощущать себя частью стихии, осознавать, что ты не песочный пляжик какой, а буря, шторм!

Либералы говорят: деньги — вот главная мотивация. Заработай, обеспечь себя и семью. Почему в России не работает эта простая идея?

— Не то чтобы в провинции людям этого не хочется — они просто не знают, что жизнь бывает другая. Их спрашивают: «Хотите на завтрак есть плоды папайи и запивать соком из маракуйи?» А они не пробовали ни разу, откуда им знать, что это здорово? В маленьких городах, я замечал, вообще не развит инстинкт удовольствия. Треть России, как неопытная барышня, которая и боится, и не умеет получать удовольствие, и не знает, сколько есть радостей в жизни.

Вы, наверно, дружите с региональным начальством, что они за люди?

— Лестно слышать, но, увы, они даже на концерты наши редко приходят. Региональный начальник — это человек, как правило, с психологией купчишки, причем в петровском еще смысле. Вкусы на уровне: ярмарка — балаган — кабак. Это чтобы шуты-петрушки приехали, чтобы диковинку какую показали, женщину с тремя грудями, человека-змею или Верку Сердючку. Кунсткамера. Люди в провинции иногда так доверительно к плечу склоняются и шепотом спрашивают: «Ну че, б..., вы там, артисты, все уже, наверное, перее...сь между собой?» То есть артист для них — до сих пор неведомая зверушка, как бы из другого мира, где все между собой...

Почему тюремный шансон так популярен в России?

— Любовь к шансону — это тоже русская изюминка. Какой-то человек поет о том, что сидит, и страдает из-за этого, и хочет, чтобы ему сопереживали, — и ему сопереживают! Но при этом, заметьте, никого не интересует, за что он сидит! Он, может, убил, зарезал семерых — по-фи-гу! Его жалко, он в тюрьме сидит. Логическая цепочка нарушена: нас волнует судьба не того, который украл, а того, который сидит. Стоит только задуматься над этим — и много всяких слов сразу приходит на ум, а каких — не скажу, женщины кругом.

Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ,