Может быть, новый век - век новой откровенности?
Новая откровенность
Откровенные признания, интимные подробности, личные исповеди - в книгах политиков, в интервью артистов и музыкантов, в общении обычных людей - становятся все более популярными. И приносят немалые дивиденды. «Огонек» попытался разобраться в этой моде на «новую откровенность»
Я это предсказывал еще лет восемь назад после одновременного выхода книг «Записки президента» Б.Н. Ельцина и «Записки дрянной девчонки» Д.В. Асламовой. Тогда все писали автобиографии - Собчак, Новодворская, даже Шахрай нашел в своей жизни что-то поучительное. А потом и вовсе валом повалило: Гришковец, рассказывающий про самого себя. Ирина Денежкина - самый продаваемый за границей русский автор, ее уж, по-моему, даже на папуасский перевели, благо лексика компактная.
Реалити-шоу, в которых люди не боятся выставлять на публичное обозрение не только свои душевые помывки, но даже свое самодеятельное пение - что, по-моему, гораздо неприличнее. «Фактор страха», в котором надо обнажаться и есть червей. Асламова, между прочим, продолжает писать - и неплохо: иногда мне кажется, что я про ее жизнь уже все знаю, - ан нет, кто-то там еще завалялся рядом с ней неописанный... И если бы все это только в России! Весь мир печатает молодежные автобиографии, полные веселых и пикантных подробностей: как такая-то худеет, а такой-то толстеет и какой наутро вкус во рту после «вечеринки» (ненавижу это слово!). Только человек прожил двадцать лет и уже написал автобиографию.
Правда, пишут о себе - и весьма успешно - не только молодые. Хитом лета, несмотря на все пессимистические прогнозы республиканцев, стала в Штатах автобиография демократа Клинтона. Кирпич на восемьсот страниц. Из них только семьдесят посвящены Монике Левински - все остальные про детство, зрелость и трудный путь в Белый дом. Никаких особенных политических сенсаций, кстати. Весьма человечное сочинение и просто написанное. Просто приятно людям, что президент Штатов - тоже человек. Они уж и забывать про это стали. По той же причине гигантскими тиражами разошлись мемуары Олбрайт и Тэтчер (и те, и другие «Огонек» рецензировал). Почему политики пишут о себе? Друг мой Андрей Колесников-Коммерсантовский полагает, что это они так счеты сводят со всеми. Не думаю. Мне кажется, это они пытаются - постфактум, выйдя в почетную отставку - опять-таки разобраться в себе и раскопать: а осталось во мне что-то человеческое после всего этого? Или я уже совсем, совсем робот, мутант, жертва облучения властью? Когда человек пишет мемуары, чтобы счеты свести или себя показать, - они, как правило, мало кому нравятся и сенсацией не становятся: «Байки кремлевского диггера» Елены Трегубовой ничьей репутации, кроме ее собственной, не испортили и славы не стяжали. А если бы она искренне пыталась понять, что в ней после Кремля осталось человеческого, - интересная была бы книга. Потому что не осталось, похоже, ничего - и это тоже человеческая трагедия. Но тут тот самый случай, когда эксгибиционизма не хватило. Вот Лимонов не боится про себя самые стыдные вещи написать - и читается. И Новодворская в свое время не побоялась. Про Андрея Кончаловского уж не говорю. Нагибин даже дневник свой отдал в печать перед смертью, дневник резкий, местами грязный, - но какая сила любви и искренности! Все, что там с гневом и презрением написано о так называемой Гелле, которую все, конечно, узнали, в двадцать раз выше и честнее всего того сиропа, который Евтушенко вылил на ту же героиню в собственном автобиографическом сочинении. А все потому, что литература «про себя» бывает высокой только тогда, когда становится предельно честной и грубой. Полуобнажение тут не пройдет. Только срывание всех и всяческих масок. Как у Толстого.
Если уж говорить о себе - то выговаривать все самое тайное. Чтобы, по точному определению профессора Вл. Новикова, читатель наедине с книгой мог признаться себе в том, в чем наедине с собой ему признаться слабо. Трегубова побоялась так на себя посмотреть, а Клинтон почему-то нет. Наверное, ему уже терять нечего. После сигары-то.
Некоторые видят в этом поголовном эксгибиционизме весьма печальный знак: придумать другого - трудно. Легче всего рассказать про себя, поскольку это единственное, что всегда под рукой. Мы живем в эпоху кризиса всех прежних... характеристик. Раньше мы могли сказать о человеке, что он плотник или летчик, и профессия его определяла целиком - от кулинарных до литературных пристрастий. А сегодня - то ли «постиндустриальная эра» виновата, то ли все профессии как-то сблизились, но профессиональные характеристики уже не работают. В прежние времена говорили мы о ком-то, что он патриот. Или что либерал. И сразу было ясно, что вот идет порядочный или непорядочный человек. А теперь столько развелось непорядочных либералов и порядочных патриотов, да и критерии по различению почвенничества и западничества так спутались, - что никакого особенного смысла в таком ярлыке нет. И мне уже не важно, какие убеждения у Александра Невзорова или Андрея Черкизова. Я вижу, что они друг друга стоят, и мне достаточно.
Все, решительно все прежние ярлыки отпали. Потому что все идеологии и их носители уравнялись в беспомощности. Эпоха политкорректности на Западе и тотального вранья в России уничтожила разницу между политическими убеждениями. Более того: глобализация так подсуетилась, что даже национальная принадлежность перестала что-либо значить. Немец ты или китаец - все равно смотришь «Гарри Поттера» (ну китаец делает это на DVD, потому что фильм Куарона у них запретили за страшность, а немец - в кино, и вся разница). И кока-колу пьешь. И умирать за Родину не хочешь: это сейчас во всем цивилизованном мире интернациональное.
И остается у человека только то, чего нельзя отнять. Он сам. Его тело. В новом французском фильме «В моей коже» героиня нарочно сама от себя все время отрезает кусочки, потому что не чувствует, что живет. Существует как бы во сне. И тогда начинает себя резать. Положа руку на сердце: у многих ли из нас есть сегодня более убедительные доказательства своего существования? Тело, пол, личная жизнь - вот все, что осталось. И прежде чем разбираться в чужих жизнях, надо как-то определиться со своей. На первичном, простейшем уровне: вот рука, вот нога, вот бойфренд, вот мама с папой. И с этого атома начнется новое миропонимание.
Для сегодняшнего молодого человека нет табу в общении с медиа: звонит такой тип на радио и подробно, мучительно, с надрывом повествует, как он с девушкой поссорился.
И голос срывается, не врет. Да что там - самым популярным сетевым жанром давно уже стал так называемый «Живой журнал», где человек выставляет на обозрение собственную живую жизнь. Пошел туда-то, съел то-то, подумал то-то. И читается это с куда большим интересом, чем чьи-либо политические размышления. Потому что от политических размышлений - по крайней мере в России - толку ноль. Ничего они не меняют. А чужие приключения можно прикинуть на себя, и это интересно.
Пойди примерь на себя переживания Пруста! А переживания Денежкиной - вот они, каждый испытывал.
Поэтому еще лет десять мы будем смотреть реалити-шоу и в театре наблюдать, как раздеваются до трусов и в таком виде начинают раздумчиво повествовать про свое детство.
И это неплохо и даже трогательно по-своему. Как всякие первые шаги по минному полю нового века, не обещающего нам ничего особенно легкого.
Дмитрий БЫКОВ
В материале использованы фотографии: COBGIS/RPG
|
- Просто навскидку: мемуары Коры Ландау, книга Трегубовой, гинеколого-драматические признания знаменитостей для глянцевых журналов. Что за радость - раздеваться? Что за радость - раздевать?
- Но это совершенно нормальная ситуация! Когда моя первая книга вышла, я долго не могла понять, отчего весь этот шум. Все, что я делаю, делает любая женщина. Женщины у себя на кухнях идут и не на такие обсуждения, почему это стыдно?
- И все же, почему люди с таким мстительным удовольствием нарушают нормы и традиции, взрывают привычный уклад?
- Я воспринимаю это как декаданс христианской цивилизации. Это наш «закат Европы»... Педофилия, множественные извращения - вспомните, это симптомы конца римской цивилизации. Христианская цивилизация слишком старая, слишком усталая! Мы прошли пик своего развития, мы перестали сопротивляться, и нас вытесняют. Будущее за мусульманской культурой, и мне ужасно грустно от этого, я-то - христианка.
- Что вы сейчас читаете из «новой откровенной литературы»?
- Я читаю Ветхий Завет. Я просто упала, знаете ли. Более извращенческой книги я не знаю! Инцест, педофилия, все-все виды разврата... Мы зайчики просто, робкие зайчики все рядом с ними... у нас поразительно благопристойная культура. И, конечно, мы очень ограниченные люди рядом с библейскими персонажами... Они не задавали себе вопросов: хотели - и делали. Вот это были люди!
- Как вам взрыв исповедальных жанров в интернете, мода на блоги, в частности на «Живой журнал»?
- Я смутный человек в интернете, я вообще с техникой не дружу. Но знаете - это не примета нашего времени. Девочки во все времена писали дневники, максимально сближая читателя и автора, просто не было технологий для создания и селекции более или менее широкой своей аудитории. Нет, не примета времени, совсем. Вот, к примеру, хипповские времена - более откровенной, более расслабленной эпохи пожалуй что и не было...
- Но вы реализовались все-таки в нерасслабленные времена и... чего уж там, успех первых «Записок дрянной девчонки» часто называли пощечиной истеблишменту.
- Для меня VIPы - такие же люди. Статус не имеет значения. Я всех раздеваю мысленно!
Чем более официально пространство вокруг человека - тем активнее я начинаю «раздевать», «мучить» мужчин, воображаю совершенно неслыханные сцены, позы...
- Чем более закрыт и официозен персонаж - тем больше азарта в ваших раздеваниях?
- Нет, уже нет. Это раньше было. Сейчас я потеряла интерес к VIPам. Чем статуснее человек - тем он скучнее.
- Все освоено, все исследовано. Назад, к традициям?
- Знаете, ничто так не возбуждает, как стабильность! Три года со мной любимый мужчина, мой гражданский муж. Он хорват. Журналист. И я делаю с ним кошмарные вещи, и вот это ощущение, что ты жена, оно дает мне дикую индульгенцию. Когда люди живут вместе много лет, любые грубые игры между ними теряют грязный оттенок. Не может быть ничего порочного, не существует уже и собственно порока, самые страшные извращения становятся проявлениями невинности... И в этом безумное удовольствие! Невероятное!
- Это хороший путь, а? Моногамия, строгость, невинность... Новое пуританство - как вам такая эпоха?
- О, мне бы это очень понравилось! Я пуританка - и верная жена!
Евгения ДОЛГИНОВА
В материале использованы фотографии: АНАТОЛИЯ ЖДАНОВА
Что делается! Мама моя, что творится на белом свете! Все вдруг кинулись рассказывать о себе. Началось все, как водится, с Запада
Часто ловлю себя на том, что исследую свое лицо в зеркале, отыскивая морщинки, и с ужасом вижу: привет! - написала британская писательница Хелен Филдинг. И добавила: «Ненавижу общие примерочные. Все исподтишка пялятся на чужие тела, но никто никогда не встречается с другими взглядами. Всегда находятся девушки, которые прекрасно знают, что выглядят фантастически в любом наряде, - они приплясывают у зеркала, лучась от удовольствия, потряхивая волосами, принимают позы моделей и спрашивают у своих неизменных жирных подруг, которые во всем выглядят, как коровы: «Тебе не кажется, что оно меня полнит?»
От такой наглости литературный мир поначалу опешил. Все ненавидят общие примерочные, но разве можно так откровенно об этом говорить? Но читатели так визжали от восторга, что инженеры человеческих душ догадались: откровенность - золотая жила. Всем интересно подглядывать в замочные скважины и на этой человеческой слабости можно неплохо заработать. Ведь одно дело прочесть - «Анна Михайловна любит выпить» и совсем другое - «Здравствуйте. Я - алкоголичка». В общем, женщины-литераторши забыли про свои доходные детективы и начали заниматься более прибыльным делом - письменно выворачивать собственные души.
«Я по дурости надеялась, что он сделает мне предложение, - сообщила миру Арабелла Вейр в книге «Дневник Жаклин Пейн», - но оказалось, в его планах было лишь трахать меня, пока ему не предложили работу в Нью-Йорке».
«Еда. В последнее время я только о ней и думаю», - призналась Сьюзен Сассман в романе «На диете».
«Ночью я проснулась, - откликнулась Катрин Дуве в «Книге не о любви», - в ночной рубашке, уткнувшись лицом в рвотные массы. Брезгливости не было».
«У тебя иногда случаются приступы меланхолии, - доверительно объясняют Джози Ллойд и Эмлин Риз в опусе «Давай вместе», - а такие подруги, как Хел, тебе говорят: «Не волнуйся, он тебе обязательно встретится, когда ты этого совсем не ждешь». Того, кто первым это сказал, надо поставить к стенке и пристрелить, потому что ты всегда ждешь! Всегда и везде!»
Цитировать можно еще очень долго. Книжек подобного рода полно, и, надо заметить, раскупаются они как горячие пирожки. Конечно, большинство книжек этой серии - милое, но одноразовое чтиво. Однако есть и шедевры. Грустный, предельно откровенный и невероятно поэтичный роман Франсуазы Шандернагор «Первая жена» - о себе, своем разводе, своей погибшей любви, о возвращении к жизни - принес своей создательнице громкую литературную славу и - на минуточку! - титул королевы французской женской прозы.
Вслед за женщинами предельно откровенно заговорили и мужчины. «Мы все через это прошли. У всех были маленькие секреты от наших партнеров, - признался Джон О'Фаррелл в книге «Лучше для мужчины нет». - Все мы старались не говорить о какой-нибудь неприятной подробности или мягко обходили скользкую тему». И тут же выложил благодарным читателям все эти «неприятные подробности» и обсмаковал «скользкие темы».
«Низкая температура в отделе замороженных продуктов производит быстрое и прямо-таки потрясающее воздействие на женскую грудь, и это приводит меня в восторг», - поделился своим открытием Дуги Бримсон в «Кое-что о Билли». Через две страницы он уже сетовал: «Проверил автоответчик. Три звонка - и это за две недели. Как обычно, спрос на меня невысок».
Читаешь все это и радуешься: ага, не один я одинок! Не у одного меня лишний вес и вредные привычки! У других тоже есть чокнутые партнеры, вредные начальницы и рваные колготки, которые они маскируют высокими сапогами... Не один я такой идиот. Даже писатели такие же ненормальные, как все нормальные люди.
Популярность письменных откровений взбудоражила киношников. Продюсер Даррен Стар заинтересовался творчеством писательницы Кэндес Бушнелл, которая еженедельно в одной из газетных колонок рубила правду-матку о женщинах, и в 1998 году вышла первая серия телесериала «Секс в большом городе». За пять сезонов сериал из просто успешного ТВ-проекта превратился в социально значимое явление. Героиням сериала стали подражать, их истории обсуждали и обсуждают в ток-шоу, их фирменные шуточки пошли в народ. Глянцевые издания утверждают, что сериал заметно повлиял на стиль американок. К тому же «Секс в большом городе» получил и официальное признание - четыре награды Emmy и два «Золотых глобуса». Кристин Дэвис, играющая одну из героинь, так объясняет популярность сериала: «Я считаю, что наши сценарии намного правдоподобнее, нежели сценарии большинства сериалов. В особенности это касается разговоров, которые ведут женщины в своем кругу. Мужчины-зрители чувствуют себя так, словно они подглядывают из укрытия, подслушивая женские разговоры, которые в другом случае они никак не могли бы услышать».
Европа тоже решила не отставать и дала возможность своим зрителям подглядывать из укрытия. Сначала в Англии был снят суперпопулярный фильм «Дневник Бриджит Джонс». Затем немцы выпустили в прокат «Тариф на лунный свет» - фильм, ставший сенсацией в 2001 году, рассказывает о судьбе девушки, решающей извечную проблему «Как правильно вести себя с предметом своего обожания». Дальше фильмы из серии «все-что-вы-хотели-узнать-но-боялись-спросить» пошли чередой: плохие и хорошие, фестивальные и прибыльные.
Через несколько лет зашевелились продюсеры и в России. Мы увидели сериал «Бальзаковский возраст, или Все мужики сво...»
Про огромное количество всяких реал-шоу даже говорить не хочется. И ничего же особенного в них не происходит, ничего принципиально нового ты не узнаешь. Но как же тянет подглядеть, подсмотреть! Ну что, что они там делают за своим стеклом? Ответ вроде очевиден: ни-че-го. Едят, спят, ругаются. А ты все равно почему-то сидишь и смотришь, как приклеенный.
Есть мнение, что читатели и зрители подобных душевных стрип-шоу являются психотерапевтами для авторов. Мол, хочется людям излить душу, вот они и делают это публично, со смаком. Вместо одного психотерапевта - миллионы.
Может быть. Но почему же раньше не было моды на откровенность? Моды на беспощадные, но честные истории? Впрочем, чего лукавить - тяга к таким историям была всегда. Другое дело, что на подглядывание и чтение чужих писем всегда существовало табу. А сейчас произошло ослабление культурных запретов. Нет, читать чужой дневник все еще неприлично. Если только сам автор не разрешит. Но автор уже разрешает - вот в чем суть. Включай телевизор или покупай книжку за каких-нибудь сто-двести рублей, и ты узнаешь самые невероятные вещи! Что женщина может отказаться от секса только потому, что под юбкой у нее, оказывается, утягивающие трусы жуткого цвета. Что подружки всегда при встречах обсуждают своих бойфрендов и мужей. Что они дружно втягивают животы, когда мимо проходит какой-нибудь красавчик. Что мужчины обожают хвастаться перед друзьями своими мнимыми любовными победами и волнуются как дети на первом свидании...
Люди не столько стремятся полоскать свое белье, сколько отчаянно жаждут смотреть, как его полощут другие. А если есть спрос, значит, будет предложение. И значит, нас ждут еще более откровенные истории...
Наталья РАДУЛОВА
В материале использованы фотографии: CORGIS/RPG