ПодМОСКОВИЯ

Вокруг Манежа политика сиюминутная. Под Манежем — историческая

ПодМОСКОВИЯ

За обгоревшие стены московского Манежа посторонних не пускают — там вовсю идут раскопки. Специалисты Центра археологических исследований Главного управления охраны памятников Москвы уже подобрались к XII веку. По восьми столетиям истории столицы корреспондента «Огонька» за пару часов провел директор центра Александр ВЕКСЛЕР

— Получается, что пожар Манежа был некоторым образом на руку археологам, у них появилась возможность беспрепятственно копать на всей территории сгоревшего здания.

— Ученые, в том числе геологи, изучали пространство под Манежем задолго до пожара, потому что стены здания были уже в таком плохом состоянии, что их пора было укреплять. И археологическая разведка сопутствовала этим работам. Ведь последние 15 лет все крупные строительные проекты, вплоть до Генерального плана Москвы, сопровождаются разработкой охранных мероприятий. Их составляют археологи для строительных компаний. Можно сказать, что археология стала составной частью технологии развития города. Но наш первоначальный план, составленный при «живом» Манеже, предусматривал только отдельные зоны исследований. По ним мы и работали на первом этапе раскопок, который начался вскоре после пожара, вплоть до конца мая. Тогда были заложены 10 раскопов (8 м х 8 м), в которых мы все тщательно, снимая каждую прослойку ножами, исследовали, включая и те отложения, которые археологи прежде никогда не копали — позднейшее время.

— Что к этому времени относится?

— XIX век. Я считаю, что археология этого времени очень важна, она способна открыть нам многое о быте столицы, ее экономике, градостроительстве, интерьерах. Конечно, кое-что из этого времени есть на фотографиях, живописных полотнах и в графике, но только подлинные предметы могут передать непосредственное ощущение эпохи.

— Но теперь-то раскопки из разведочных стали полномасштабными. Как вам удалось этого добиться?

— Был такой момент, уже по окончании первого этапа археологических работ, когда на этот объект прибыл мэр Москвы. И главный архитектор Александр Кузьмин доложил ему, как будут развиваться здесь события дальше: строители заложат мощнобетонную плиту, начнется монтаж кровли, а механизмы станут доставать из-под плиты фрагменты культурного слоя. Там же придется работать археологам. И тут Лужков меня спрашивает: «Александр Григорьевич, вам хочется работать под плитой, как кроту?» Я ему объяснил, что под плитой работать никому не по вкусу, но я буду вынужден во имя спасения Манежа согласиться на такие условия. Тогда Юрий Михайлович отменил прежнее проектно-стоительное решение, объявив, что дальнейшая реконструкция сгоревшего здания будет проводиться при приоритете археологии. И началось полное вскрытие площади Манежа.

— Новые раскопки могут способствовать уточнению возраста Москвы? У ученых большие сомнения, почему в его определении жестко привязываются к Ипатьевской летописи, в которой Юрий Долгорукий приглашал кого-то «прибыть в Москов» в 1147 году.

— Не кого-то, а двоюродного брата и союзника, князя новгород-северского и черниговского Святослава Ольговича. Раз Долгорукий упоминает в письме только название места — Москов, значит, место к тому времени было довольно известное, да к тому же обширное, для того чтобы в нем могли беспрепятственно разместиться две дружины Святослава Ольговича (порядка 200 человек). Но отсчет любого населенного пункта можно вести от первых упоминаний в летописях и документах, а можно — по данным археологии. Так было сделано при определении возраста Казани, которая по письменным документам значительно моложе Москвы, а по историческим находкам в будущем году будет тысячелетний юбилей праздновать. Но в отличие от Казани, где сомневающихся в столь солидном возрасте уже не осталось, у идеи основания Москвы раньше 1147 года много оппонентов. Как среди историков, так и политиков. Если бы речь шла о том, чтобы «удревнить» возраст Петербурга, вопрос был бы решен мгновенно и положительно. После посещения первыми лицами раскопок в Старой Ладоге стало ясно, что ее признают самой древней столицей России.

— Есть четкие критерии, с какого момента древнее поселение могло считаться городом, тем более — столицей?

— Есть. Во-первых, это должно быть укрепленное место, то есть наличествовать крепость. Во-вторых, определенный экономический уровень: развитые ремесла, торговля и т.д. И, в-третьих, у поселения должны быть административные структуры — князь, его наместники.

— А боярин Кучка, который до Долгорукого был главным в Москве, не в счет?

— Так ведь он личность полулегендарная. Он остался только в преданиях, а в официальных исторических документах его нет. Так Долгорукий постарался.

— Это уже политика. А что касается чистой археологии на территории бывшего Манежа, то глаз сразу отмечает деревянные мостовые, проходящие практически по диагонали основания. Что это такое?

— Это Тверская дорога, которая шла по высокому берегу Неглинной. Сейчас вскрыты мостовые XVII века. Через несколько дней они будут разобраны и под ними обнаружатся более древние слои. А еще несколькими днями ранее мы разобрали огромный (10 м х 10 м) сруб — техническое помещение для хранения товара купца Гусятникова. Теперь он сложен на Сапожковской площади, с тем чтобы со временем вернуться сюда уже в качестве музейного экспоната.

— Решение о музее уже принято?

— Ну пока такого официального решения нет. Но предложение сделать под реконструированным Манежем музей найденных здесь археологических экспонатов я уже получил. Многих моих научных коллег вовсе не волнует, где будут выставляться найденные ими археологические ценности. А я считаю, что люди должны иметь возможность ознакомиться с ними, причем выставлять их лучше всего там, где они и были обнаружены. Мою концепцию поддерживают главный архитектор города и мэр столицы. После раскопок на Манежной площади нам уже удалось открыть первый в истории Москвы Музей археологии. Еще один музейный комплекс появился в Гостином Дворе после археологических раскопок, известных обнаружением самого крупного в истории столичной археологии монетного клада. Со временем в Митине обязательно будет организован ландшафтный археологический парк. В так называемом Золотом кольце Москвы (кольце площадей) должно открыться шесть таких музеев.

— Близость к Кремлю обязывала во все времена. А кто жил на территории Манежа и Манежной площади?

— В XVI — XVII века здесь была Стрелецкая слобода Стремянного полка. С ней связаны интересные оружейные находки. Особенно много пуль. Такого количества пуль мы не находили прежде никогда. Но они не просто стрелецкая военная атрибутика, но и свидетельство Смутного времени, когда ополчение Минина и Пожарского шло на Кремль со стороны Арбата. Смутное время вообще оставило после себя множество самых разных материальных свидетельств. Например, на территории Манежа мы обнаружили очаг для полевой кухни. Ясно, что такие очаги ополченцы быстро сооружали на привале, что-то готовили, ели, шли дальше. Кстати, до стрельцов здесь долгое время никто не жил и было полное запустение этой территории. А связано оно было с тем, что в 1493 году после большого опустошительного пожара великий князь Иван III запретил всякое деревянное строительство вокруг стен Кремля. Но нами обнаружены очень интересные материальные свидетельства более ранней эпохи — XIV века, и в первую очередь целый стальной меч. Он сделан из металла такого высокого качества, что после легкой современной реставрации его можно было бы использовать по прямому назначению — для того чтобы рубить в бою противника.

— Это наше оружие или иноземцев?

— Мечи того времени, если это не было каким-то особым парадным оружием, изготовлялись почти одинаково как в Европе, так в России и Азии. К тому же оружием активно торговали, поэтому у русского ратника мог быть меч, привезенный и с Востока, и с Запада. Но историческая привязка стала ясна мне, как только предмет был найден. Это осада Кремля ханом Золотой Орды Тохтамышем в 1382 году, когда он стремился взять реванш за проигранную Куликовскую битву. Тогда князь Дмитрий Иванович (Донской) ушел из Москвы на север собирать войско, а Тохтамыш пожег весь центр города, и жители, поспешно покидая дома, оставляли в них все добро, в том числе и оружие.

— Есть находки древнее осады 1382 года?

— Да. Причем одна из них стала для нас полным сюрпризом. Это неизвестный прежде по документам погост, заложенный до нашествия Батыя (1237 год). Соответственно он мог быть только при церкви. Значит, здесь был древний деревянный храм. Пока о нем свидетельствуют только косвенные признаки, но я очень надеюсь, что мы найдем его в слоях, расположенных ниже Тверской дороги.

— Тогда получается, что это был один из первых православных храмов в Москве!

— Совершенно верно. В Лаврентьевской летописи о нашествии Батыя написано: «А татарове поидоша к Москве, и взяша Москву и воеводу Филиппа Нянко убиша... А люди избиша от старец и до младенец... Монастыри и церкви святые огнеме придаша». Вот тогда и был сожжен искомый храм, и обнаруженный погост перестал обновляться. А ведь похоронены на нем были те самые славяне из племени вятичей, что строили первый деревянный Кремль, жили здесь и пасли скот в пойме Неглинки и Москвы-реки, то есть это те, кто первыми по праву могли называться москвичами.

Каждый день работы археологов приносит прелюбопытнейшие находки. Оказывается, средневековые жители столицы умели управляться вилкой и ножом, модницы хранили помаду в специальных баночках, выщипывали брови миниатюрными щипцами и знали толк в пирсинге, а первопечатные книги обильно украшались бронзовыми накладками

Анастасия АСКОЧЕНСКАЯ