Тенгиз Абуладзе, автор великих картин «Мольба» и «Древо желания», закончил работу над «Покаянием» в 1984-м без всякой надежды на выход картины в обозримое для себя время. Он снимал ее для себя и отвечал за свой поступок перед Богом. Он тогда только что вернулся с того света — врачи его буквально собрали по косточкам и по клеточкам после страшной автомобильной катастрофы. Сегодня мы точно знаем, что этот фильм — не о покаянии. И не призыв к нему. Этот фильм — личное покаяние его, автора, за грех жизни «в условиях тирании». То было наше общее грехопадение
ПОКАЯНИЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
То, что происходило в Грузии, в пору «бархатно-цветочной» революции, имело помимо политической стороны дела еще и художественно-эстетическую. Те живые «телекартинки» крепко сидят в памяти.
Эта ворвавшаяся в парламент толпа молодых мужчин, яростно крушащих все на своем пути, ломающих стулья, столы, сжигающих кресло президента... Этот мужчина, долбящий спикерским молотком по столу... И побледневший тогдашний президент, которого охранники, подхватив под руки, поспешили эвакуировать из зала... И новая власть, вышедшая на балкон к восставшему народу: впереди Зураб Жвания с воздетыми к небу руками, за его спиной довольный собой и счастливый Михаил Саакашвили, чуть в стороне суровая Нино Бурджанадзе.
«Картинка» до боли знакома тем, кто еще помнит фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние». Там есть аналогичный кадр — на балконе у микрофона диктатор Варлам Аравидзе, по странной прихоти истории напоминающий Зураба Жвания, только что без пенсне.
Опять же по странной прихоти истории фильм этот делался в годы, если несколько перефразировать известный штамп, глухой реакции советского тоталитаризма, в период с 81-го по 84-й год прошлого столетия. И делался он под патронатом тогдашнего партийного лидера Грузии Эдуарда Шеварднадзе, ныне без лишних слов и сожалений выкинутого из власти. А тогда, может, именно это покровительство стало для него, крупного функционера режима, своего рода покаянием.
В 86-м фильм начали показывать в Москве на закрытых просмотрах для избранных. Те, кому посчастливилось его посмотреть, отказывались верить в то, что такое можно было снять при советской власти, и не могли представить, что такое можно показать народу при этой власти.
Какое-то время он служил индикатором необратимости перестройки. Говорили: вот, если разрешат его премьеру в Большом зале Дома кино, то да... то это уже не оттепель и заморозить перестройку уже не удастся. Потом: вот если картину выпустят в прокат, тогда, считай, что режим доживает последние дни.
По прошествии двух десятков лет выяснилось, что режим оказался живучим и не столько даже в политическом, сколько в психологическом смысле. Тогда как фильм этот, надо признать, сегодня почти забыт. Слишком он был в свое время актуален. С художественными произведениями, отличающимися обостренной политической злободневностью, такое нередко случается. Но с произведениями притчевого характера (каковым, несомненно, является «Покаяние») случается и обратное — они после продолжительного летаргического сна в самый неожиданный момент оживают, их сюжеты начинают вмещать в себя новое содержание и снова кажутся страшно современными.
|
Тогда, в 1986-м, когда фильм был осторожно и постепенно выпущен на экраны, он ассоциировался исключительно со сталинизмом. Потому он, наверное, и казался уже тогда несколько запоздавшим. Поскольку думалось, что со сталинизмом покончено раз и навсегда. Был там шокирующий момент — многократное выкапывание трупа Варлама Аравидзе из могилы, а потом, в финале, выбрасывание его на свалку. Но и его метафорический смысл воспринимался как дерзость задним числом. Как жест и полемика на лестнице.
А теперь притчевая канва этого фильма подсвечивает события и перипетии уже новейшей истории государств, образовавшихся на просторах бывшего СССР. Не обязательно при этом кивать на среднеазиатские республики с отчетливо выраженными там деспотическими режимами. И не только батька Лука при этом мерещится. Достаточно обратиться к опыту демократической Грузии.
С какой отвагой они, грузины, посмеялись в кино над своим былым идолопоклонничеством...
С таким же энтузиазмом сотворили в жизни себе нового кумира из филолога Звиада Гамсахурдиа...
С какой решительностью они его свергли и с такой же самозабвенностью обожествили нового мессию — Эдуарда Шеварднадзе...
А теперь на холмах Грузии веселой — новая эйфория. По какому случаю — вот вопрос. По случаю переизбрания очередного идола на должность Варлама Аравидзе?
Брак народа с властью не по расчету, а по любви — самый опасный. По крайней мере, самый рискованный. Одному Богу понятно, чем все это может кончиться.
Грузинский народ — артистичный народ, с чувством юмора и воображением, способный все обернуть в шутку. В том числе и смерть.
Он в комедию в свое время обратил советскую власть. Вспомним фильмы Отара Иоселиани и Эльдара Шенгелая.
Похоже, что теперь он в фарс готов обернуть демократию и рынок.
«Дети гор», — сказал бы на это Остап Бендер.
Но и «внуки равнин», думаю, не сильно поразят наших исторических потомков холодным рассудком.
Как ни включишь телевизор в последние два года, так обязательно увидишь чей-нибудь исторический труп.
В связи с полувековой датой кончины товарища Сталина ТВ обрушило на зрителя водопад документальных лент о нем, где он как живой — мудрый «отец народов», талантливый полководец и просто незаурядный человек.
И Берия показали на телеэкране с человеческим лицом. И Вышинского реанимировали. И Андропова представили как реформатора.
Выкопанный из могилы труп Варлама сидел на виду у его семьи в порядке укора. А эти тени прошлого красуются в рамке телеэкрана ньюсмейкерами настоящего. К ним сегодняшние политики и политологи обращаются за советом; они же не прочь набраться у них опыта. Они же не прочь использовать их в качестве знамен, под которыми собираются идти в очередное светлое будущее.
Самое тягостное во всем этом то, что нам теперь диктаторов и драконов никто особо и не навязывает; мы их сами навязываем на свою голову. Низы снова возжелали.
Нынче Варлам — это уже требование рынка. Прежде всего — телевизионного. А какой другой рынок сегодня может быть более показательным и симптоматичным...
Юрий БОГОМОЛОВ