СТУК В ОТКРЫТУЮ ДВЕРЬ

Всю осень российских граждан призывали к бдительности. «Общество должно помочь власти в борьбе с терроризмом» — таков посыл, который через СМИ передает нам власть. Затем прозвучала и конкретика: не нужно считать добровольных осведомителей стукачами, ведь они борются с террором. На закрытом заседании Совета Федерации (как сообщил журналистам депутат Госдумы Алексей Митрофанов) директор ФСБ Николай Патрушев призвал деятелей культуры изменить отношение общества к негласному информированию: «Общество должно не считать это стукачеством, а воспринимать как необходимую работу», — процитировал Патрушева депутат Митрофанов. Как же эта работа выглядит на практике — и у нас, и в других странах, — попытались узнать корреспонденты «Огонька»

СТУК В ОТКРЫТУЮ ДВЕРЬ

Мужчина кричал в трубку, что он террорист, повторял «Аллах акбар», а потом сообщил, что дом на проспекте Вернадского должен быть взорван. «Я даю вам последний шанс», — торжественно произнес незнакомец в трубку, на другом конце прижатую к покрасневшему уху дежурного милиции. Через несколько минут к «заминированному» дому уже мчался наряд милиционеров с кинологами и собакой, МЧС, «скорая помощь», чтобы констатировать: звонивший «пошутил». Как выяснилось — для храбрости он выпил. «Я хотел почувствовать себя террористом», — признается он позже.

«Это не стукачество»

Сегодня вызов дня в УВД ЮВАО (а именно в этом округе находится наша редакция) — по поводу подозрительной машины во дворе.

«Стоит большой грузовик под окнами, а в нем — неизвестно что», — жалуется скрипучий женский голос в трубку. Милиционеры едут на место и выясняют: в грузовике — просто картошка из Подмосковья, которую привез жильцам далекий, но щедрый родственник Коля. Проверять все равно пришлось — что за Коля, что за картошка. Чтобы найти хозяина, который отсыпался с дороги на диване у родственников, ушло немало милицейских сил. Милиционеры, правда, к такому уже привыкли.

В этом году череда серьезных терактов дала результаты: бдительность граждан резко повысилась. Количество звонков в «02» с сообщениями о подозрительных предметах, людях, собаках и прочих субстанциях выросло примерно в два раза: как нам сообщил дежурный, по неофициальным данным, сейчас их поступает в УВД около 2500 за сутки (в прошлом году их было 1000 — 1200). Мы, возможно, становимся свидетелями качественного изменения сознания россиян: граждане учатся сотрудничать с милицией.

Что происходит «по ту сторону трубки», когда мы звоним в «02»? Сначала звонящий попадает в центральную службу ГУВД Москвы. Там работают 40 пультов, за которыми работники фиксируют звонки и даже время разговора — на каждый звонок уделяется не более двух минут. Операторы выясняют, к какому округу относится ваша жалоба, и перенаправляют звонок в окружное УВД.

Дежурная часть Юго-Восточного округа похожа на мегааквариум — за большой стеклянной стеной в нем медленно двигаются офицеры (большие и серьезные, со стрижками бобриком).

Внутрь части можно попасть, только пройдя через крепкую железную дверь, зато сразу за ней лежит мягкая ковровая дорожка. Когда мы вошли, ковер пылесосил один из офицеров, разлив по нему лужицы воды. Сюда, в дежурную часть ЮВАО, за день поступает по 10 — 15 звонков — по сравнению с прошлыми годами просто аншлаг. Количество работников пришлось увеличить вдвое, один из них отвечает исключительно на звонки «02».

«Активизировались в основном бабушки и дедушки. Именно они могут стать основой нового правопорядка, — рассказали нам дежурные по части. — Делать им нечего, и они сообщают обо всем подозрительном, что видят, иногда прямо из окна: пакетах, свертках, мешках. В общем, стараются как могут». Лидируют по уровню подозрительности: пакеты с мусором, мешки с овощами, любовно перетянутые бечевкой и сумки с пустыми бутылками (их собирают московские клошары и порой «прячут» в подъездах).

«Сейчас подозрение у людей вызывают даже мешки с опавшими листьями. Туда дворники складывают листву, и большие черные пакеты некоторое время лежат прямо на улице. Вот люди и звонят, беспокоятся», — рассказал дежурный отделения милиции на Тверской-Ямской (Центральный округ).

Для оперативной связи с районом в УВД недавно завезли какие-то загадочные видеорадиостанции: как они работают, в дежурной части сами не знают. «Они пока в состоянии подключения, — объясняют нам. — Говорят, с ними станет легче работать. Вообще нас тут модернизируют с каждым днем». В «02» тоже новшества: завели электронную систему записи звонков, картотеку голосов и карточки происшествий. Все это плоды недавнего «укрепления».

В другом УВД Таганского района на меня сразу обиделись, узнав, что я — пресса.

«Вы вот все пишете, что сейчас стукачей разводят, — пожаловался Николай Пражский, главный специалист отдела жилищно-коммунального хозяйства. — Даже в канадской газете написали: в России опять возвращаются к стукачеству. Поэтому я с вами (прессой) и не разговариваю! Какое же это стукачество, мы просто ввели опорные пункты правопорядка для обеспечения порядка в жилом секторе! Для борьбы с вандализмом, надписями в подъездах, пьяными, охраны собственной безопасности... Вот, к примеру, если сказать, что Петров из семнадцатой квартиры сдает квартиру черным, а его сосед нам об этом говорит — разве это стук? То-то же, милая. Это забота о безопасности, наш общий гражданский долг».

«Звонить все равно не будут»

Но факты все-таки говорят, что до «защиты безопасности» пока еще далеко. И все звонки в милицию — просто беспорядочный поток необоснованных жалоб и страхов, осложняющих ей работу.«Люди занятые, работающие, то есть основное наше население, не звонят, — рассказала нам Ольга Куликова, пресс-секретарь УВД ЮВАО. — Они заняты, им звонить некогда, если что-то увидят подозрительное — лучше отойдут подальше, и все». Ольга сидит в маленьком кабинетике пресс-службы, на ее компьютере — заставка с Пирсом Броснаном сменяется заставкой с Мэрилин Монро. Над головой висит фотография лохматого мопса с бездонными глазами.

Ольга имеет большой телефонный опыт: с 1997 года она работала на «горячей линии» — телефоне, созданном специально для того, чтобы принимать жалобы граждан на подозрительные предметы и не внушающие доверия личности. За это время ей удалось заметить закономерность: количество звонков увеличивается осенью и весной, когда у людей с расшатанными нервами повышается болезненная тревожность. Потом звонки пропадают. Всплески случаются и в течение 2 — 3 недель после какого-нибудь теракта, но надолго бдительности нашим людям не хватает. Ольга Куликова считает, что и на этот раз увеличение количества звонков — такое же временное явление.

«Позвонила нам бабушка. Говорит: надо мной живут террористы-смертники, — рассказывает пресс-секретарь. — А это просто банальная зависть: соседи богатые затеяли ремонт. Мало того, что они живут богато, а тут еще что-то ремонтировать принялись, стук ей мешает. Вот она и звонит нам, мстит соседям». Другой случай — пьяная компания пошутила над другом, вызвала ему на квартиру наряд милиции — сказали, что у него там готовится взрыв. Обычное дело, когда звонят из зависти. А еще — соседи, которые хотят досадить соседям, пенсионеры, школьники.

«Меня отравляют, — жалуется по телефону дед, который насмотрелся по телевидению про отравляющие газы. — Мой сосед по ночам проводит трубку мне в форточку, пускает какой-то газ. И вообще это кавказец, подозрительный, наркоман». Милиция выезжает на место, чтобы побеседовать с соседом — оказывается, кавказец, но абсолютно нормальный. Никакого газа не обнаружено.

«Новинка сезона» — люди, которые звонят для того, чтобы испытать острые ощущения, почувствовав себя настоящим террористом.

Реальная угроза терактов добавила шутникам азарта. События в Беслане обернулись тем, что стало звонить больше школьников и сообщать о том, что заминирована школа. Таких звонков сейчас поступает до четырех в неделю.

«Если раньше, до всех этих событий, можно было просто прислать участкового в школу, чтобы тот проверил сам, теперь приходится выезжать полной бригадой, с собаками, — говорит Юрий Дрознин, начальник оперативно-дежурной части УВД. — Даже если говорящий по телефону голос откровенно детский».

Выводы в милиции делают такие: звонят много, и количество звонков значительно выросло за последний год.

Но пока случаев реальной угрозы, «чтобы звонки были по делу», здесь, в дежурной части ЮВАО, еще не было. А у милиционеров работы стало в два раза больше. «Насчет оплаты осведомителям я слышала, что ее хотят ввести. А мне кажется, мало это поможет, — делает заключение Ольга Куликова. — Зато милиционеры, которые работают по 24 часа, получают по 200 долларов. О чем нужно подумать, так это об их нормальной зарплате».

Мнение политолога

Как хотелось бы им доверять!

Отличие от всего белого света заключается вот в чем. Там в целом есть два уровня взаимодействия «органов» и внешнего мира: профессиональный информатор, внедренный или завербованный во вражеской среде, и частное лицо, которое по зову сердца сообщает куда следует, случайно столкнувшись с подозрительным фактом. И то, и другое — вполне естественно и понятно. Но у нас как бы добавляется еще третий, промежуточный уровень. Полупрофессиональный. Или, точнее, полулюбительский. Потому что надо все-таки быть большим любителем, чтобы на систематической основе (за скромный гонорар) сообщать в органы о том, кто, где, как и с кем живет.

Предложение г-на Патрушева — знак того, что власть в растерянности. То есть совсем плохи наши с ней общие дела, если больше не на что опереться. Ведь по большому счету в его словах есть правда: общество должно участвовать в обеспечении собственной безопасности.

То, что директор ФСБ начинает с соображений о взаимодействии, а кончает предложениями стучать, означает, что он плохо понимает разницу между честным гражданином и доносчиком-полулюбителем. А если все-таки понимает, то по каким-то своим причинам не очень рассчитывает на взаимодействие с честным гражданином.

Мне трудно судить, из каких резонов он при этом исходит. А вот честный гражданин, со своей стороны, кажется, исходит из вполне очевидного. Тяжело испытывать доверие к спецслужбам, которые не раз тебя обманывали, не стесняясь показывать, что ты для них — всего лишь объект информационного манипулирования. Которые не слишком-то скрывают, что озабочены не столько твоей гражданской, сколько своей государственной безопасностью.

Кто мы такие для них? Население. Источник оперативной информации. Объект спецразработки. Потери при штурме.

А как хотелось бы жить в нормальной стране с устойчивыми и понятными законами. Где ты доверяешь власти, а власть доверяет тебе. Дмитрий ОРЕШКИН

Мнение юриста

Во имя чего?

В нашей стране после Февральской и Октябрьской революций, во время хрущевской оттепели, после ГКЧП звучали призывы ликвидировать негласную оперативную (главным образом — агентурную) работу, разрушить либо максимально децентрализовать оперативные подразделения.

Ущерб наносился катастрофический, но каждый раз эти трансформации приводили к созданию еще более мощных спецслужб.

Видимо, это «воссоздание из пепла» оперативной работы является каким-то закономерным процессом, свойственным государству как таковому.

Оперативные работники, даже действуя в рамках права, всегда сталкиваются с дилеммой: работать по принципу иезуитов «цель оправдывает средства» или руководствоваться нравственными критериями. XXI век развивается таким образом, что принцип иезуитов преобладает.

«Пластичность» критериев законности и моральности в оперативной работе позволяет в зависимости от политической конъюнктуры и соперничества конкурирующих оперативных подразделений превращать «борцов с мафией» в «бойцов мафии», из МУРа делать «штрафбат», а из служб собственной безопасности «заградотряды».

Помимо смещения нравственных критериев в условиях новых вызовов и угроз (международного терроризма, транснациональной организованной преступности, глобальной коррупции, незаконной миграции, наркобизнеса) во всем мире наблюдается расширение прав органов, осуществляющих оперативную работу, и ограничение в этой связи прав и свобод граждан.

Естественно, что эти тенденции не могли не затронуть и Россию. Но развитие законодательства в этом направлении ставит и соответствующие вопросы: как определить ту черту в ограничении прав человека, за которой наступает уже отрицание этих прав? Во имя чего и кого проводятся эти ограничения?

Именно здесь необходим поиск адекватных ответов.

Владимир ОВЧИНСКИЙ, доктор юридических наук, генерал-майор милиции в отставке, автор учебника «Оперативно-розыскная деятельность»

СТУКАЧИ ИЛИ СПАСАТЕЛИ?

США: стучать по зову сердца и за хорошее вознаграждение

В небогатом и неславном американском штате Западная Виргиния год назад произошел такой случай. 23-летняя Брианна Мари Бэрнс решила продать своего двухлетнего ребенка за 500 долларов, чтобы на эти деньги купить наркотик. Не найдя других покупателей, она предложила ребенка своей бабушке, пообещав взамен подписать бумагу о передаче ей опекунства над правнуком.

Прабабушка проявила высокое гражданское сознание. Она позвонила куда следует и рассказала об антигуманном замысле своей внучки. Компетентные органы моментально откликнулись на сигнал. Бдительную бабушку оснастили записывающим устройством, выдали ей $500 мечеными купюрами и пустили на дело. Ловушка сработала, и потерявшая совесть внучка-мать предстала перед судом. Думать в заточении о своем неприглядном моральном облике ей придется на протяжении пяти лет.

Со стороны прабабушки это, согласитесь, несколько иная бдительность, чем та, которую проявили американские граждане в 1942 году: тогда на Атлантическом побережье США высадились восемь немецких диверсантов, но народ тут же сообщил куда следует, и гитлеровских террористов (как их назвали бы сегодня) повязали, прежде чем они успели совершить свой первый теракт.

Аналогичную бдительность продемонстрировал в марте 2004 года один житель Лас-Вегаса, который увидел, как находящийся в федеральном розыске Чарльз Маккой, стрелявший в людей на дорогах Огайо, читает статью в газете о самом себе. Он позвонил в полицию, и вскоре снайпер-маньяк был задержан.

Но этому предшествовало другое проявление гражданской бдительности: кто-то из родственников Маккоя (кто именно — полиция не разглашает) передал блюстителям порядка одно из ружей Чарльза и сообщил им, что он не совсем в своем уме. А это уже вполне в духе прабабушки из Западной Виргинии или нашего Павлика Морозова.

Вот еще один пример из недавнего прошлого. В 1996 году ФБР арестовало бывшего преподавателя математики Калифорнийского университета Теодора Качински, которого не могли вычислить целых 18 лет. На протяжении всех этих лет загадочный бомбист рассылал в университеты и авиакомпании письма-бомбы. В 1995-м он заявил, что остановит свою кампанию террора, если «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост» опубликуют его 67-страничный манифест против научно-технического прогресса. Когда газеты опубликовали данное произведение, младший брат Теодора, Дэвид, узнал стиль брата и его идеи. Он поднял трубку и позвонил в ФБР. Вскоре американцы увидели на своих экранах, как одичавшего, похожего на лешего Теодора Качински выводят в наручниках из избушки, затерянной в лесах Монтаны. Брат получил за наводку миллион долларов.

В Америке широко практикуется выплата вознаграждений за информацию, ведущую к поимке преступников. Материальные стимулы доносительства применяются в диапазоне от трехзначных до восьмизначных цифр. $25 млн за голову бен Ладена — самое большое когда-либо объявленное вознаграждение, но максимальная состоявшаяся выплата на порядок меньше — $2 млн. Такую сумму получило в 1995 году неизвестное лицо, благодаря которому в Пакистане был арестован Рамзи Юсеф, организатор первого взрыва Всемирного торгового центра в 1993 году.

Но все же рискну предположить, что моральные стимулы для американцев важнее материальных. С самых юных, дошкольных лет им внушают мысль: разоблачение преступных, незаконных или даже просто нечестных деяний — не постыдное предательство, а гражданская доблесть в интересах общества. Если одноклассник пользуется шпаргалкой на экзамене, «заложи» его ради его собственного блага. Этой рекомендации следуют далеко не все дети, но сам принцип они усваивают четко: есть вещи поважнее, чем популярность в кругу товарищей. Даже если тебя будут обзывать стукачом, ябедой и подлизой, утешайся тем, что ты совершил доброе дело, сообщив «кому следует» о недобрых делах.

Китай: доносчики против коррупции

Доносительство в Китае имеет древние традиции. Еще монголы, правившие Срединным государством при династии Юань (1271 — 1368), для упрочения своего фискального ига ввели в Пекине систему «десятидворок», при которой жители каждых десяти дворов были повязаны круговой порукой за уплату дани и отсутствие крамолы. За преступление одного головой отвечали обитатели всего околотка. Доносительство, казалось, давало шанс выжить. И тем не менее стучали лишь отдельные отщепенцы — многие молчали даже под пыткой, надеясь спасти родственников и соседей.

Последующие династии совершенствовали систему коллективной ответственности, стараясь наряду с устрашением придать ей гражданственное звучание.

В ХХ веке китайские коммунисты внедрили в сознание населения классовое стукачество, когда донос на деревенского богатея, на городского «правого» интеллигента стал проявлением революционного духа, своеобразной пролетарской доблестью.

Беспрецедентная для нового Китая награда в 100 тысяч юаней (12 тысяч долларов) ныне предлагается жителям Пекина, сообщающим компетентным властям информацию о коррумпированных чиновниках. С таким обещанием выступила на днях городская Народная прокуратура, представителя которой процитировала газета «Бэйцзин жибао». В случае особо ценных сведений награда может быть повышена, в особенности если благодаря сообщенным сведениям удастся компенсировать более 95 процентов нанесенного нечестными функционерами ущерба.

Премиальные будут вручаться информаторам негласно, с полным сохранением анонимности, если, конечно, сам герой антикоррупционной борьбы не пожелает услышать свое имя с какой-нибудь трибуны либо прочитать в свежей газете.

До недавнего времени поощрение за доносительство было сравнительно невелико — до 10 тысяч юаней (1,2 тысячи долларов). Повышение поощрительных ставок, откровенно написала пекинская газета, связано с ростом расхищаемых сумм. Сейчас выплачивается по 2 — 3 процента от сохраненных государству денег. Этот «информаторский процент» делает охоту за коррупционерами делом выгодным для небогатых горожан.

Тем не менее пока большинство «баогао» — докладов от населения о злоупотреблениях вышестоящих кадровых работников поступает в форме анонимок — неподписанных заявлений.

«Мы намерены повысить систему обеспечения секретности информаторов», — обещает работник пекинской прокуратуры Чжан Хуэйжун. По словам товарища Чжана, материалы, передаваемые по интернету, получают специальный пароль, по которому определить имя доносителя сможет лишь сотрудник со специальным доступом.

А то, что коррупционер может занимать весьма высокий пост, свидетельствует дело бывшего мэра Пекина, члена всевластного политбюро ЦК КПК Чэнь Ситуна, посаженного в конце 90-х годов прошлого века за взятки от крупных городских застройщиков на 16 с половиной лет. Вместе с ним за решетку попала половина городского правительства, включая нескольких вице-мэров. Один из них застрелился.

Из сравнительно недавних коррупционных скандалов выделяется «сямэньское дело» — разгром сети казнокрадов в провинции Фуцзянь, на юго-восточном побережье Китая. Прибывшая из центра по многочисленным сигналам возмущенных граждан и организаций межведомственная спецгруппа арестовала там более сотни чиновников, занимавшихся контрабандой. Среди них были заместитель мэра города, заместитель секретаря парткома, замначальника управления полиции, а покровительствовал шайке тоже заместитель, но уже министра общественной безопасности КНР Ли Цзичжоу. По этому делу был арестован также начальник китайской военной разведки Цзи Шэндэ. Общий ущерб государству составил 6 млрд долларов. Полтора десятка коррупционеров были расстреляны.

Суровые меры, увы, оправдывают себя лишь частично: общие потери от коррупции достигают в Китае 8 процентов ВВП. Может быть, активность «платных благонамеренных» позволит поправить дела?

Швейцария: тихий стук по-соседски

Однажды высокопоставленный полицейский начальник, комментируя образцовый швейцарский порядок, с гордостью сказал, что большую роль играет помощь населения. Знакомый швейцарский журналист, комментируя это, пошутил: «Хотите проверить? Присядьте в любое время на троллейбусную остановку где-нибудь напротив жилого дома. Пропустите первый, пропустите второй, и третьей подъедет полицейская машина и попросит предъявить документы». Я не удержался и передал рассказ своим знакомым, и один, не поверив, решил попробовать. В результате около полуночи мне позвонили из полиции и объяснили, что задержали неизвестного, без документов, который утверждает, что вы можете подтвердить его личность...

Бдительность, видимо, в крови у швейцарцев. Во многом благодаря сигналам, поступавшим от гражданского населения — рабочих, железнодорожников, почтовиков, телефонистов, — за время Второй мировой войны были арестованы 1389 человек — как немцев, так и швейцарцев, передававших военные тайны или занимавшихся шпионажем в пользу Германии и ее союзников.

Не знаю, какие тарифы действовали или действуют насчет шпионов, но достаточно известно, что если тот или иной гражданин — чаще всего пенсионер, сидящий от нечего делать у окна, — оказал содействие в предотвращении или раскрытии грабежа, кражи, в поимке нарушителей, ему выплачивают определенный процент от стоимости спасенного имущества или от суммы штрафа, а штрафы в Швейцарии очень высокие.

Руководители правоохранительных органов считают, что Швейцария не является первоочередной мишенью террористов, но может служить местом укрытия и использоваться для целей финансирования и материально-технического снабжения.

Непосредственно борьбой с терроризмом ведает федеральная полиция, которая включает в себя и органы контрразведки. Набив на первых порах несколько синяков и шишек, «федералы» сумели достичь немалого. В частности, они установили номера купленных в Швейцарии мобильных телефонов террористов, находящихся в международном розыске, и, поставив их на прослушивание, вышли на большую группу поддержки. Вместе с тем была укреплена правовая база деятельности правоохранительных органов, но без какого-либо ущемления прав человека или гражданских свобод. Речь идет о том, что были закрыты технические лазейки. Так, если раньше можно было купить мобильник с предварительно оплаченной карточкой, не предъявляя документов, то теперь закон обязывает регистрировать документы всех лиц, приобретающих сотовые аппараты. Сотовые компании, регистрирующие все разговоры для определения стоимости оплаты, обязаны хранить эти данные в течение не менее года. Что же касается доступа к банковским операциям, то в случаях расследования по уголовным делам, ведущимся швейцарскими органами, не действует никакая «банковская тайна».

Елена РОДИНА