ОСТРОВ ГРУЗИЯ

Два дня грузинского застолья — это трудная командировка. Но наш корреспондент еще успел пообщаться с президентом Грузии и ее главным налогоплательщиком, а также дать интервью лежа

ОСТРОВ ГРУЗИЯ

Когда генная инженерия достигнет должного уровня, гибрид журналиста и хомяка c его защечными мешками позволит вывести идеального гостя для презентаций и медиафорумов в Грузии. Такой журнамяк сможет потреблять гораздо больше, и благодарность его возрастет пропорционально.

За два дня тридцать московских журналистов по приглашению президента и правительства Грузии посетили Тбилиси и Кахетию. Они увидели президента Михаила Саакашвили, премьера Зураба Жвания, министра культуры Георгия Габашвили, министра экономики Каху Бендукидзе, председателя Ассоциации грузинских налогоплательщиков Бадри Патаркацишвили и очень много еды. Больше нам ничего показать не успели, вот почему полноценного очерка о нынешнем состоянии братской Грузии я предъявить читателю не в состоянии. Так что начнем с еды.

Во время ужина на столах стояли специально отпечатанные меню, но взять экземпляр на память я не успел — все расхватали коллеги (видимо, собираясь перечитывать в голодные годы). Приходится надеяться на память: о памяти сердца, которая сильней рассудка памяти печальной, писал еще Батюшков, но и желудок любить умеет. Из холодных закусок была отварная осетрина, несколько видов козьего сыра, пхали двух видов (нечто вроде паштета из орехов, капусты и шпината), отварная рыба (к ней на выбор прилагались ореховый и алычовый соусы), сациви (все знают), а также роскошный набор солений во главе с соленой травкой джонджоли, незаменимой к кислому вину. Горячего было много, и подавалось оно в два этапа: сначала купаты, потом бараний и свиной шашлыки, завернутые в лаваш. Бараний — на косточке. Шашлыки, к сожалению, почти никто съесть уже не смог. Говорил я людям, не увлекайтесь купатами! Купаты обманчивы, едятся они легко, но после них уже ничего не хочется. А ведь был еще торт — гигантский, размером два на три, с российским и грузинским гербами из сахарной глазури, со взбитыми сливками и фруктовыми кремами; некоторое время публика колебалась, прежде чем разъесть гербы (все-таки государственная символика, вдруг глумление?), но преклонение перед кулинарным искусством оказалось сильнее страха. Еще, кажется, был кофе. Из спиртного наличествовали водка, несколько сортов красных и белых вин, на каждом столе стояли бутылки изумительного грузинского лимонада — только его я и оценил, поскольку со спиртным завязал давно и окончательно. Процесс российско-грузинской кулинарной дружбы был запечатлен на множестве фотоснимков, альбомы с которыми были розданы всем при отлете. Эта акция полезна вдвойне: во-первых, будешь хоть знать, что все это тебе не приснилось. Кормили, как в девяностые, — только за то, что ты журналист. «Жруналист», как нас называли тогда. А во-вторых, смотри и помни: ты кушал. Все видели.

В смысле самочувствия это, конечно, приятно. А в смысле журналистской свободы — несколько стесняет. Писать о Грузии после двухдневного грузинского застолья так же трудно, как после этого застолья бежать кросс. Хочется лечь и погрузиться в благость. В таком виде я и давал интервью грузинскому телеканалу «Имеди», что значит «Надежда»: я лежал на теплой грузинской земле, в которую лирический герой Окуджавы некогда зарыл виноградную косточку, чтобы тут же умереть от любви и печали, и переваривал впечатления. Записать с журналисткой stand-up я никак не мог, потому что очень устал. В результате она прилегла рядом, и мы записали lay-down. В это время Бадри Патаркацишвили, которого друзья и подчиненные называют батоно Бадри, громко солировал под трели специально приглашенного гитариста:

Царь небесный пошлет мне прощенье за угощенье, а иначе зачем на земле этой грешной живу!

Представляете, как угостят царя небесного, когда он приедет в Грузию с дружественным визитом? Песня в версии батоно Бадри Окуджаве бы наверняка понравилась — он любил искренность в искусстве. Понравилось ли мое интервью грузинской журналистке — не знаю. Она, кажется, ожидала большего — в смысле более комплиментарного. И не о застолье, а о том, как «процвела под солнцем Грузия моя». Расспрашивать московских журналистов о том, как им понравилось в обновленной Грузии, начали еще в аэропорту. И потом все время спрашивали: «Ну что, теперь вы не будете плохо писать про Грузию?»

На что я все два дня отвечал: дорогие, единственное плохое, что я в жизни написал про Грузию, — это отрицательная рецензия на фильм Отара Иоселиани «Утро понедельника». Кто-то уже хорошо поработал по обе стороны границы. Кто-то внушает россиянам, что Грузия только и метит вписаться в НАТО, попутно норовя оттяпать у нас исконно нашу Абхазию, а лично Саакашвили ненавидит все русское, потому что на самом деле он гомункулус, выращенный американцами для отхватывания у России выгодного плацдарма. Под плацдармом, наверное, понимается Южная Осетия. А грузинам в это время та же невидимая сила внушает, что в России про Грузию все врут, пишут одни гадости и планируют крупномасштабную аннексию. Хотя миллионная русская армия сегодня, кажется, так же мало способна кого-либо захватить (особенно в горах), как и десятитысячная грузинская.

Если говорить строго по делу, то россияне прибыли в Грузию как раз накануне давно ожидавшейся налоговой амнистии. То есть все бизнесмены, которые честно заплатят налоговые задолженности, накопившиеся до 1 января 2004 года, будут прощены и с миром отпущены богатеть дальше. Каха Бендукидзе пояснил российским журналистам, что в Грузии будет самое либеральное налоговое законодательство, едва ли не самый маленький в мире подоходный налог (12 процентов вместо недавних 20), минимальный социальный налог (20 процентов вместо 33), а целых 12 налогов упраздняются вообще; вдобавок если вы поспорили с налоговой инспекцией, у вас есть законное право обратиться в частный суд. На мой вопрос о том, как оценивает Михаил Саакашвили деятельность своего российского коллеги, с которым их часто сравнивают, грузинский президент ответил:

— Мне симпатично, что Владимир Путин наводит порядок... И на Северном Кавказе — Грузия традиционно в этом заинтересована, — и в бизнесе. Что касается методов, то мы, например, бизнесменов в тюрьмы не сажаем... кроме зятя Шеварднадзе... Но я допускаю, что российская ситуация в бизнесе была более криминальной и нужны были более жесткие меры.

В Грузии действительно научились договариваться с бизнесменами. И обходятся при этом без тюремного заключения, хотя если захотеть, наверное, можно было бы прикопаться. И Зураб Жвания откровенно сказал московским гостям сразу по прилете, и Бендукидзе подтвердил: с бизнесом выстраиваются взаимно уважительные отношения. На практике это означает строительство той самой экономики, которая наиболее соответствует национальному характеру. Не хочу сказать о национальном характере ничего плохого. Наоборот. Саакашвили же подчеркнул: «Грузия — это одна большая семья. Тут бессмысленно закрывать оппозиционные каналы, потому что все и так все знают. Почти все — родственники, или друзья, или знакомые знакомых. Собрать воедино Россию гораздо трудней».

Да, увы, трудней. А Грузию можно. Из бесчисленных анекдотов о Грузии, из классических грузинских комедий, пародийных тостов и специальных репортажей мы знаем, что в этой большой семье всегда проще договориться; закон тут несводим к Уголовному кодексу — настоящим законом всегда будет голос крови, голос родовых, клановых, семейных, дворовых связей. Как в классическом анекдоте: «Подсудимый! Ви имеете что-нибудь дАбАвЫт?» — «Нэт!» — «Ну, на нэт и суда нэт».

В Грузии научились договариваться. То есть легализовали, по сути, старую, гуманную и всегда работавшую тут схему.

Я посмотрел на Патаркацишвили, объявленного в международный розыск, на Бендукидзе, принадлежащего к опальному племени олигархов, на звездно-либеральный состав московской прессы и спросил премьера Жвания: учитывая состав присутствующих, можно ли надеяться, что и прочей российской оппозиции, а также олигархии найдется место в Грузии?

Все почему-то засмеялись, один Жвания был серьезен. Он вообще серьезный мужчина, старший в знаменитом триумвирате власти. Он подумал и сказал:

— Мы готовы рассмотреть все запросы о предоставлении гражданства в установленном порядке.

— Наверняка известный вам Алик Кох, — вставил Бендукидзе, — сказал, что Грузия должна стать для России своего рода островом Крымом. Мы тоже на это надеемся.

— Как вы думаете, Бадри Шалвович, — спросил я Патаркацишвили, с трудом вклинившись между двумя тостами за российско-грузинскую дружбу, — почему у вас — я имею в виду у бизнесменов и либералов — может получиться здесь и не получилось там?

— Страна большая, — лаконично ответил батоно Бадри. — Грузия маленькая.

— Как вы себя чувствуете в международном розыске?

— Комфортного в этом мало. Но это ведь вопрос темперамента. Веселый человек из всего умеет извлекать интересные впечатления.

— Вы здесь председатель Ассоциации налогоплательщиков. Она что, включает в себя все население?

— Нет, пока она состоит из меня одного. Я заплатил налогов на миллион долларов. Все выплатил, полностью. Больше, кажется, таких пока нет.

— То есть это элитарный клуб?

— Да, но в идеале он, конечно, рассчитан на всех.

— Вернетесь в Москву?

— Обязательно.

Михаил Саакашвили честно рассказал, что очень любит Россию и будет ее любить всегда. Особенно Цветаеву, Есенина и Солженицына. Приглашение Кахи Бендукидзе в правительство Грузии он, оказывается, обсуждал с Владимиром Путиным, и тот одобрил эту инициативу. Даже признался, что сам хотел его пригласить в экономический блок правительства. «Каха Автандилович оказался очень интеллигентным человеком и даже не таким уж богатым по московским меркам», — подчеркнул президент Грузии. Еще он очень забавно рассказал про то, как командир одной из российских баз, расположенных на территории Аджарии, в начале аджарских событий сразу поехал из Тбилиси, где был в это время, на свою базу. Чтобы лично проконтролировать нейтралитет, а то Абашидзе намеревался вовлечь российских военных в конфликт. На границе Аджарии машину командира не пропустили. Тогда он взял такси и все равно приехал к себе на базу, и нейтралитет был проконтролирован должным образом.

На следующий день была обещана поездка в Кахетию и участие в народном празднике сбора винограда. Поездка, Кахетия и виноград были в полном соответствии с анонсом. Стол на этот раз был накрыт на открытом воздухе и ломился от еще большего изобилия, чем накануне. Апогеем были хинкали, внесенные на третий час застолья. «Мучная смерть!» — воскликнул крупный медиамагнат и стал звонить в Москву по мобильнику. Он звонил доктору Волкову и спрашивал, можно ли ему это. Доктор Волков оказался неумолим.

Хинкали еще более коварны, чем купаты. После купат больше не хочется есть, а после хинкали совершенно не думается о массах. Один такой гигантский пельмень прожуешь — и все, и тебя окатывает счастье, и начинает казаться, что весь мир тоже доволен...

— Где есть один олигарх, там всегда будет другой олигарх. И третий, — объяснял мне потом медиамагнат. — И это демократия. А тебе что, больше нравится, когда тебя имеет государство? И всех вытаптывает в доступном радиусе?

Я хотел ему сказать, что меня пугают оба варианта, но вспомнил анекдот про другой глобус. Тут как раз внесли шашлык. Его несли, как букет, — по десять шампуров в руке. Шашлык был сочен и жирен, и я опять отвлекся от дискуссии.

— Наверняка многие будут говорить, дорогие, что мы вас подкупаем! — сказал в своем тосте батоно Бадри. Немногословные люди вокруг него сурово кивнули. Я слышал, что они — тоже влиятельные в Грузии бизнесмены. Им явно не нравилась версия, что они могут кого-то подкупать.

— Да! Мы подкупаем вас! — решительно сказал батоно Бадри. — Но мы подкупаем вас не угощением. Мы подкупаем вас нашей любовью! И надеемся на ответную любовь! — закончил тостующий. Надежды его не обманули: в эту секунду я любил его как минимум за прямоту.

...Хочу ли я, чтобы у них получилось? Конечно, хочу. Чтобы одна из самых безумных и увлекательных русских эпох продолжалась хоть здесь, в миниатюре. Может, вся эта перестройка вообще была ошибкой и следовало ограничить ее пределами Грузии? Тут бы с самого начала все пошло как надо. Тем более что и народу здесь ровно столько, сколько нужно, никто не чувствует себя лишним и не надо никаких репрессивных мер, чтобы сократить население до идеального состояния. Идеальное же состояние — это когда шашлык есть, виноград растет и никого не видно. Говорят, даже интеллигенция довольна. Это мне рассказал один доктор экономических наук, работающий в Москве таксистом. Он подвозил меня из аэропорта.

Он, как и Бадри Патаркацишвили, тоже не теряет надежды вернуться. Надеюсь, что их мечты сбудутся.

Дмитрий БЫКОВ