АЛЛА С СОБАЧКОЙ

В выходящем осенью фильме Киры Муратовой «Настройщик» Демидова впервые играет роль комической старухи. Неужели новое амплуа?

АЛЛА С СОБАЧКОЙ

Смолоду она первоклассно играла поэтесс, фанатичек и аристократок. Хотя не только их, а еще и бестрепетных нацисток и сосредоточенных интеллигенток.Впрочем, старуха на ее счету тоже была. И какая! Абрамовская Василиса Мелентьевна в спектакле Юрия Любимова «Деревянные кони». (Демидова играла ее без грима и внешних приспособлений, опираясь на собственные воспоминания о бабушке-старообрядке, у которой в детстве жила в эвакуации.)

Собственно, по жизни старость обходит эту незаурядную артистку за версту. Кто бы мог вообразить, что гранд-даме уже... Но, пожалуй, о цифрах не стоит. Справедливости ради следует заметить, что некоторые ассоциации со старой барыней на вате вызывает в имидже Демидовой разве что мопс, с которым Алла Сергеевна разъезжает в последнее время по кинофестивалям. Но и тот нежится на руках знаменитой артистки не просто так, а со значением: на кинематографический образ работает. Именно с пекинесом Микки Демидова снялась в фильме Киры Муратовой «Настройщик», который поздней осенью выйдет в прокат.

Характерно, что владелицу пса зовут в картине именем чеховской героини. Да и по степени беспомощности перед силами судьбы пожилая Анна Сергеевна своей молодой чеховской тезке не уступит. Правда, А. С. из фильма Муратовой куда нелепей, прекраснодушней и эксцентричней героини Чехова. Но и то сказать — старость не в радость. Хотя старость опрятная, чуть болтливая и не без некоторой платонической влюбленности. Влюбляется эта состоятельная дама в кудельках — увы! — в прохиндея: мнимого настройщика роялей. А тот в результате роскошно проведенной аферы выманивает у хозяйки все сбережения.

Почва и судьба

Длинноногая, худая, европеистая, Демидова всегда хорошо смотрелась у камина — желательно чтоб с длинным мундштуком в изысканных пальцах. Она выбрала эффектный имидж дамы-интеллектуалки Серебряного века, как бы родившейся не вовремя. Профессиональный и жизненный опыт Аллы Сергеевны убедительно показывает, что железной женщиной (и по жизни, и в профессии) можно стать от застенчивости. Во всяком случае, это качество подчеркивает в своем характере сама артистка, постоянно озабоченная его преодолением.

Немного о родителях. Мать будущей звезды служила младшим научным сотрудником в МГУ — занималась кибернетикой, экономическим программированием. Отец был в 32-м репрессирован, но вскоре выпущен, ушел на фронт добровольцем и погиб под Варшавой.

Демидова всегда хотела стать «великойактрисой» — в детстве так и произносила это сочетание: в одно слово. Впрочем, в школьном театре женские роли ей не доставались: играла все больше каких-то «Бакул-бобылей». В Щукинское театральное училище с первого раза принята не была, поскольку из-за упомянутой застенчивости неумеренно шепелявила. Кто-то из педагогов даже назидательно пожурил абитуриентку: мол, с такой дикцией в артистки не ходят. И Демидова пошла в экономистки. А окончив экономфак МГУ и даже получив семинар по политэкономии, стала регулярно играть в студенческом театре МГУ. И в итоге угодила-таки в вожделенную Щуку, а уж оттуда — в театр на Таганке, который как раз получил в свое полное распоряжение один из преподавателей училища Юрий Петрович Любимов.

Как бы ни дистанцировалась сегодня Демидова от отца-основателя Таганки, заявляя порой, что по сути была актрисой Эфроса, но линию ее жизни определил все же Любимов. Актрису, похоже, навсегда травмировала его полушутливая фраза: «Ах, Алла, это ваше экзюпери...» Демидова так по сей день и не рассталась с предубеждением, будто учитель считал ее манеру холодной и чересчур интеллектуальной. Как существо застенчивое и ранимое, в своих интервью Алла Сергеевна время от времени отпускает шпильки мэтру — разнообразные и по разным поводам. Но, думается, ей это простительно. Хотя бы потому, что актриса была одной из самых преданных соратниц своего Учителя, никогда не предавая ни Дела, ни его самого. К примеру, в числе самых деятельных и дипломатичных таганцев защищала и пробивала любимовские спектакли, которые партначальство норовило закрыть по причине невозвращения Любимова из-за границы. Когда же шестью годами позже Мастер вернулся, а вскоре часть бывших учеников затеяла раздел театра, то Алла Сергеевна пыталась всячески образумить сепаратистов.

Впрочем, годы склоки и дележа не замедлили сказаться на любимовских спектаклях, которые на том этапе потеряли товарный вид. Понимая это, Демидова под разными предлогами отлынивала от выхода на сцену. Кончилось тем, что дирекция по наущению обиженных коллег поставила актрису перед выбором: либо играй, либо пиши заявление об уходе. И она с облегчением покинула театр, выкупив у него спектакль «Федра» в постановке Виктюка...

Послевкусие Таганки

Все детство Алла Демидова провела в оазисах советского коллективизма — пионерских лагерях, а юность и часть зрелости — в сплоченном, будто в осаде, коллективе фрондерской Таганки. Но перестройка предложила новые возможности, и Демидова, удивив, кажется, даже саму себя, ими удачно воспользовалась. Где-то с 95-го она позиционируется как независимая актриса. Вырвавшись из тенет взаимных обязательств и зависимостей, актриса со временем добавила к выкупленной «Федре» еще несколько спектаклей, поставленных уже знаменитым греком Теодоросом Терзопулосом. Предпочтение Алла Сергеевна отдавала античным трагедиям (пусть даже не в оригинале, а в изложении более поздних авторов). Демидова объездила с ними полмира, осваивая после любимовской публицистичности и эфросовского психологизма необычную манеру исполнения. Этот-то репертуар лег в основу ее персонального театра — Театра «А».

Сегодня она говорит: «Я не очень понимаю, как можно играть в коллективе».

В эпицентре сверхчувственных энергий

Однажды Алла Демидова сделала обескураживающее заявление: «Я родилась с сорокалетней душой. И лицо мое сформировалось к сорока годам моей жизни. Даже когда мне было двадцать лет, я чувствовала себя на сорок... Говорят, сорокалетняя душа — это последняя реинкарнация. Я больше не вернусь сюда! Это мое последнее воплощение на этой Земле!» Услышав такое от самой рациональной и сдержанной отечественной актрисы, впору счесть ее слова мистификацией. Не тут-то было. Демидова всерьез уверяет, будто просчитывала реинкарнации и обнаружила, что в Древней Греции была актером, а в Германии — алхимиком. Что касается ее нынешней профессии, то она убеждена, будто артист воздействует на зал настоящим гипнозом.

Повсюду — и в жизни, и в творчестве — Алла Сергеевна обнаруживает воздействие сверхчувственных энергий. Стоит пояснить, что началось это давно и не на пустом месте. Когда-то Демидова была медиумом у супругов-экстрасенсов: предполагалось, что те черпали из нее энергию. Впрочем, актриса быстро свернула эксперименты, справедливо рассудив, что энергия пригодится самой. Так что теперь, досконально изучив проблему и опробовав полученные знания на практике (то есть на сцене), она свободно и непринужденно делится ими с благодарными слушателями, отдавая предпочтение зарубежным. (Вела, например, семинар по психической энергии актера в Канаде.) Забавно, что в 96-м году, давая политическое интервью против красной угрозы, то есть в пользу Ельцина, Демидова доверительно сообщила читателям, что углядела вокруг его мощной фигуры плотное энергетическое поле, каковое сопровождает будто бы всякого талантливого человека.

Такова, какова есть, и больше никакова

Демидова прославилась очень давно, и хотя долгое время практически не снималась, но по сей день остается узнаваемой и ценимой. Впрочем, сама она, похоже, считает себя недооцененной. И то сказать: на улице ее почему-то никогда не узнавали, Учитель относился к ней с прохладцей (так ей казалось), а зрительские письма лишь настораживали. Еще бы: то тебя какая-то дуреха пытает, как поскорее прославиться, а то и зэки, предположив у исполнительницы ролей волевых женщин стальной характер, в дело зовут. Причем не в рядовые «шестерки», а в главари!

...В свое время Демидова подружилась с шестидесятниками, которые с годами стали знаковыми персонажами общественного ландшафта (как ни относись к ним нынешняя продвинутая молодежь). О своем внутреннем самочувствии в связи с ними она как-то проговорилась: «...попробуйте встать вровень с Окуджавой, Сарновым и прочими». То есть, похоже, Алла Сергеевна всю жизнь «догоняла» интеллектуально состоятельных мужчин, не признавая себя слабым полом. Держала спину, прикидываясь самодостаточной, хотя была исполнена сомнений и комплексов. Но, ясное дело, работала над собой.

В сущности, она добивалась не то чтобы первенства, но равенства. Ну а в профессии — еще и экстерриториальности. И по счастью, траектория ее жизни — от коллективизма к индивидуализму — реализовалась благополучно. Что же касается не индивидуализма, а индивидуальности, то Демидова — фаталистка. Она не вмешивается в действия судьбы. Проживя сорок лет в браке со сценаристом Владимиром Валуцким, Алла Сергеевна с обескураживающей откровенностью порой проговаривается о самом интимном: «Я никогда не хотела иметь детей. У меня нет материнского чувства». Любовь играет в ее жизни не главную роль. Главнее — чувство долга. Оно у Демидовой, по ее словам, гипертрофированное.

Очевидцы свидетельствуют, будто на съемках она никогда не участвует в дискуссиях, ни с кем не общается, а отснявшись, сразу скрывается в гримерке. У нее нет (или почти нет?) друзей среди актеров. Не опасаясь никого обидеть, она говорит, что актерам не доверяет. Просто потому, что они слишком хотят нравиться, а зачем и кому — для них не важно.

И еще одно откровение актрисы: «Считается, что если я открываюсь людям, то потом очень жестко их отбрасываю. Но это только маска. В быту же, мне кажется, я — студень. Я никогда не спорю. Никогда не настаиваю на своем. Ну будет — так будет. Ну, как пойдет. Я начинаю решать и действовать, только когда это касается моих внутренних проблем, а так я ничего никогда не решаю».

Алла Сергеевна ни секунды не сомневается, что художнику следует быть аскетом. Причем аскетизм понимает вполне радикально: утверждает, к примеру, что перед спектаклем нельзя обедать. Да и прочие физиологические удовольствия полагает малосовместимыми с искусством. Это не мешает нашей героине пользоваться услугами модных визажистов и одеваться «от кутюр». Демидова с удовольствием рассказывает журналистам о своем стиле в одежде и о шляпах, часть которых подарены ей Параджановым. Однако попробуй спросить, в чем все же состояла суть эстетических разногласий Любимова с Эфросом в пору постановки «Вишневого сада», где она сыграла, быть может, лучшую свою театральную роль, артистка замкнется и отрежет: мол, все, что хотела написать на эту тему, написала в такой-то книге. (Хотя на деле только обозначила в тексте: Любимов эфросовский «Вишневый сад» не принял, но играть разрешил.)

Странные сближенья

Демидова всегда относилась к себе слишком серьезно. И в профессии была не столько лицедейкой и клоунессой, сколько оракулом, транслирующим те или иные авторские, режиссерские (а то и свои собственные) идеи — социальные и эстетические. Замечательно, что, снявшись в «Настройщике», она сменила рациональное высокомерие безупречной «технички», на иррациональные реакции характерной актрисы, способной мутировать — быть может, вопреки собственным «принципам» и «идеалам». После «Настройщика» она даже разговаривать стала языком, похожим на логорею персонажей Муратовой и Литвиновой: «Мне кажется, Кира то ли нервная, то ли истеричная... не знаю. Она сидит у монитора и постоянно кричит. Еще не поставили свет, а она уже дает задания. Слава богу, оператор — флегма, а если бы был Рерберг — случилась бы просто драка. Я даже себе в дневнике записала: «Поменьше находиться на площадке».

Похоже, сегодня она спустилась с высот античной трагедии и набрала в легкие живого кислорода, хоть ненадолго забыв о великой миссии искусства. (Кстати, вторая ее роль в кино после долгого перерыва — великая актриса Алиса Коонен в телефильме Бориса Бланка «Смерть Таирова».) И ведь впрямь нет ничего зазорного в том, чтоб непротокольно усмехнуться над человечеством в целом и самой собою в частности. Смешная Анна Сергеевна из фильма Муратовой, облапошенная и обобранная мнимым настройщиком роялей, уже через полчаса после жестокого стресса и истерик в милиции принимается прямо в трамвае презабавно оправдывать своего обидчика: ему, бедняжке, наверное, очень деньги были нужны!..

И хотя актриса Демидова временами ворчит на режиссера Муратову, припоминая, что та ни разу во время съемок по-человечески с ней не поговорила, но результат молекулярного взаимодействия этих сложных женщин (включая Нину Русланову, Ренату Литвинову, да и участников проекта, принадлежащих к мужеску полу) получился превосходным. Вышло смешное, трогательное и, как ни странно, человечное кино.

А Дионис здесь, к счастью, совершенно ни при чем.

Татьяна РАССКАЗОВА