Выборы президента Украины сделали эту страну в последний месяц едва ли не главной зоной внимания российских читателей и телезрителей. Но не проценты голосов избирателей определят наше общее или различное будущее с Украиной, а национальные характеры. Как они соотносятся? Что такое украинский менталитет и чем, собственно, отличаются украинцы от русских? Об этом беседа нашего собственного корреспондента с директором Института философии им. Г. Сковороды Национальной академии наук Украины академиком Мирославом ПОПОВИЧЕМ
НЕ РУССКИЕ
Мирослав Владимирович, вот можно без мифов и анекдотических образов определить, в чем отличие украинцев от русских?
— Если так ставить вопрос, то разницы никакой нет. Я человек немолодой, прожил жизнь частично в Киеве, Москве, Ленинграде, Тбилиси и Ереване и колоссальных различий не чувствовал. Но если говорить о национальной культуре — различия налицо, и очень занятные. Есть, к примеру, колядки, которые исполняются на Украине, в Белоруссии и на юге России. На украинских территориях обращались отдельно к мужу, жене и детям, и каждый имел свой символ — солнце, луну, звезды, соответственно. В России же обращения удостаивался только мужчина.
— То есть в России деспотичная семья, а на Украине царит феминизм?
— Нет, но традиция просматривается. На Украине женщина чувствовала себя вольготнее, имела право выбирать мужа (это касалось зажиточных вдов в первую очередь). Женщина держала казну, выдавала мужу деньги, приданое в общий котел не отдавала.
— Вот украинцы хозяйство свое индивидуальное очень любят. Помните анекдот, когда царь собрал американца, француза и украинца и сказал: куда доскачете отсюда — столько земли и дам вам. Американец с французом быстро обломались, а у украинца уже и лошадь пала, а он бежал, потом полз, а потом свалился, но шапку вперед бросил со словами: «А там помидорки посажу!».
— Украинец действительно — страшно! — любит землю. Это имеет свои социально-исторические корни: здесь, по сути, не было крепостного права, только небольшой период времени — с времен правления Екатерины II по 1861 год. То есть такое жесткое крепостничество, почти рабовладение, когда детей продавали отдельно от родителей, продолжалось сравнительно недолго. У людей была своя земля! Русский человек от своей деревни не ждал ничего: у него было безнадежное положение, поэтому вкладывать душу в землю не имело практического смысла.
— Ну и жадности такой в России не было...
— Да, жадность — изнанка хозяйственности. «Помидорки»... «сало»... это все есть. Если пересекать границу России и Украины, разница в деревнях и селах будет грандиозная: простые, неприкрашенные русские избы, крестьянский минимализм — и вдруг все это переходит в пышный, фонтанирующий, живописный украинский мир, где хатки-мазанки, и горшочки, и полотенчики с петухами, и прочий фольклорный декор, садок вишневый около хаты...
— Да что в селах! Я помню выражение лиц моих австрийских коллег, которые увидели под балконами киевских многоэтажек любовно посаженный... лук! Чтобы на коммунальной земле человек выгородил свое место и развел там свою личную клумбу, даже огород, — такого в Европе, конечно, не видели.
— Моя супруга-этнограф еще в 80-е ездила в экспедицию из Харькова в Белгород и записывала частотную лексику: на российской территории больше звучали слова «напился и подрался», а в украинских электричках — слово «кабанчик»! И вот в чем штука: когда у тебя перед глазами округлый, вскормленный с любовью кабанчик, о нем можно поговорить с толком и расстановкой и без всяких драк.
— Как вы оцениваете мнение, что украинцы более осторожны, не доверяют сразу, в то время как у русских душа нараспашку?
— На уровне городской культуры, наверное, нет: примут сразу. А вот крестьянин более осторожен, себе на уме, непосредственности и открытости ожидать не приходится.
— Некоторые до сих пор считают украинцев нацией Вия, русалок и мертвых панночек. Насколько достоверно Гоголь выразил химеры национального сознания и истинно ли такое мифологическое, полуязыческое представление об украинцах?
— Тут нужно начать с того, почему Гоголь, сидя в Петербурге, начал писать о Сорочинской ярмарке и прочих вещах?
— Скучал.
— Вот именно! Из красочного Нежина попасть в мрачный имперский Петербург — это ж удавиться от тоски можно было! И таким способом он мысленно возвращался домой к своим русалкам.
Но в чем он был достоверен? Здесь никогда не было сильной государственной церкви: Украина долго жила без митрополита. Не говоря уже о том, что митрополит, если и был, то не имел такой власти, как в России. Вопреки ходячему мнению о богомольности украинцев, они были весьма безразличны к этим вещам. И сейчас у нас прекрасно сосуществуют пять церквей, что удерживает общество от излишнего клерикального давления. И благодаря тому, что не было церковного государства, как в католических странах, здесь хорошо сохранились всякие языческие верования. Это не являлось глубокой чертой народного мировоззрения — скорее было признаком художественной картины мира.
— Ну хорошо: вот при таком наборе свобод, прав и независимости почему у украинцев сформировался страусиный индивидуализм: «Моя хата с краю — ничего не знаю»? Откуда взялась у украинцев эта позиция невмешательства и непротивления злу?
— А опять же из язычества. Не было такого четкого противопоставления доброго и злого начала. В этом смысле Гоголь показателен: благодаря дьяволу совершаются хорошие вещи. В языческой системе нет противопоставления верхнего и нижнего мира: и Перун, и Велес — источники благосостояния и добра. Украинец самонадеянно считал, что может договориться и с дьяволом. Некий оппортунизм возникал в результате многочисленных войн и оккупаций — ведь Украина была вытоптана военной кавалерией в течение многих веков, и главной оставалась потребность выжить, а выживали все в одиночку.
— Но когда дело доходит до защиты своих прав и свобод, почему украинцы ждут, когда опасность коснется непосредственно их хаты, и только тогда выходят на баррикады?
— Это от низкой политической культуры. Возьмите нынешнюю избирательную кампанию: ведь она носила совершенно хамский и грязный характер!
|
— На Украине ведь последняя революция, и та была студенческая, более десяти лет назад. И обещания устроить настоящий мятеж, по-моему, голословны — народ не пойдет.
— Скорее всего. В России, к примеру, НТВ закрывали — народ массово вышел отстаивать, а у нас вот оппозиционный «Пятый канал» хотели прикрыть — ни одна душа не ринулась защищать. Украинцы не склонны... к пассионарности. Российская пассионарность, конечно, верхушечная, но давала колоссальные результаты.
Однако у такого политического равнодушия есть и своя притягательная сторона — наш осторожный мужик не склоняется в сторону авторитарных и тоталитарных режимов. Для украинца понятие «хозяин» — бальзам на раны! Но не диктатор, не управленец, а домовитый, хозяйственный мужик, который наведет порядок на земле, отставит всех, кто мешает, и создаст отдельно взятый рай на своей — опять же — земле. Не царь, а мужик в огороде. Для украинца несимпатичен образ вождя. Недоверие к власти — обычная наша черта.
Давайте посмотрим на прошлые парламентские выборы. В России создали провластную партию «Единство» — у нас аналогичную «За едину Украину». Но у нас партия превратилась в карнавальную «За ЕдУ» и собрала мизер на выборах, и только благодаря различным комбинациям власти удалось создать парламентское большинство, которое сейчас развалилось. А в России «Единство» осталось частью мощной партии. И потом, может ли в Саратове народ голосовать против кандидата в президенты, потому что тот сибиряк? Нет. В России нет такого регионального разнобоя, хотя страна огромная. У нас же проходит разделение по оси восток — запад: попробуйте, чтобы в Донбассе прошел львовский — в жизни не получится. Это делает Украину более похожей на Германию, где тоже есть культурный полицентризм. Правда, до Германии нам далеко: главное — преодолеть провинциализм. Украина все же была страной крестьянской: в городском населении две трети — те, кто пришел из села, или так называемая интеллигенция второго поколения.
— В украинском сознании всегда действует такой компаративистский принцип: Украина — не Россия. Так показательно озаглавил свою книгу президент Леонид Кучма.
— И все-таки в Киеве, который всегда голосовал за независимость, на улицах вы услышите прежде всего русскую речь. Общего гораздо больше, чем различного. Украина выросла в лоне великой российской цивилизации, со всеми преимуществами культуры и ужасами империи. Пушкина знали и будут знать, а Мицкевича не знают: не потому что второй хуже, а потому что так исторически сложилось. Политические пути будут различными, пусть. Но надо суметь, чтобы между нами ничего хорошего не пропало. Я за такую жадность, понимаете?
Саша ДЕНИСОВА
Киев