ПЛЮС И МИНУС

На Зорькине Верховный суд проснулся

ПЛЮС И МИНУС

В начале казалось — ничего особенного не произошло. Что за сенсация в том, что Председатель главного судебного органа — Конституционного суда — дал одной из центральных газет небольшое интервью к годовщине принятия концепции судебной реформы в России? Кого могла удивить его встревоженность коррупцией в судах? Об этом же ежедневно пишут газеты, об этом уже говорил и президент. Действительно тут судья небезвозмездно выпустил на свободу убийцу, там участвовал в освобождении от стариков и перепродаже квартир, в третьем месте какой-нибудь тмутараканский коллега вмешался в акционерный скандал за тысячи километров от его райсуда... Такую хронику уже и читать скучно.

Вот как описал это в своем интервью Валерий Зорькин: «Мздоимство в судах стало одним из самых мощных коррупционных рынков в России. Судебная коррупция встроена в различные коррупционные сети, действующие на разных уровнях власти: например, в сети по развалу уголовных дел и по перехвату чужого бизнеса».

Горько, но разве неправда?

На следующий после публикации интервью день экстренно собирается Президиум Верховного суда. Рассматривается «вопрос об интервью Председателя Конституционного суда РФ В.Д. Зорькина, в котором он сделал заявление, касающееся распространения коррупции в судах».

Самые уважаемые судьи страны (Президиум!), видимо, первый раз о таком слышат и поэтому принимают Постановление обратиться к Зорькину за материалами исследований, на которые он ссылается. От него требуют представить сведения обо всех известных фактах коррупции в конкретных судах и в отношении конкретных судей, а также информацию о конкретных уголовных делах, разваленных с участием коррумпированных судей.

Может показаться, Зорькин их не только разбудил, но и должен рассказать им о работе их же коллег и подчиненных!

Но Зорькин почему-то защитный порыв коллег не оценил, а написал ответ в стиле «Проснитесь, ребята!». «Отрицать коррумпированность в правоохранительной системе нелепо», — пишет Председатель КС. Посмотрите на количество жалоб российских граждан в Европейский суд: туда обратилось уже более 19 тысяч человек. Мы скоро станем рекордсменами Европы.

«В тот момент, когда образ тотально коррумпированного суда возобладает в общественном сознании, поздно будет оправдываться», — вразумляет коллег Зорькин.

Но оправдываться, кажется, никто и не собирается.

В судах, где нередко прения сторон — это совсем не юридическая конкуренция, все хорошо, все тихо. Не повезло только с независимым и болеющим за право человеком — Валерием Зорькиным.

Павел АПРЕЛЕВ

Не Ватерлоо. Однако

Прошлую неделю не назовешь самой удачной в карьере Никиты Михалкова. Если только не предположить, что он ожидал — на прошедшем VI съезде Союза кинематографистов России — еще более тяжелой борьбы за власть, за сохранение своего поста главы киносоюза и вполне доволен тем, что этот пост отстоял. Шесть лет назад съезд кинематографистов бурно приветствовал Михалкова, который милостиво и снисходительно согласился стать вождем. Киношники вознадеялись, что под отеческой опекой Михалкова они все скоро будут жить как при коммунизме, то есть станут большими капиталистами.

Три года назад на V съезде перевыборы Михалкова фактически оказались безальтернативными: все прочие, кого выдвинули на пост председателя, сняли свои кандидатуры. В этот же раз инициативная группа противников сначала попыталась заменить Михалкова Говорухиным, а когда тот вдруг отказался, — Еленой Цыплаковой. Цыплакова проиграла всего лишь по очкам. Теперь михалковские недоброжелатели грозятся обжаловать результаты выборов в суде, поскольку Михалков не добрал-де необходимых по уставу голосов. Страсти, что тебе в Абхазии.

Печаль ситуации в том, что от перемены председателя мало что изменилось бы. Ну разве то, что киносоюз потерял бы в общественной значимости (у Михалкова, несомненно, больший политический вес), зато часть кинематографистов на время успокоилась бы. Насчет Михалкова они уверены, что он распоряжается имуществом Союза, то есть некоторым количеством еще оставшихся у Союза помещений, — выразимся так, субъективно. А про Цыплакову некоторое время думали бы, что она распоряжается объективно. Проблем Союза это, однако, не решило бы.

Главная беда в том, что он утратил всякое влияние на быстро прогрессирующий российский кинопроцесс. Союз состоит из людей в возрасте, многие из которых давно не работают. Он не имеет отношения ни к распределению госдотаций на производство фильмов (это удел государственного Министерства культуры), ни к производству (которым заправляют продюсеры), ни к прокату или показу, поскольку они теперь в частных руках. Ему не принадлежат мощности «Мосфильма», «Ленфильма» или студии Горького. Не зря в зале почти не было продюсеров или новомодных молодых режиссеров — для них съезд неинтересен.

Попытка Михалкова создать несколько лет назад на базе Союза Фонд российского кино, отняв у Министерства культуры хлебное право распоряжаться госденьгами, не привела ни к чему. Вот и вышло, что кинематографисты спорили только о собственности, о том, кто будет контролировать Дом кино, Киноцентр (суды вокруг которого длятся уже пятнадцать лет), редкие оставшиеся Дома творчества. А главные обвинения, которыми выступавшие осыпали друг друга, — в нечистоплотности.

Уж лучше б, право, тот же Михалков бросил свое председательство и снял наконец «Утомленных солнцем-2». Для публики это поинтереснее.

Юрий ГЛАДИЛЬЩИКОВ