Руководитель «Масок-шоу» снимается в серьезных ролях и выпускает свой первый серьезный фильм
ГЕОРГИЙ ДЕЛИЕВ: СО ВСЕМИ АВАНТЮРАМИ ПОКОНЧЕНО!
Георгий Делиев, предводитель и режиссер комик-труппы «Маски-шоу», смешит народ со своими сподвижниками уже двадцать лет — именно в 1984 году на всю страну прозвучало непонятно занятное словосочетание «Мана-мана». Не то чтобы ему надоело веселить массы, но получилось так, что в последнее время он активно расширяет свое актерское амплуа и режиссерский диапазон. В Киеве на международном кинофестивале «Молодость» Делиев выступил в трех необычных ипостасях. Во-первых, обаятельного авантюриста, охмуряющего доверчивых старушек, в фильме классика Киры Муратовой «Настройщик» («Огонек» уже о нем писал). Во-вторых, Остапа Бендера в немецкой, как ни странно, картине «Двенадцать стульев» режиссера Ульрике Оттингер. И, в-третьих, режиссера: он снял короткометражный фильм «Мелкий дождь». На этот раз — не смешной, а грустный или, точнее — драматичный.
Этот фильм — о первых послевоенных днях Великой Отечественной. Две старухи — украинка и еврейка — пережили ужасы войны вместе, семьи обеих погибли, одна бабка другую укрывала во время оккупации, но ругаться при этом они не перестали. На двоих осталась одна пятилетняя внучка, которая жалеет двух приблудившихся пленных немцев и делится с ними скудным обедом. Старухи, поругивая на чем свет стоит фашистов в принципе, тоже этих немцев подкармливают. То есть фильм о том, чего война не выжгла и не уничтожила, — о простых человеческих чувствах, о доброте. «Огоньку» Георгий Делиев поведал о своих новых работах, а также об эпизодах из двадцатилетней истории «Масок» и о любви к родной Одессе.
Георгий, почему вы решили посвятить свою первую серьезную картину войне? Это что-то личное?
— Как нормальный мальчишка, в детстве я любил фильмы о войне. Как режиссер «Масок-шоу», я снял несколько серий о войне — «Маски» в партизанском отряде», «Маски» в армии». Тогда это была ирония над советскими стереотипами, воплощенными в кино. Но вот впервые я сделал душевный фильм. И мне понравилось. Буду еще! Мне оказалось интересно передать внутренний мир пятилетнего ребенка, пережившего войну, на фоне дружбы-вражды этих двух бабулек — символов симбиоза наций в нашей стране, в моем городе.
Как работалось со знаменитой Кирой Муратовой? Вот Алла Демидова, тоже снимавшаяся в «Настройщике», призналась, что это достаточно тяжело.
— Я жалел, когда у меня не было съемочного дня. Чтобы ни говорили, мне кажется, Кира Георгиевна очень трепетно относится к актерам: любит и бережет их. Не только об их душевном состоянии, но и о быте заботится: всегда напомнит ассистентам, что нужно решать актерские проблемы, а то и просто пылинки с них сдувать. Я пытался разобраться в ее замысле, но осознал его, только увидев картину. Мой герой подчинен воле возлюбленной, которая им манипулирует. Я думаю, что фильм не только о том, как люди становятся жертвами или сами обманывают других, но и о потребности людей быть то обманщиками, то жертвами. Об одном жалею: постельная сцена оказалась не нужна, хотя я был готов! Я ведь никогда их не играл!
А ваша партнерша по фильму Рената Литвинова — она-то готова была? Как вы взаимодействовали на съемках?
— На площадке с ней легко и комфортно, она энергетически очень располагает к себе: умна, сдержанна и откровенна одновременно. То же относится и к Алле Демидовой, и к Нине Руслановой. С Демидовой мы впервые встретились на съемочной площадке в прежнем фильме Муратовой «Чеховские мотивы». Она, безусловно, аристократка, приученная скрывать свои чувства и никого не пускать в свой мир, и восхитительная актриса!
А вы сами соответствуете своему имиджу в «Масках-шоу»? Вы сами склонны к авантюрам, как ваш герой из фильма Муратовой — настройщик?
— До недавнего времени я был склонен к приключениям. В такие истории попадал! Когда мы снимали «Маски» в Колумбии», я отчебучил сразу несколько номеров. На меня, к примеру, напал грабитель, отобрал деньги. Нормальный человек пошел бы дальше, может, в полицию. А я — нет, погнался за ним, догнал, вывернул его карманы. Денег не нашел и решил хоть что-то вернуть — снял с него свитер. Потом залез на виллу, оказалось — наркобарона какого-то, и охранники с закрытыми лицами просто уговорили меня — по-хорошему — уйти, хотя могли бы и пристрелить. Зачем-то гонялся за полицейским. А потом мы с Борисом Барским (партнером по «Маскам». — «Огонек».) решили сходить к Божьей Матери Гваделупской, высящейся над Боготой на холме. Раньше туда шел фуникулер, а теперь осталась только петляющая тропа, по которой паломники идут неделю. Но мы с Барским пошли напрямик и дошли за ночь. Вид у нас был отчаянный и, думаю, идиотский. Потому что, когда мы шли через какую-то деревню, местные жители, испугавшись, прятали от нас детей. Под утро уже мы увидели, как под нами, закрывая Боготу, ползли облака, а наверху взошло солнце. Я тут же погрузился в медитацию и получил, кажется, какое-то просветление. На неделю меня даже отпустило — мое безрассудное состояние ушло. А теперь я вообще приличный, уравновешенный человек.
С Барским у вас еще студенческая дружба?
— Да. Я же приехал в Одессу в 17 лет, поступил в архитектурный, но потом осознал свое призвание мима. Мы с Борисом ходили в конкурирующие театры-студии пантомимы. У каждой был свой стиль: в студии Барского предпочитали повествовательный, у нас делали ставку на комедию и лирические сценки. И мы соревновались: старались выпустить свой спектакль раньше. После я работал у Славы Полунина в Ленинграде — наше сотрудничество продолжается до сих пор: вот сейчас он пригласил меня в «сНежное шоу» на роль желтого Асисяя, буду играть на Бродвее. А потом при Одесской филармонии был создан коллектив «Маски», где мы с Барским и подружились окончательно. Собрали непрофессиональных артистов, и питерский режиссер слепил из наших изысканий спектакль. Но когда мы поехали с гастролями по деревням, вся программа развалилась. Смешить людей оказалось сложнее, чем мы думали. Но за год мы стали зубастее. В Москве попали в телеящик — благодаря наглости, прямиком — в «Вокруг смеха». И одним из номеров — «Мана-мана» — вдруг «выстрелили». Пошли гастроли, мы стали лауреатами, поступили с Борей в ГИТИС.
Ваши номера цензуре подвергались? Вызывали вас на всякие ковры?
— Мы же не имели права ничего показывать без утверждения начальства! Над нами высились местное управление культуры, Министерство культуры Украины, всесоюзное... Эта сдача номеров худсовету была настоящей сдачей крови. Полон зал людей с каменными лицами — поди рассмеши. Нас это пугало. Мы заранее узнавали, кто там главный, ловчили, старались изо всех сил. И если вдруг возникала улыбка, это было вознаграждением. Многие номера нам зарубили. Тогда мы придумали спасительный фокус с названиями, чтобы обманывать проверяющих из управления, сидевших на концертах. На худсовете сдавали туфту под неким названием, а на концерте показывали под ним то, что не прошло бы ни при каких обстоятельствах. Был, к примеру, номер «Газета». Боря Барский читал газету, а Комаров подглядывал через плечо. Боря отдавал ему сначала половинку газеты, а потом отрывал по кусочку, а когда оставались два маленьких огрызка, вставлял их себе в ботинки, как стельки. «Вы же рвете газету «Правда»!» — сказали нам люди из управления. «Давайте мы будем рвать местную — «Одесские вести»!» — «Но это пренебрежение к местным органам печати!» — «Давайте английскую «Морнинг стар». — «Но это же газета английских коммунистов».— «Тогда мы будем рвать афишу!» — «Чью?» — «Свою!» Но рвали все равно газету, а человеку проверяющему объясняли, что афиши закончились.
|
За двадцать лет существования вы, наверное, друг другу поднадоели? Или остаетесь монолитным коллективом?
— Только Володя Комаров ушел, а так все на месте. Эвелина Бледанс умудряется приезжать на съемки, будучи и певицей, и ведущей в Москве. Хотя, конечно, та дружба, которая была вначале, ушла: в гости друг к другу не ходим. Только работа. Мы как сессионный коллектив: собрались, сделали, разбежались. Только что отсняли восемь серий, среди которых — «Маски» на киностудии-2», «Маски» в кинотеатре», «Маски» в кафе» и «Маски» на митинге». С нового года они появятся на канале «ТНТ». Я еще параллельно петь начал — в одесской группе «Качели-качели»: в таком брит-поповском духе. Уже и диск записали.
Вы какой-то полифункциональный человек: и поете, и картины пишете, насколько я знаю. А как вы попали в фильм «Двенадцать стульев» немецкого режиссера Ульрике Оттингер?
— Через актерское агентство в Одессе. Я ей что-то прочел на пробах и очень неудачно. Но она прежде всего художник: ее интересует, как в кадре будут сосуществовать дома, автомобили, предметы, дети, кошки, собаки, старухи. Для нее все это равнозначные объекты: и человек, и чашка. Поэтому достоверная игра в общепринятом смысле ее не волнует. Она доверилась актерам: играйте, как хотите, но в это время вы должны находиться в такой-то точке пространства с таким-то наклоном туловища. У меня в голове не укладывалось: как так можно снимать кино? Но когда я увидел картину, то все понял. Оттингер, словно инопланетное существо, посмотрела на наш мир своими глазами. Мир Ульрике настолько вне общественного мнения, что просто запределен. К тому же она молода душой и энергична. Снимает по 14 — 16 часов и при этом пребывает в прекрасном настроении.
А какое кино вы сами любите?
— Вестерны, боевики, комедии. Из комиков предпочитаю братьев Маркс, Бестера Китона, группу «Монти Пайтон», Джима Керри.
Я знаю, что вы и ресторан открыли комического характера?
— Да, называется «Ресторан Мана-мана». У него даже интерьер клоунский. Много инсталляций: вечный двигатель из золота, чаплины, картонные клоуны висят. Из-под потолка нависает фигура моего двойника, а в золотой рамке силуэт Наташи Бузько, одетый в платье, подол которого развевается, как у Мэрилин Монро. Пол потертый, как клоунские ботинки. У нас проходят спектакли «диннер-шоу»: пару раз в месяц для завсегдатаев мы устраиваем смесь шоу с ужином. Официанты, повара, посетители — актеры нашего театра «Дом клоунов». Барский работает хозяином и развлекает пришедших клиентов, я могу быть в роли секьюрити или бандюгана, который пытается испортить праздник (у нас рядом Новый рынок, так что персонаж, можно сказать, прямиком оттуда). Все это импровизация: человек не знает, что произойдет в следующую минуту ужина, да и мы не предполагаем, какую штуку выкинет в ответ посетитель. Сейчас мы открываем еще и кинотеатр, где в ноябре пройдет ретроспектива фильмов Киры Муратовой, а потом и Ульрике Оттингер.
Все, кстати, отмечают, что в Одессе появилось много стильных заведений.
— Город стал богаче: появились новые дома, парки, скверы, а также кафе и рестораны, построенные талантливыми архитекторами — Арсеном Чилидзе, Юрием Беликовым. В современных интерьерах эксплуатируется образ старой дореволюционной Одессы. Одесса становится развлекательным городом, только доступным, не таким дорогим, как Ялта. Но уходят в историю одесские дворики. Когда я снимал свой фильм, нужна была натура 40-х: разрушенные дома, участки без современных фонарей, проводов, хибары — найти их было невозможно, такого в Одессе уже нет.
А отношения «чисто одесские» остаются?
— У нас в подъезде точно никто не пройдет незамеченным. Мне всегда позвонят и скажут: там к вам какой-то молодой человек поднимается. Вообще в Одессе я чувствую себя защищенным, как дома, в своей квартире. Были предложения уехать в Москву, Германию, но, слава богу, судьба рассудила иначе. Уехав, я бы, наверное, потерял почву. Недаром одесситы время от времени возвращаются на родину. Михал Михалыч Жванецкий часто бывает, Лариса Долина. Роман Карцев — истинный одессит. Дух Одессы он несет повсеместно. На вечеринках всегда рассказывает об уборщице — бабе Мане из филармонии, которая уехала в Германию и которую мы все хорошо знали, с трепетом рассказывает об обычных одесситах, и я всегда слушаю эти истории, как музыку, раскрыв рот. Для всех нас эти камни, бульвары, пляжи, одесситы, перебои с водой, отключения света — все родное. В чужом городе отключение света злит, в своем — переносится с радостью!
Саша ДЕНИСОВА
Киев