КОМУ НУЖНЫ УМНЫЕ ЛЮДИ?

Нужна ли новому веку новая философия? И кто ее будет создавать? «Огонек» спросил об этом Владимира Миронова, проректора МГУ и декана философского факультета

КОМУ НУЖНЫ УМНЫЕ ЛЮДИ?

Философский факультет был одним из первых, созданных 250 лет назад, когда открывали Московский университет. Без философии тогда образование и не мыслили — еще бы, именно философы определяли и политическую, и социальную моду. Но определяли они ее, видимо, чересчур активно: с 1850-го по 1941-й факультет был закрыт.

ОГОНЕК: Владимир Васильевич, кто сегодня поступает на философский факультет? Хоть примерно, опишите... И какой конкурс среди будущих мыслителей?

— Конкурс — пять человек на место. Девочек и мальчиков примерно поровну. Приехавших из провинции — процентов шестьдесят. На платных отделениях москвичей, конечно, больше. Умные ребята, подготовленные. Читающие. Возраст — за последние лет десять факультет сильно помолодел. Факультет достаточно популярен, к нам даже звезды рок-культуры поступают. Например, в этом году Земфира. Человек неординарный и очень серьезный, хотя психологически это, наверное, непросто, когда однокурсники окончили школу уже гораздо позже — и для них она являлась (и для многих остается) кумиром.

ОГОНЕК: Кстати, а как Земфира учится? На занятия ходит?

— К занятиям относится очень ответственно. Даже недавно извинялась — за пропуски. Сам этот факт означает степень ответственности человека — которой не всегда дождешься от студентов. Мы с ней интересно поговорили, и я сказал: если вы разочаровались в образовании, то надо уходить и не мучиться. Но оказалось, что учеба ей нравится.

ОГОНЕК: Ей-то зачем философия?

— А вы послушайте ее песни: сразу видно, что для человека философия — не пустой звук. Многие песни по-своему философичны, так что на факультете она человек не случайный. Более того, я думаю, что у нее склонность к наиболее серьезным философским дисциплинам, таким как логика, методология, история философии.

ОГОНЕК: Так все-таки — кому сегодня нужны мыслители?

— На поверхностный взгляд, мыслители вообще не нужны и даже мешают жить. За это и Сократ был осужден, так как задавал молодежи неудобные вопросы. Готовить мыслителей в массовом порядке невозможно. Иное дело, где наши выпускники работают?

ОГОНЕК: Ну хотя бы...

— Поясню. В дипломе, который получают наши ребята, записано: «Преподаватель философии, философ». С первым более или менее ясно — это конкретная профессия, ведь преподавание философии по-прежнему обязательно во всех вузах, она входит в аспирантский минимум. А вот будут ли наши выпускники философами — вопрос более сложный. И зависит от индивидуальной готовности чувствовать себя философом. Знаменитыми философами становились люди самых разных профессий — и шлифовщик линз (Б. Спиноза), и сапожник (Я. Беме). Я знаю в Германии одного таксиста — он ученик знаменитого немецкого философа К. Ясперса, автор монографий, читает спецкурсы в университете. Но работает таксистом! Там, правда, у таксистов зарплата несколько другая... Так он говорил мне, что для общения с людьми, понимания людей — нет лучше профессии, чем таксист! И он тоже философ.

Наши выпускники неплохо устраиваются в жизни. Это можно наглядно наблюдать по регулярным встречам выпускников разных курсов. Те, кто окончили факультет лет 20 — 25 назад, как правило, работают преподавателями, получают низкую зарплату, как принято в нашей стране. А вот те, кто окончили факультет 10 лет назад — это совсем другая генерация, с соответствующей атрибутикой: от дорогих машин до респектабельного положения. Но и те, и другие — наши выпускники. И те, и другие не забывают о факультете и помогают ему выживать в нынешних условиях. Наше время — это время коммуникации, которая есть везде: в политике, бизнесе, масс-медиа, управлении и так далее. Философы, как никто другой, готовы к этому, если хотите, новому образу жизни, который необходимо связан с общением. Они за потоком явлений видят и чувствуют сущность, могут мыслить стратегически. Как говорят многие из них, ставшие топ-менеджерами: если нам будет нужен сильный бухгалтер, мы его лучше пошлем в Швейцарию учиться. А вот заменить философское мышление никакой Швейцарией не удастся.

Возвращаясь к вашему вопросу: выпускники начала 90-х годов, самых кризисных для страны, сумели преодолеть сопротивление среды в том числе и благодаря факультету. Нынешние выпускники — это, наверное, будут в основном не преподаватели в силу хотя бы мизерной зарплаты. Для них характерно восприятие философии в том числе как практической дисциплины, которая учит выживать в социуме.

ОГОНЕК: Я знаю, что раньше, при советской власти, и преподаватели, и выпускники философского факультета МГУ привлекались для создания различных партийных документов...

— Да, вот в этом кабинете стояла «вертушка» — телефон правительственной связи. Я еще ее застал, при Горбачеве. Декану могли по «вертушке» в любой момент позвонить, попросить дать консультацию по тому или иному вопросу или прислать специалистов по той или иной теме...

ОГОНЕК: А как это происходило?

— Да очень просто. Собирали нескольких человек на какой-то госдаче, где и создавались партийные документы. Мы на факультете тогда по самому стилю доклада — Брежнева или Суслова — могли предположить, кто эти документы готовил. И в этих документах, поверьте мне, не все было с отрицательным знаком. Иное дело, что воплощались они не совсем адекватно, но это уже проблема политиков.

ОГОНЕК: А сейчас такой заказчик есть? Грубо говоря, какой партии вы сейчас могли бы написать программу?

— Сейчас принято отдавать это «политтехнологам», которые очень часто имеют смутное представление о сущности политики и общества в целом. В результате, сложные задачи пытаются решать путем их разложения на более простые. Часто это лишь имитация понимания сущности дела. Но тем не менее и мы иногда такие услуги оказываем — например, по проблемам стратегии развития того или иного региона. В воздухе даже плавает идея создать нечто вроде аналитического центра стратегического исследования. Вообще политики проявляют интерес к факультету. У нас защищал обе свои диссертации Рогозин. Его докторская работа, кстати говоря, была очень интересной. Защищался Зюганов, правда, сам процесс защиты был, мягко говоря, специфическим, без особой полемики. На социологическом факультете, но по специальности «философия» защитился Жириновский. Причем ему сразу присвоили докторскую степень, минуя кандидатскую — случай вообще уникальный. Но все это поверхностный слой, хотя и любопытный. Волнует другое: что политические структуры становятся как бы самодостаточными, все время сужая горизонт постановки и решения задач. Поэтому в моде сегодня не развернутые долгосрочные прогнозы развития, а краткосрочные политические технологии. Это неизбежно приведет к ошибкам.

ОГОНЕК: Предположим, вашим выпускникам придется заниматься действительно более крупными проблемами. Какими?

— Если говорить о социальной философии, это, конечно, проблема власти, ее функционирования. Насколько общественное развитие все-таки прогнозируемо? Опирается ли оно на какие-то объективные законы или полностью зависит от конкретных людей?

Или, скажем, проблема взаимодействия локальных культур. (Рисует схему.) Вот, видите два пересекающихся кружочка? Вот сегмент пересечения — это и есть коммуникация культур. Понять свою культуру нельзя без чужой культуры. Сейчас же что происходит? Коммуникация стала не средством проникновения культур, как раньше, а глобальной средой. Или целью, назовите как хотите. Все превратилось в коммуникацию. Отсюда общий язык — английский (причем ухудшенный английский), общие стандарты восприятия. Главный стандарт — шоу. По законам шоу строится все. В том числе наше клиповое сознание. В этом сознании нет места, например, автору. Зритель сам становится автором. Почему ему все время навязывают, что Анна Каренина должна умереть? А может, я не хочу, чтобы она умирала? Мой запрос изучают — сюжет меняют. По этим законам строится сериал.

Или — вы представляете, что концерт Моцарта будет разогревать музыка Бетховена? Ерунда какая-то, правда? А на рок-концерте одна группа разогревает другую — это нормально. Все разогреты — и зритель-то становится после этого гораздо более важной фигурой, чем музыкант. В традиционных культурах карнавал продолжался две недели, от силы один месяц. Сегодняшняя культура живет по карнавальным законам круглый год.

ОГОНЕК: Как-то мы от политики слишком быстро перешли на культуру...

— А это потому, что социальная философия — лишь небольшая часть того, чем занимался и занимается факультет. Да-да, и раньше тоже, в СССР! Это выпускники других вузов изучали в качестве философии «научный коммунизм». Наши выпускники получали хорошее классическое образование. Ну где, например, молодой человек тогда мог свободно читать и изучать Библию? Как это ни парадоксально, конечно на нашем факультете, на кафедре атеизма. Мы вот посчитали, выяснилось, что за все годы 60 наших выпускников стали священниками! И среди них есть довольно известные люди, например диакон Андрей Кураев.

На факультете всегда преподавалась классическая философия, будь то онтология и теория познания или история философии, логика или этика, эстетика или социальная философия. Среди наших преподавателей были и есть очень крупные философские имена — Асмус, Вяч. Иванов, Гаспаров, Аверинцев, Зиновьев, Панарин.

Задолго до того, как в автобусах молодые люди стали спорить о Сартре и Деррида — лекции о них читались на факультете. Скажу вам честно, когда я начал в качестве декана ездить в зарубежные университеты — я осознал, что в некоторых областях (скажем, методологии науки, онтологии, логики) наша философская школа оказалась более продвинутой, чем западная. Просто наши профессора были «закрытыми» для внешнего мира. Вот в чем их беда. А наше образование — может быть, менее мозаичное и менее игровое, — оказалось гораздо более последовательным, фундаментальным, чем на Западе. И более тяжелым для студента, кстати.

ОГОНЕК: И все-таки вы не можете не признать, что после 91-го года на ваших студентов хлынул целый поток новой литературы, новых имен, течений. Почву не размыло?

— Без моды нельзя обойтись ни в одной сфере деятельности. В философии стало модным говорить, например, об онтологии тела, онтологии вкуса и т.д. Возник, кстати, очень подражательный по сути «русский постмодернизм».

Появилось много новой литературы. Но у этого есть и обратная сторона. Стало меньше дискуссий. Почему? Раньше в спецхране появлялась одна какая-то книжка, сначала ее читали преподаватели, потом студенты. И мы об этой книге могли месяцами спорить. Текст знали до запятой. Теперь ребята, несмотря на обилие литературы, — стали читать меньше. И меньше спорить. Один прочел две строчки из Деррида, другой две строчки из Дьюи. О чем им спорить? Это на самом деле серьезная проблема. Нежелание «грузиться». Тем более, сейчас появились такие философские комиксы — Гегель в картинках. Кант в картинках.

Впрочем, есть и другая сторона этой проблемы — не недогруженность, а перегруженность. Порой на студентов обрушивается проблематика, которая требует ну хоть какого-то жизненного опыта. А его нет. Экзистенциализм, например, там ключевая проблема — это порог между жизнью и смертью. И только преодолев его, человек окончательно освобождается. А ведь мы экзистенциализм обязательно проходим, крупнейшее учение ХХ века. То есть по большому счету — философское образование это испытание для человека, для его сознания. Есть такой факультетский анекдот: один студент читал-читал Гегеля, а потом начал ходить его встречать на Белорусский вокзал. Но ведь сообразил же, на какой вокзал надо ходить встречать немецкого философа!

ОГОНЕК: А чем, интересно, ваши студенты отличаются от студентов других факультетов?

— Наверное, ощущением общности, братства философского, если хотите. Абсолютно не боятся спорить, конфликтовать. Но мне как раз эта атмосфера нравится, потому что я еще помню, как в советское время в мой кабинет (тогда замдекана по учебной работе) стояла очередь из студентов — с доносами друг на друга.

ОГОНЕК: Как сейчас удается выживать философскому факультету?

— Лет пять-шесть назад мы подумали: ну все, впереди пустота. А сейчас увидели, что наше образование вновь востребовано в самых разных областях: отделение политологии, религиоведения, отделение пиара (связи с общественностью), общей философии — везде конкурс, везде интерес ребят. И выпускники наши достаточно знамениты — от самых популярных работников СМИ (бывший начальник НТВ Малашенко или Валдис Пельш, например, мой студент, причем очень хороший студент) до самых серьезных политологов — Сергей Марков, Елена Шестопал и другие.

Началась новая эпоха. Государство требует рентабельности от образовательных учреждений. Но назовите мне хоть один новый коммерческий самый рентабельный университет, где есть, например, факультеты физики, биологии, химии, математики или философии? Без фундаментальной науки культурная планка общества снизится совсем до нуля.

ОГОНЕК: И все-таки, что ждет ваших выпускников в будущем? Какова их миссия в обществе по большому счету?

— По большому счету их ждут, к сожалению, трудные времена. Это мое личное мнение, конечно. В мире идет большой геополитический передел. Это связано и с растущим влиянием других стран, и с миграцией целых народов. Это связано с кризисом демократических ценностей, причем этот кризис идет и во множестве европейских стран, где начинают усиливаться правые партии, а порой — почти откровенно фашистские. Я это знаю, скажем, по Германии, в которой часто бываю, по Италии. На это влияет и экономическая ситуация, и, как мне представляется, технологичность государственных решений, которая все больше отдаляется от нужд конкретных людей.

ОГОНЕК: Так, может, миссия философии — готовить новых революционеров?

— Посмотрите, в Западной Европе какое самое популярное изображение на майках у молодых людей? Че Гевара... А ведь Че Гевара — это далеко не Маркс. Это представитель наиболее радикального социализма. От такой майки до попыток реализации «революционных идей» вовсе не пропасть, а один шаг. Правда, европейские страны, как более опытные в процессе адаптации молодежи, это прекрасно понимают. И определенным средством для снятия «революционности» у них выступает образование, причем бесплатное. Затраты окупаются, и прежде всего в социальном смысле — студенты не пополняют ряды безработных, люмпенов, ряды левых и правых радикалов. Просто потому, что учатся. У нас же государство отсекает бесплатное образование. Вот и судите — будут ли в университете учиться будущие революционеры или нет.

ОГОНЕК: Слово «революция» на сегодняшний день модное среди студентов вашего факультета?

— Думаю, что нет. Пока еще наши студенты, по традиции, в хорошем смысле слова аполитичны. И это не от равнодушия идет, отнюдь. Просто университет воспитывает в людях консервативность. Политика для наших студентов — предмет исследования. А находясь в окопе, ничего не увидишь, кроме другого окопа. По-настоящему массовое политическое выступление в университете на моей памяти было только однажды — в 1987 году, когда Бориса Ельцина убрали из горкома партии. Ко мне пришел один из моих студентов, уже после этих событий, и спросил: «Владимир Васильевич, а как вы думаете, меня не исключат?» И я ему сказал: знаешь, если ты вступил на этот путь, то должен быть готов ко всему. И из партии могут исключить, и из МГУ. Никто его не исключил, хотя он этого ожидал, вступая на путь псевдодиссиденства.

ОГОНЕК: Философия ХХI века, будем надеяться, не толкнет общество к революции. А куда?

— Трудный вопрос. Понимаете, какая штука, в обществе по отношению к нам, философам, происходит некая подмена понятий. Философ ведь — совсем не мудрец. Мудрец — это человек, изрекающий истины. Как некий древний оракул. К философу порой приходят за ответами на вопросы. А он не дает ответов. И на него обижаются. Его начинают презирать. Настоящий философ, на самом деле, призван не укреплять сознание, а расшатывать его. Грубо говоря, что он делает? Он говорит: посмотрим на это явление с одной стороны, с другой стороны. И в той, и в другой точке зрения есть своя правда. Но истина и не там, и не там. Он заставляет сомневаться. Он заставляет общество отказаться от однозначности в оценках. Как только возникает однозначность — начинается активное манипулирование сознанием. А вот это и ведет к революциям.

ОГОНЕК: Сократ тоже вот учил задавать вопросы. А чем закончил?

— Знаете, я когда-то смотрел в Театре Маяковского спектакль «Беседы с Сократом» (там Сократа замечательно играл Джигарханян). И в момент осуждения Сократа — я вдруг оглянулся на зрительный зал. И меня как бы пронзило такое чувство: если бы этих людей в зрительном зале сейчас опять попросили проголосовать, я уверен, что они проголосовали бы за казнь философа! Истина не обязательно принадлежит большинству.

Борис МИНАЕВ

9 января МГУ приглашает всех выпускников на День открытых дверей, посвященный 250-летию Московского университета!