Музыкант, писатель и радиоведущий Гарик Осипов — один из главных «теневых» культуртрегеров России. В своем разнообразном творчестве он создает новый канон, соединяя эпохи, вкусы и стили: от кантри и Элвиса до Юрия Трифонова, от Пастернака до Челентано
НОВЫЙ ЧЕЛОВЕК СО СТАРЫМ СЕРДЦЕМ
С амый известный проект Гарика — программы на Радио-101 «Трансильвания беспокоит» и «Школа кадавров» (1995 — 2001). На его волне встречались Чарлз Мэнсон и Костя Беляев, Walker Brothers и Бернес, Джанни Моранди и Радмила Караклаич. Он работал с непрестижными или забытыми вещами. Когда они попадали в мейнстрим, никто не помнил, что это спровоцировал Гарик. Под лозунгом «Я заставлю вас полюбить софт-рок!» он неожиданно ввел в моду Carpenters. «Они создают атмосферу спокойствия, когда отдаешься внушению вещей и чувствуешь мир, каким он был десятилетия назад, — говорит Гарик. — Как сказал поэт: прямя подсвечники каштанов, на звезды смотрит прошлый век». Он радовался баритону Скотта Уокера, гениальной лаже раннего акустического Северного, безбашенности молодого Челентано. На фоне его стилизованно-эзотерических монологов вся музыка играла по-другому. В 1997 году по опросу «Комкона» «Трансильвания» была самой популярной передачей в России.
«Я работал с Гариком еще на «Юности», — вспоминает основатель магазина «Трансильвания» Борис Симонов. — Гарик помнил все западные музыкальные передачи по часам». Он впитал разные традиции, от Тони Уэнсона с Би-би-си и Корнеля Кирия с румынской Europa Libera до советских «радиохулиганов», баламутивших эфир в конце 60 — начале 70-х. В его передачах всегда был лирический момент. Однажды он вдруг сказал в эфире: «Надеюсь, Таня и Владимир Иванович меня поддержат». Фамилии не были названы, хотя речь шла об известных людях, Анциферовой и Белоусове. «Мы на кухне пили чай, и я подумала: хорошо, что есть люди, которые вот так используют эфир в своих целях. Гарик всегда приносит нам интересные записи. От него я узнала, что есть и Джеймс Джонс, а не только Том. Гарик является для нас ликбезом, охотно отвечает на любой вопрос. Таких людей, наверное, немного. Их очень ценно и приятно иметь среди друзей», — рассказывает Татьяна Анциферова.
«Гарик — тонкий архивариус, знающий музыку и эфир лучше многих культуртрегеров, — считает Олег Тарасов, создатель лейбла Solnze Records, на котором выходили Messer Chups и «Нож для фрау Мюллер». — Он мой любимый радиоDJ, просветитель, прививший целому поколению вкус к таким стилям, как гараж, сёрф, биг-бит или старая Италия».
Олег рассчитывает на помощь Осипова в издании архивной серии канонических исполнителей ресторанной музыки и блатняка: «Этот проект противопоставлен обоим видам русского шансона: стандартному, с бычьим лицом, и альтернативному — с так называемым человеческим. Сюда войдут ветераны жанра: Григорий Бальбер, Алик Беренсон, Валя Сергеева, Владимир Сорокин. До сих пор они не были качественно изданы. Гарик может быть незаменимым экспертом».
Ресторанная классика — один из любимых миров Осипова. Северный, Шандриков, поэт Игорь Эренбург. Для их популяризации много сделали народные коллекционеры — москвич Давид (Дося) Шендерович и петербуржец Рудольф Фукс. Гарика очаровывал стиль жизни этих людей — собирание музыки, неофициальная торговля антиквариатом, сочинение песен, специфическая асоциальность, сочный фольклорный язык. Он считает их современными денди.
Другое важное поле — эстрада соцстран. «В СССР они были доступнее и дешевле западных, — напоминает Симонов. — Карел Готт пел She loves you на чешском, в Румынии вышел диск Federals. Интерес к «демократам» у меломанов до сих пор остался, как штамп. Это хорошая тема для ностальгии. Наполовину албанец, Гарик популяризировал сербов. Но не Бреговича и Кустурицу, а музыку в стилистике ВИА — Радмилу Караклаич, Сашу Суботу, Джорджи Марьяновича. Баки, пуделиные прически, отглаженные клеша, пародийное преклонение перед демократическим европопом 60 — 70-х».
Теперь Гарик снова радиоведущий. Он делает программу «Бесполезные ископаемые» в «Малохито'вой шкатулке» Бориса Симонова на радио «Арсенал». «В 2001 году Троицкий и Венедиктов пригласили меня туда, но с условием, чтобы не было Гарика, — замечает Симонов. — Он напоминал им Лимонова и Дугина, потому что тесно общался с ними в 90-е годы, ностальгируя по временам дешевых проездных и безопасности на улице. Но постепенно я убедил их, и его стали приглашать. Благодаря Гарику люди могут услышать больше, чем есть в любых работающих бэк-каталогах мира. Он ставит кантри, рок-н-ролл, R&B, твист, биг-бит, эстраду 70-x. С помощью кантри он поэтизирует дух простых американских парней и сам спел Ramblin' Man Хэнка Уильямса-старшего, которого Чарлз Мэнсон считает учителем. Гарик помнит времена, когда ценилась простая музыка для молодежи, танцев, отдыха — армянский бельгиец Марк Арьян, Адамо, Джонни Холлидей, Далида, Рита Павоне. Огромным выбором романоязычной музыки 50 — 60-х в магазине я во многом обязан Гарику. Он сам поет эти песни, выучив для этого несколько языков».
|
Человек во внутренней эмиграции
Многие узнали Гарика только после «Трансильвании», но он и до этого «сделал немало». «Я познакомился с Гариком в конце 80-х, — рассказывает режиссер Борис Юхананов. — Тогда чуткий глаз мог отличить человека во внутренней эмиграции. Это состояние меня интересовало как прицел для камеры, когда я готовил видеороман «Сумасшедший принц». Здесь нужна была предельная артикулированность в сочетании с духом универсального, тотального сопротивления. Этот дух обеспечивается особого рода грацией, которая есть у Гарика во всем. Он энциклопедически точно и по-детски радостно делился знаниями излучин рок-культуры, экранировал свое и чужое чувство стиля, так смешивая их между собой, что возникала особая пастишная радость, не свойственная нам в то время. Интуиция позволяла ему путешествовать в чужие сознания. Это проявлялось в письме, разговорах, реакциях, в дружеском укладе жизни. И я снял Гарика в двух форматах. Сначала он сыграл Штрупа в моем фильме «Крылья» по Михаилу Кузмину. Гарик, в паре с Женей Чорбой, чутко прокладывал путь нашей видеоткани. Потом мы бродили по его родному Запорожью, где я снимал материал о «сумасшедшем принце», не смонтированный до сих пор. Там я вглядывался в запорожскую жизнь, которую он вел до того, как оказался с нами и проявил свои замечательные свойства. Мне нравится его украинская провинциальность, которую показал в такой парадоксальной оптике, что сумел по праву, свойственному лишь крупным художникам, воспользоваться этим веществом запорожского запределья и сделать его своей эстетикой. У него это получилось как всегда очень грациозно. Возможно, и сегодня это дает ему творческий ресурс».
|
Писатель гоголевского направления
В 2003 году «Колонна» выпустила сборник его рассказов «Товар для Ротшильда», где можно расслышать интонации Чендлера и Лавкрафта, Трифонова и Саррот, Пруста и Гладилина. «Гарик воскрешает 70-е, сожранные энтропией, — говорит издатель книги, писатель Дмитрий Волчек. — Он, как Пруст, восстанавливает каждый атом этого тела, и оно прыгает на нас с дикарским воплем, тряся черной бобиной с записью продравшегося сквозь глушилки поп-концерта...» Гарик считает, что показал бестиарий, населенный диковинными существами. Его персонажи — Азизян, Сермяга, Армянский Карузо и другие реальные люди из жизни Гарика, которых он мифологизировал вместе с запорожским «старым городом», превращенным в Миргород или Диканьку. Что-то гоголевское есть в его повышенном внимании к деталям и в присутствии темы «чорта», «мировой асимметрии», «неправильно разгаданного кроссворда». Это чувствует и Владимир Белоусов: «Гарик напоминает Гоголя! Он подкупает иронией, густой метафоричностью языка. Я восхищаюсь его чувством идентичности с европейской и мировой культурой, разделяю его отношение к «совку» и нынешнему шоу-бизнесу, старающемуся зайти с черного хода в мировую культуру. Жаль, что он не имеет широкого вещания. Впрочем, он к этому сам не стремится». Гарик равнодушен к промоушну. Он цитирует Райкина: «Кто мне нужен? Никто. Кому я нужен? Никому». Дух Райкина для него сродни Ленни Брюсу, и Гарик продолжает их традицию. «Он мастер стенд-ап комеди, — считает Борис Симонов. — Когда он начинает гнать, аудитория буквально отключается от хохота».
Водитель грузовика табачной фабрике
«Мистерия звука» выпустила два CD Гарика — «Еще раз о Чорте» (2001) и «Сосновый воздух» (2003). «Из них мне больше нравится первый, где «Запрещенные Барабанщики» звучат как хорошие аккомпаниаторы, — говорит Олег Тарасов. — Но лучше всего он поет со своим сыном Германом. Юноша с внешностью Джаггера, виртуоз-балалаечник, исполняет на этом необычном для рока инструменте британскую классику 60-х. Надеюсь выпустить альбом «Хортица и сын».
Для художника Александра Флоренского («Митьки») знакомство с Гариком началось с «Соснового воздуха»: «Здесь четко всплывают лучшие интонации Северного. Мощный английский текст про тросточку. В «Монахах» радует добрый простодушный цинизм. Гарик мастерски воспроизводит энергетику 70-х, но с каким-то новым звуком».
Гарик говорит: «Это песни для нового человека со старым сердцем, как писал, кажется, Бунин. Они воспроизводят дух общепонятной музыки, обывательской, циничной, аполитичной. То, что кажется элитарным или маргинальным, должно быть нормой. Мне нравятся не эксцентрики, а просто хорошие певцы. Но должно быть какое-то опьянение, сочетание горечи и сардонической ухмылки, как у Синатры или Бориса Рахлина». Голос Рахлина я помню со школьных времен, он пел старинные романсы и матерные куплеты под рояль. Но до знакомства с Гариком я думал, что это Северный.
Я люблю Гарика с его трепетным, ревностным и честным отношением к музыке, у нас во многом пересекаются вкусы, мой любимый дедушка тоже родом из Хортицы. О Гарике я мог бы говорить еще долго. Поэтому мне остается лишь пожелать вам встретиться с ним на сайте http://belyaev.pesni.ru/hortiza/, на «Малохитовой шкатулке» каждую пятницу с 21.00 до 23.00 на частоте 87,5 и на нашем с ним совместном шоу в среду, 26 января, в 22.00 в «Проекте О.Г.И.».
Гарик ничего не навязывает. Он делится знаниями и интуицией, помогая преодолевать инерцию и слушать музыку ушами, а не стереотипами. «Гурман найдет, что надо, и у Карела Готта, и у Натали Саррот, и у Вольдемара Матушки, и у Доси Шендеровича, — убежден Гарик Осипов. — Когда Северный проглатывал слова и никто не заставлял его петь заново, это было благодарное время. Мне нравятся люди тех лет — Владимир Дружников, Майкл Кейн, Николай Рыбников, Джон Гарфилд в фильме Абрахама Полонски «Сила зла» по роману «Банда Теккера», упоминаемому Трифоновым. Их встречали в разных уголках планеты под разными именами. На пиратском судне видели Джона Берримора и Аркашу Северного, а Досю Шендеровича — на крыше небоскреба в дни Великой депрессии. Они передают горечь мира, как Мэтт Монро — романтику 60-х. Он умер от рака, потому что много курил, работая после армии на табачной фабрике водителем грузовика. Когда я рассказывал об этом Володе Белоусову, он сказал: «Мы все в каком-то смысле водители грузовика на табачной фабрике».
Графика от Графа Хортицы
В роли живописца Гарик практически неизвестен широким массам. По жанру его рисунки трудно определить. Это сочетание карикатуры, арт-наива, лубка и комикса. Картины Осипова, предоставленные нам Ириной Шафир, отличаются религиозным беспокойством, вопиющей аполитичностью и мягким юмором. Они могли бы составить рекрасный каталог или стать иллюстрацией к любой книге.
Псой КОРОЛЕНКО