С «БОРУ» ПО СТЕКЛЫШКУ

Боковые и ветровые стекла мирового класса делают в двадцати километрах от Нижнего Новгорода

С «БОРУ» ПО СТЕКЛЫШКУ

Город Бор находится в 20 километрах от Нижнего Новгорода. Центр города обозначен несколькими крупными домами, недавно отреставрированным кинотеатром «Октябрь» и, естественно, памятником Ленина. Окраина обозначена крупнейшим в России Борским стекольным заводом. Здесь жизнь в последнее время настолько повеселела, что даже молодых управленцев, совсем недавно припавших к истинам маркетинга, не пугает ежедневная часовая дорога (какие сейчас пробки в Нижнем!) до скромного городка: вот уже два года здесь производят боковые стекла на Ford русской сборки и «Шевроле-Ниву». Вот-вот здесь начнут делать лобовые стекла для того же «Форда», «Рено» и «Тойоты».

Сейчас начальник производства ветрового (то есть лобового) стекла «Триплекс» Александр Кочетов ведет экскурсию по своему цеху — самому современному на заводе — и с гордостью загибает пальцы:

— Линия резки и обработки стекла Bystronic, моечные машины и накопители Bentler, печь моллирования Cnud, линия подпрессовки фирмы Tamglass, автоклав Scholz... Единственное, что осталось свое на новом производстве, — это вот очистители воды, — Александр Иванович с гордостью указывает на огромную железную махину.

Закаленное стекло

В конце прошлого века на Борском стекольном заводе все стало меняться поражающими воображение темпами. Сначала в 1997 году 25 процентов акций выкупила бельгийская компания Glaverbel (она входит в состав японской Asahi Glass Company, одной из трех крупнейших стекольных компаний мира). Всем стало ясно, что бельгийцы пришли с серьезными намерениями: они пообещали со временем выкупить весь завод (в начале 2005 года Glaverbel владеет уже 83 процентами акций), переоборудовать его современной техникой, а главное — найти серьезных заказчиков. Обещания чудесным образом начали сбываться в 2000 году, когда «Бор» подписал первый контракт с «Фордом» на поставку боковых стекол.

— Это был очень важный шаг для нас, — рассуждает Юрий Обухов, начальник производства «Закаленное стекло». — Можно сказать, началась новая жизнь. Поначалу я работал по 28 часов без сна, а мой помощник, который работает на печи, — по 36. Очень трудно было. «Форд» нам выслал технические параметры для своих стекол. Мы были в шоке, насколько тонкую работу мы должны были выполнить. Для старых моделей отечественного автопрома делать стекло проще — вырезал, пустил на пресс — и готово. А у «Форда» каждое боковое стекло — это произведение искусства. Оно никогда не бывает прямым: там всегда плавные загибы, сложные формы. Тяжелей всего приходилось на печи. Вот сейчас вам Сергей сам расскажет.

Сергей — это тот человек, который не спал по 36 часов. Он коротко объясняет весь процесс изготовления боковых стекол: сначала в соседнем здании его плавят, потом готовые формы доставляют в цех, потом режут на формы, потом отправляют в печь.

— И вот тут происходит самое главное. Нужно задать такую температуру, чтобы стекло загнулось ровно на такой угол, какой требует «Форд». И чем сложнее форма стекла, тем сложнее подобрать эту температуру. Я тогда, честно говоря, в душе проклинал «Форд». Куда им такая красота? Они что, не понимают, как трудно при таких сложных формах правильно загнуть стекло в печи? В общем, я мучился, но в конце концов получилось.

— И тогда мы отправились в Испанию с готовыми формами, — подхватывает Юрий Обухов. — Первое, что меня поразило на испанском заводе «Форд», — это то, что каждый сотрудник курит. Прямо на рабочем месте! Там вообще все очень просто и при этом организованно. Чистота идеальная, людей немного... В общем, мы целый день ждали, пока специалист посмотрит наши стекла, а он за 3 минуты все протестировал. Правда, потом наши стекла прошли еще так называемый потребительский контроль. Это как раз то, чем принципиально отличается «Форд» от отечественного автопрома. Для наших автомобилей как будто бы не существует покупателя: сделали машину, протестировали, едет — и все нормально. А там реальный покупатель полдня ходит вокруг авто, залезает ему под капот и ищет самые мелкие недостатки: тут царапинка, тут некрасиво. С внешним видом боковых стекол больше всего и пришлось повозиться.

— Вообще перед тем, как начинается производство стекла на автомобиль, проходит 10 — 20 сверок. Как ни странно, с иностранцами работать даже проще. Они один раз нам сказали, что, допустим, верхний слой стекла должен быть абсолютно ровным (это влияет на то, насколько ровно отражается свет), — мы все поняли. У отечественного автопрома вроде никаких сверхтребований нет, однако постоянно меняются данные. Целый год готовят выпуск новой машины. «Форд» если что-то запланировал, то делает это наверняка и быстро. Корректирует какие-то самые мелкие детали, как правило, касающиеся внешнего вида.

Бей, женщина!

Юрий ведет экскурсию по своему цеху. В отличие от цеха «Триплекса», здесь мало что изменилось по пришествии иностранных клиентов.

— Ну это только так кажется, что ничего не изменилось, — рассуждает Обухов. — Вы бы побывали здесь лет 6 — 7 назад, все сами бы увидели. Такая грязища тут была! И первое, что потребовали новые владельцы завода и представители «Форда» и «Рено», — это улучшение качества работы сотрудников. Буквально. Вот идет представитель «Форда» по заводу, подходит к какому-нибудь резчику стекла, спрашивает: где твоя инструкция? Тот показывает, вон, три шага пройти, лежит. Представитель «Форда» говорит: не пойдет, должна быть под рукой. Казалось бы, какая ему разница? А он требует — пусть сейчас это никак не проявится, но в один день он вовремя не схватит свою инструкцию, и мы отправим им, скажем, партию бракованного товара. Вот как далеко глядят!

Наконец Юрий доводит до последнего этапа производства. Здесь с десяток женщин старательно тестируют стекла.

— Много чего будет меняться со временем на наших заводах, но вот эти женщины, которые стоят на завершающем этапе, — они неизменны! Вот «Триплекс» построил новую качественную линию для выпуска лобовых стекол. Всех работников поменяли, а этих женщин оставили. Магия какая-то, но эти женщины среднего возраста действительно лучше всех в России могут найти какие-то мелкие недостатки готового стекла!

Работа женщин ответственная: принимают стекла, внимательно смотрят на царапинки и каждое бракованное стекло выбрасывают в мусорный ящик. Те, которые не выбрасывают, складывают в стопки и подписывают — Reno, Renoult, наконец, просто «Рено». Обухов посмеивается:

— Это же только тесты. Да и потом, зачем им знать, как точно пишется «Рено»? Хотя... как начнем выпускать, французы могут обидеться, надо это поправить. А что касается брака — на этом этапе его всегда много. Мы же только-только начинаем сотрудничать с «Рено»!

Тестируют стекла просто: ударяют острым молоточком, на осколки кладут формочку 40 на 40 сантиметров и считают, чтобы на этой маленькой площадке оказалось 40 равномерных осколков. Закаленное стекло, которое ставят на двери машин, прежде всего должно правильно биться, разлетаясь на тысячи мелких кусочков.

Лобовое стекло тестируется иначе. Специальный аппарат, изображающий голову водителя, бьет по стеклу с разной силой. Ветровик, в отличие от боковых стекол, не бьется на кучу мелких осколков, наоборот, на месте удара остается большая вмятина.

Весь секрет в том, что стекло трехслойное — между двух стекол клеится специальная амортизирующая удар пленка. На вид совсем скромная, она не позволяет стеклу биться. Чем более сильный удар выдерживает ветровое стекло, тем оно качественнее. Начальник производства лобового стекла Александр Кочетов утверждает, что теперь борское лобовое стекло бьется лучше всех.

— Точнее, оно выдерживает самые сильные удары. Цех по производству закаленного бокового стекла решили не менять. Но к лобовому стеклу требования намного серьезней, и оборудование у нас стояло довольно старое. Поэтому, когда только начались разговоры о возможности поставки ветровика на иномарки, стало ясно: надо строить новую, принципиально иного качества линию. Вот мы и построили. Теперь, как говорится, есть чем гордиться.

Уроки английского

Прежде всего Александр Иванович гордится тем, что на новой линии работают примерно в два раза меньше сотрудников, чем раньше.

— Но эти сотрудники — уже другие. Раньше, когда резали стекло, все данные вводили вручную, чуть ли не линейкой мерили. Сейчас нам просто высылают дискету, которую вставляешь в компьютер, и он сам все режет. Казалось бы, работать проще. Но каждому сотруднику выдают такую толстую тетрадку технических требований по работе! А потом контроль... Каждые полгода приходит человек и наугад задает два-три вопроса. Попробуй не ответь.

У самого Кочетова таких технических требований — целая полка. Он на нее кивает с гордостью:

— Вот как много должен знать! И ведь проверяют! Каждый раз они требуют от нас сокращения и упрощения этих инструкций — на деле пока не очень получается. Слишком много надо знать. А уж про то, что английский учить надо, вообще молчу.

— Все меняется! Разве мог я лет шесть назад представить, что у нас будет такая чистая линия? Что мы будем гордиться и стремиться к сотрудничеству с иномарками? Что они нас будут учить в конце концов, а мы с радостью будем внимать их урокам? Да никогда бы не подумал!

Александр ИВАНСКИЙ